Джамбул Джабаев: Приключения казахского акына в советской стране

Именно в тот момент, когда снова и снова заходит речь об устном народном творчестве и культуре, изображение предполагает общение в другой языковой среде. Эффект всеобщего понимания идеи советского распространяется повсеместно за пределами русскоязычного пространства. Сравнения с организмом подчеркивают единство советского, и идея оказывается сильнее всех национальных различий, риторический эффект дает возможность ее прочувствовать и прожить, преодолев рамки дискурсивно-языкового и аналитического понимания. Идея советского утверждает себя именно в той мере, в какой ей удается преодолеть специфику национально-языковых форм выражения. Однако заключенное в органической метафоре противоречие имплицирует опасные последствия. Во-первых, основанные на принципе внутреннего понимания языковая, коммуникативная, социальная, политическая и информационная сферы советского общества становятся недосягаемыми для стороннего наблюдения и описания. Последнее происходит потому, что в той мере, в какой наблюдение соотносится с формами выражения и тем самым подрывает принцип эмоционального взаимопонимания, на котором основано советское, оно дисквалифицируется как несоветское и исключается из советского общества. Второе следствие касается проблемы языка и языковых различий при открытии, научном документировании и массовой популяризации устного народного творчества, нерусской народной поэзии в русско-советских средствах массовой информации. Когда в органическом образе преобладает общесоветское, внутреннее взаимопонимание, то внешние, специфически национальные языковые формы не имеют больше определяющего значения. Интенсивность идеи советского вбирает в себя все национально-языковые формы выражения текста. Это означает, что отныне не имеет значения, репрезентируется ли текст, содержащий в себе советскую идею, на языке оригинала, на русском языке или в переводе. Интенсивность и аффективная сила идеи коммуникативно самоутверждаются там, где ее готовы услышать, всегда и везде, независимо от форм языкового выражения.

Объединяющая культурное пространство радиофония теперь является важнейшим средством внутренней коммуникации и технической инстанцией, воплощающей правду. Об этом пишет Ю. Никитин в своей статье «О культуре звучащего слова»:

Но все же в основном нужно приспосабливать звучащее слово к микрофону. Перед микрофоном чтец должен добиваться большой четкости, ясности и простоты. У микрофона всякая наигранность, фальшь увеличиваются во много раз. Через микрофон мы микроскопически близко приближаемся к слушателю. Мы можем подать самые тихие, интимные тона и нюансы^[267].

Призыв научно документировать устную поэзию, высказанный Бугославским в приведенной ранее цитате, наделяется примечательными характеристиками, соответствующими правилам органической, внутренне-общесоветской коммуникации. Под научностью понимаются не дисциплинарно признанные советская фольклористика и этнология, но персональное и главным образом институциональное определение и идентификация «старых мастеров», аутентично олицетворяющих собой идею советского. В этом (органическом) определении речь больше не идет о текстах оригинала «старых мастеров», равно как не говорится о попытке приблизиться к смыслу этих текстов через профессиональный филологический перевод. Гораздо более важным является обнаруженная в них идея подлинно советского и ее разработка и популяризация в пересказах. В этом и состоит отныне исключительная задача советских литературных критиков, переводчиков, писателей и литературных теоретиков.

О поэтике медиального в русскоязычных текстах Джамбула

Каким образом появление акына на радио повлияло на поэтическую структуру текстов и насколько русскоязычные тексты, автором которых официально считался Джамбул Джабаев и которые получили известность как произведения соцреализма, являлись частью радиофонной поэтики соцреализма? Художественные тексты и, конкретнее, эстетическая коммуникация выражаются при помощи принципа постоянной автореференции, а также с помощью использования формально-языковых механизмов и медиально-технических условий. Под радиофонной поэзией мы понимаем наблюдаемую в текстах установку по отношению к собственной медиальной репрезентации, характеризующейся, с одной стороны, производством специфической «вторичной устности», а с другой — систематическим отрицанием предметной письменной основы текста. В такой радиофонной поэтике, в некоторых отношениях аналогичной первичной устной традиции, все вымышленные, мнимые пространственно-временные отношения доминируются и контролируются звуко-вербальными отношениями. Окружающий мир создается из слова и звука. Вместе с тем — и это существенное отличие от устной поэзии — текстуальная основа базируется на письменных и истинно литературных приемах. Тексты социалистического реализма основываются главным образом на радиофонной поэтике.

Далее мы хотим показать, как в текстах Джамбула смоделирована речевая коммуникация и какова коммуникативная роль самих этих текстов. Выстраивание советского пространства как однородного пространства звучания и голоса (a), органическая наглядность смысла и понимания (Ь), доминирование слова над зрением (с), деиндивидуализированная вокальность (d) и советский концепт письма (e) являются основными составляющими нашего анализа.

— a) Первый признак, характерный для всех текстов, — это доминирование мотивов и сюжетов звучания и вербальности. Все в этих текстах говорит, поет и звучит. Пространство наполнено песнями и словами:

Лети, моя песнь, из аула в аул,

Вплетайся в веселый и праздничный гул,

С народом и родиной счастлив акын,

Захваченный радостью старый Джамбул!

^[268]

По мере того, как звучание создает чувство единения, оно становится средством борьбы против внутренних и внешних врагов, как и поется в «Песне Джамбула» 1940 года:

Звени, домбра, как смелый зов батыра.

Пусть песня станет острою секирой,

Пусть песня та, что миру дорога,

Смертельной пулей будет для врага,

Когда нависла тучею война.

<…>

Страну я выйду песней защищать.

Та песня, что народу дорога,

Смертельной пулей станет для врага.

Наряду с четко различимыми благозвучными словами и песнями о радости и борьбе в акусматическом мире текстов Джамбула возникает неоформленный, непроизнесенный звук, напоминающий об опасности, угрозе и зле, например в известной песне «Ленинградцы, дети мои!» (1941):

Если б ныне к земле приник,

Только ухом приник Джамбул —

Обрела бы земля язык

И дошел бы сквозь недра гул,

Гул Отечественной войны

На просторах родной страны.

В заполненном поющими голосами и звучащими песнями советском пространстве нет места невероятной коммуникации. Все проникнуто смыслом и пониманием, свободно от материальности слова, так что все национально-языковые формы выражения и различия могут быть преодолены спонтанно — даже за пределами советской империи. Здесь нет зависящего от слова не(до) — понимания:

Если б к нам за этот стол

Сел узбек или грузин

Да друзья из такой дали,