Невероятная Индия: религии, касты, обычаи

Но ведийская литература не ограничивается упомянутыми четырьмя книгами, так как их простая задача сводилась лишь к тому, чтобы дать словесный и музыкальный антураж жертвоприношению богам, совершаемому в форме подношения или «божественного» напитка сомы, или растительного масла по преимуществу. С ростом и жизни и самой религии, а главное, обрядности четырех вед оказалось недостаточно, и они потребовали дополнений и пояснений. Такими новыми творениями оказались брахманы ^[4] и сутры, а четыре веды были объединены под именем «самхит», то есть сборников гимнов, молитв и жертвенных формул. Таким образом, дополненная и поясненная веда распалась на три отдела: 1) самхиты, 2) брахманы и 3) сутры. Брахманы были созданы в VIII–V веках до н. э. Брахманы, или «книги, занимающиеся набожностью», написаны прозой и являются древнейшим типом подобного литературного творчества; они заключают в себе древнейшие уставы обрядов (видхи), объяснение слов этого ритуала (артхавада) и рассуждения (упанишады) над природой вещей. Постепенно брахманы получили священный характер и наряду с ведами начали объединяться под общим наименованием «шрути», то есть священное откровение (точнее, «слышанное»). Период создания сутр — V–II века до н. э. Сутры (слово значит «нить» или «ключ») — дополнения или пояснения к брахманам; они делятся на шраута-сутры, которые исключительно относятся к церемониям, описанным в брахманах, и смарта-сутры ^[5], которые говорят об обрядах, установленных смрити, то есть преданием; сутры также написаны прозой. Как брахманы, так и сутры написаны языком, близким уже к санскриту, и авторы их часто не совсем даже знают язык вед, хотя они и берутся дополнять их или растолковывать. Эти сутры являются третьей, и последней, стадией ведийской литературы.

Ведизм

Какую же картину оставили нам веды? Основа ее та, что вся природа божественна; отсюда можно сказать, что Индия с самой колыбели своей пантеистична по существу. Перед нами целый сонм богов, из которых один как будто выше, другие ниже, но, строго говоря, иерархии среди богов нет. Ранги меняются беспрерывно, и роли путаются. Среди богов не только «нет ни великих, ни малых, ни старых, ни молодых, ибо все равно велики», но даже высшее верховенство принадлежит многим, и одному и тому же богу приписывается то абсолютное владычество, то самое решительное подчинение. Индра и все боги подчинены Варуне, а сам Варуна и все боги подчинены Индре. В таком же духе говорится об Агни, Соме, Сурье, Савитаре и т. д.

Этот факт очень характерен для ведийской теологии. В момент взывания к какому-нибудь богу он и становится главным, а другие как бы исчезают; является ли это преувеличением в пылу молитвы, или это бедность языка, не умеющего дать более тонких оттенков, или это неопределенное стремление к единству, отождествление одного бога с другим, сказать трудно. По-видимому, ведизм уже отбросил или оставил в тени большой запас мифов, полученный им от старины, как слишком стеснительный для его более широкого и менее конкретного применения.

Боги имеют департаментский колорит, то есть ведают определенным куском природы, но и эта департаментность в ведах не всегда выдерживается, и боги без труда (особенно смежные по своим обязанностям) захватывают прерогативы своего соседа. Не входя в подробности, для нас достаточно будет бегло пересчитать ведийский пантеон, подчеркивая лишь наиболее типичное.

Такими будут: Дьяус, наиболее старый, соединяемый часто с Притхиви, землей-матерью; пара эта прославляется как всеобщие родители.

Варуна — величайший из богов, стоящий рядом с Индрой, — бог лазурного неба, великий поддержатель физического и морального порядка (рита). Гимны, посвященные ему, хотя немногочисленны, но являются наиболее возвышенными и вдохновенными среди других. Варуна после вед быстро потускнел и потом держался только в роли властителя вод и морей, в роли индийского Нептуна. Характерно, что ореол Варуны систематически падал, заменяясь ореолом Индры, с продвижением ариев в те районы Индии, где дожди муссонов и связанные с ними грозы потрясающе действовали на их воображение и где лазурное небо прежних степей постепенно стиралось из народной памяти.

В «Ригведе» пять солнечных божеств, произведенных от разных проявлений солнечной энергии. Древнейший — Митра («друг»); он — пережиток глубокой древности и часто сопрягается в молитвах с Варуной; Сурья — более конкретное воплощение солнца, едущее, как и Аполлон, на колеснице, запряженной семью конями; Савитар, подстрекатель, воплощение бодрящей силы солнца; Пушан («благодетель»), олицетворение продуктивной деятельности солнца, пастушеское божество по преимуществу; Вишну, исторически наиболее важный, так как оказался бессмертным среди других, давно умерших богов, и ныне чтится на пространстве всей Индии. Мы на нем остановимся ниже с большей подробностью. К солнечным богам нужно отнести пару богов утра, по имени Ашвины, или «всадники»; оба сына неба, вечно юны и красивы, едут на колеснице вместе с Сурьей.

Во главе их — Индра, царь неба и национальный бог ариев. Он прежде всего — бог воинственный. Стоя на военной колеснице, запряженной двумя рыжими конями, он представляет идеальный тип вождя арийского клана. Как бог неба (грома и туч) он — создатель всех благ, творец и податель всякой жизни. Одной и тою же рукой он наполняет вымя коровы молоком и удерживает колесо солнца на склоне тверди небесной; он указывает рекам их течение и без стропил утверждает свод небес. Он — исполин, земля умещается на его ладони; он — владыка и демиург. Индру чаще всего призывают в молитвах. Исторически, по-видимому, Индре повезло: он подошел к воротам Индии, может быть, лишь в качестве скромного бога грома, но войны, непрерывно ведшиеся завоевателями, создали из него по естественной аналогии (гром — шум битв, молнии — стрелы) бога войны, а затем Индия, где тучи («небесные коровы») и дождь играли громадную роль, еще более возвеличила Индру как творца и хранителя жизни. Отсюда важны не его земные сражения, а небесные, где он, опьяненный сомой, дает сражение для освобождения вод — коров, супруг богов, содержащихся в плену у демонов; здесь он поражает молнией Вритру, демона засухи.

Два других бога воздуха — Парджания — бог дождя и Вайю — бог ветра — не ярки и часто ассоциируются с Индрой. Типичнее других и примечательнее Рудра; страх перед его огненными стрелами или ужасным гневом заставляет возносить ему бесчисленные молитвы. Он в «Ригведе», под именем Шивы («благоприятный»), встречается один-два раза, но все чаще и чаще в других ведах, а в послеведийский период имя его самое популярное. В ведах он не ясен, но основной тон его как ужасного бога определяется с достаточной выпуклостью; этот колорит сохраняется и поныне. Рудра в форме Шивы пережил всех своих товарищей по ведийскому пантеону и теперь вместе с Вишну разделяет престол в индуизме. На нем мы еще остановимся. Если Вишну представляет еще некоторые аналогии с божественными концепциями других религий, то Шива — индийский бог по преимуществу, бог народный, широкий и дешевый: он должен быть отчетливо понят, чтобы постичь своеобразную психику народа.

Наиболее чтимый из земных богов Агни, бог огня: воплощение солнца в небе, молнии в воздухе и огня на земле. Рожденный далеко вне Индии, где тепло играло слишком большую роль, где зимы слишком подавляли обитателей ^[6], Агни должен был подняться на высоту первоклассного божества. Его роль до Индии, может быть, была более крупна, так как есть некоторые основания считать индоариев огнепоклонниками, но и в ведах мы находим Агни раздвинутым широко за пределы прежнего конкретного бога, до степени мирового начала; в этом смысле он — существо божественное, предвечное, самосущее, единое, которое, проявившись, наполняет собою все миры, обитает во всем существующем и все существующее содержит в себе, он — прародитель людского мира. Но среди этого величия он ни на одно мгновение не перестает быть огнем, материальным пламенем, рожденным от трения двух кусков дерева и пожирающим дрова на жертвеннике; ни один из множества посвященных ему гимнов не забывает этой стороны природы бога.