Царская работа. XIX – начало XX в.

Исследователи проблемы политического терроризма в России справедливо подчеркивали, что возникновению и живучести террора в России в немалой степени способствовала сама власть. Она изначально придавала революционерам чрезмерное значение, возвышая их тем самым в своих глазах и в глазах общества. Власть рассматривала террористов как равную сторону, хотя прокламация «Молодая Россия» с ее призывами к истреблению дома Романовых была обращена только к нескольким десяткам студентов, разделявших столь радикальные идеи²⁶⁶.

Надо отметить, что в новой политической ситуации по сравнению с периодом дворцовых переворотов XVIII в. идея цареубийства трансформировалась. Цареубийство рассматривалось радикалами как знаковое начало социально-политических изменений в России. Близкие к Н.Г. Чернышевскому землевольцы М.А. Антонович и Елисеев в первой половине 1860-х гг. строили планы похищения цесаревича Николая Александровича. Член «Земли и воли» А.Ф. Пантелеев впоследствии писал, что террористический замысел сотрудников «Современника» состоял в том, чтобы с помощью студентов-революционеров захватить в Царском Селе Николая Александровича и потребовать от царя немедленного обнародования конституции²⁶⁷.

По большей части это были достаточно пустые разговоры фрондирующей интеллигенции. Но вместе с тем власть обязана реагировать даже на призрачную угрозу жизни царя и его окружения. Поэтому среди близких к Александру II лиц начало вызревать понимание того, что традиционные меры охраны себя изжили. Распространение радикальных идей, недовольство, как справа, так и слева, готовившейся отменой крепостного права заставили ближайшее окружение царя по-иному взглянуть на вопросы обеспечения безопасности Александра II. Персонификация власти в России, сакральность фигуры царя вызывали у многих соблазн – одним ударом разрушить могущество этой власти. При этом Александр II считал для себя совершенно естественным вести тот образ жизни, который вел его отец. Он появлялся один в аллеях Летнего сада, прогуливался по набережным своей столицы. Царь очень болезненно воспринимал постепенно уплотнявшееся кольцо охраны вокруг себя, но к этому имелись все основания.

В 1860 г. генерал-адъютант Николай Павлович Игнатьев, опытный разведчик и дипломат, направил записку на высочайшее имя, предлагая по-новому выстроить систему личной охраны царя. Она была отвергнута императором, который считал, что традиционных мер для обеспечения его безопасности вполне достаточно.

Однако отмена крепостного права и события осени 1861 г. в Петербурге, связанные со студенческими волнениями и поджогами, изменили ситуацию. Поэтому в конце 1861 г. по высочайшему повелению военному министру, Шефу жандармов, петербургскому военному губернатору, командиру и начальнику штаба гвардейского корпуса было предложено выработать план мер по охране императорской фамилии и по Главному караулу Зимнего дворца.

Р.П. Игнатьев

В результате деятельности созданной Комиссии был выработан документ, согласно которому при Зимнем дворце формировалась особая команда «городовых стражей», задачей которой было «денно и ночно» наблюдать за входами в Зимний дворец и нести наружную охрану²⁶⁸. Охране подлежали все восемь подъездов дворца: подъезд Его Величества, Ее Величества, Комендантский, Министерский, Иорданский, Государственного Совета, Комитета министров и Наследника. Кроме этого, наряды «дворцовых стражей» устанавливались в Летнем и Александровском садах во время прогулок императора. При этом команда «дворцовых стражей» была немногочисленной – всего 30 чел.²⁶⁹. Эта инструкция по докладу министра Императорского двора гр. Адлерберга была высочайше утверждена 8 декабря 1861 г.

Официальное название «городовой стражи» было вскоре вытеснено более подходящим наименованием «дворцовой городовой стражи», или «дворцовой стражи», которое и закрепилось впоследствии. Но фактически в первой половине 1860-х гг. обязанности дворцовой стражи не выходили за рамки обычной караульной службы.

Подбору личного состава «дворцовых стражей» уделялось особое внимание. Команда формировалась из лучших городовых унтер-офицеров, фельдфебелей и околоточных надзирателей Петербургской полиции, а также из отставных гвардейских унтер-офицеров. Военный губернатор Петербурга генерал-адъютант гр. А.А. Суворов лично руководил подбором людей. В своем циркуляре он требовал «выбрать для сей цели людей испытанной нравственности, заслуженных, отборных и представить мне для осмотра». К стражникам предъявлялись высокие требования – православные, холостые, крепкого телосложения и хорошего здоровья, благообразной наружности и совершенной благонадежности. Стражам определялось достаточно высокое жалованье в 411 руб. в год. Они носили обычную форму надзирателей Петербургской полиции. Однако изначально в эту новую структуру была заложена двойственность подчинения. По материальной части (жалованье, жилье, обмундирование) «дворцовая стража» подчинялась Министерству Императорского двора, а по службе (проверка несения службы) – приставу 1-й Адмиралтейской части полковнику Иодко. Кадровые вопросы решались лично петербургским обер-полицмейстером.

Принципиально важным являлось то, что личный состав дворцовой стражи был закреплен не за конкретной императорской резиденцией, а только за той резиденцией, в которой находился на данный момент Александр II. Эта практика была официально принята весной 1862 г. С переездом Двора в Царское Село команду дворцовых городовых стражей, отвечавшую за личную безопасность царя, перевели вслед за царем в эту резиденцию. Затем эта же команда переехала вслед за двором в Петергоф. В августе 1862 г. команда дворцовых городовых впервые сопровождала Александра II в Новгород на торжества, связанные с открытием памятника тысячелетию России. Дворцовые городовые несли наружное наблюдение вокруг здания, в котором остановился царь. Таким образом, возник еще один прецедент, когда дворцовая стража начала сопровождать царя в его поездках по стране, неся караульную службу в любом местопребывании Александра II.

Несколько позже самостоятельные команды дворцовой стражи начали формироваться в каждой из императорских резиденций. Так, В Гатчине команду дворцовых городовых образовали в 1872 г. в составе 12 человек²⁷⁰.

К весне 1862 г. были окончательно решены вопросы, связанные с подчиненностью дворцовой городовой стражи. Высочайшим указом дворцовую стражу подчинили флигель-адъютанту полковнику Александру Михайловичу Рылееву. В Петербурге ему также были подчинены приставы 1-й Адмиралтейской части.

Чины Дворцовой полиции. Начало XX в.

Вместе с тем, несмотря на принятые меры по охране, царь и его близкие старались вести привычный образ жизни, предполагавший определенную публичность. Живший в то лето в Царском Селе князь В.П. Мещерский отмечал, что особых мер по охране царской семьи заметно не было. Царь вел привычный образ жизни, совершенно не отгораживаясь от подданных. Он гулял со своими детьми по парку, и все те, кто хотел лишний раз встретить царя и подать прошение, собирались у «колоннады». «После завтрака император опять гулял, сопровождаемый только одним рейнкнехтом»²⁷¹. Таким образом, принятые меры по охране императора носили упреждающий характер. Но при этом наблюдалась некая двойственность. С одной стороны, царь признавал своевременность и необходимость этих мер. С другой стороны, принятые меры охраны делались как бы «на всякий случай», и такая постановка дела охраны царя, безусловно, отражалась на их эффективности.

Таким образом, к 1863 г. подразделения, обеспечивавшие личную охрану царя, приобрели определенную структуру. Служба охраны царя, в которую входили казаки Собственного конвоя, гвардейские караулы в императорских резиденциях, Рота дворцовых гренадер и дворцовая стража, вплоть до февраля 1880 г., подчинялась полковнику A.M. Рылееву²⁷². С 1864 по 1881 г. он являлся комендантом Императорской Главной квартиры. В свою очередь, Рылеев подчинялся непосредственно министру Императорского двора графу А.В. Адлербергу, но при чрезвычайных обстоятельствах A.M. Рылеев имел право личного доклада императору. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. полковник A.M. Рылеев как комендант Императорской Главной квартиры возглавлял охрану царя в районе боевых действий, за что и получил звание генерал-адъютанта. Все царские резиденции были взяты под охрану и введено негласное наблюдение за жителями дворцовых городов.