Любовь и французы

Книга La Clef d’amor [30], написанная анонимным автором в конце тринадцатого века, также изобилует советами подобного рода.

«Чтобы иметь возможность более свободно видеться с любовником,— говорит ее автор,— чаще ходите в церковь, на вечеринки с танцами (caroles) и совершайте паломничества к святыням, расположенным неподалеку». Он также рекомендует знаменитые etuves [31]. Святые места и бани были главными женскими средствами ускользнуть от бдительного взора мужа. «Женщина должна часто бывать на людях. К чему ей красота, если никто не видит ее? Позаботьтесь о том, чтобы ваши любовные письма не были слишком прозрачны (на случай, если они попадутся на глаза посторонним). Пользуйтесь светлыми чернилами (их формула любезно приводится тут же). Обезоруживайте ваших стражей — с помощью вина, сонного зелья или подкупа». Однако, в отличие от других писателей, этот автор не выказывает враждебности к женщинам, скрывающим физические недостатки, а даже ободряет их. «Красьте волосы, используйте фальшивые косы, если вы потеряли ваши собственные, искусно раскрашивайте лицо — но не допускайте, чтобы при этом присутствовал ваш возлюбленный. Если вы плохо сложены, принимайте гостей сидя или лежа на постели, прикрыв покрывалом ноги. Если вы слишком худощавы — надевайте побольше одежды; стягивайте груди тугой повязкой, если они слишком велики. Идеальный смех — короткий и нежный, чтобы были видны две милые ямочки на щеках. Никогда не смейтесь долго и громко. Если у вас некрасивые зубы — не смейтесь, открыв рот. Если же у вас резкий, неприятный смех — лучше не смейтесь вовсе».

В числе навыков, необходимых женщине, Жак д’Амьен и другие называют умение танцевать, петь, играть на различных музыкальных инструментах и знание правил шахматной игры. «Играя в шахматы, будьте любезной, не жульничайте и не ругайтесь, когда вы проигрываете».

Затем автор переносит свое внимание на мужчин и учит их, что турнир — лучшее место, чтобы завести знакомство с красивой женщиной. «Вы можете завязать разговор,— пишет он,— высказав несколько общих замечаний. Спросите у нее, чьи кони стоят поодаль или рядом с вами. Когда на поле выезжает король или граф со своей свитой и дама спрашивает у вас их имена, отвечайте: «Такой-то из Парижа или Сякой-то из Шартра», и, будьте уверены, дама подумает, что вы все о них знаете. Если можете — назовите ей их настоящие имена, а если нет — постарайтесь, по крайней мере, чтобы ваши ответы походили на правду».

Что до внешней привлекательности влюбленного рыцаря, то автор советует ему убедиться, что чулки у него натянуты так туго, что на них нет складок и морщин. Сидя за столом, замечает он, опасно пытаться пожать ножку вашей милой, вместо нее вы можете легко наткнуться на ногу кого-нибудь не в меру любопытного, подсевшего к вам, чтобы выведать ваш секрет.

Так же, как ранее Андрэ, Жак д’Амьен приводит несколько примерных диалогов, чтобы научить читателей, как убедить женщин, принадлежащих к различным классам, уступить любовнику. Например, если дама скажет, что любит своего мужа и желает сохранить ему верность, влюбленный должен возразить: это потому, что она знает только одного мужчину, а ее муж, что бы она о нем ни думала, не верен ей. Другая дама может опасаться за свою репутацию. «Вам следует стараться убедить ее, что всегда есть возможность сохранить тайну. Даме, которая будет утверждать, будто вы оскорбили ее, дерзнув заговорить о любви, вы должны ответить, что ее красота заставила вас потерять голову, и так далее».

Арманго в своем Breviari d’amor [32] также уделяет достаточное внимание этикету и тому, как следует принимать принадлежащих к различному званию гостей. «Дама никогда не должна выходить на люди без сопровождения»,— добавляет он, но это не означает, будто автор желает, чтобы читательница отказалась от мысли обзавестись любовником. Просто дамы должны быть осмотрительными, только и всего, и чем красивее женщина, тем тщательнее она должна соблюдать осторожность, иначе легко сделается мишенью для злых языков. Многие женщины, получившие хорошее воспитание, водили за нос лживых любовников, обещая многое, но затем не давая ничего. Автор полагает, что мужчине лучше быть искренним. Важно быть тактичным и знать пределы дозволенного, так чтобы исключить возможность скандала. Женщина никогда не должна выбирать в любовники человека некрасивого или принадлежащего к более низкому сословию.

Ришар де Фурниваль в своих Cousaus d'amor [33] (конец тринадцатого столетия) берет более высокую с точки зрения нравственности ноту и пытается кратко анализировать любовное чувство. Однако вскоре он, сбившись, заявляет, что любовь — это нечто совершенно иррациональное. Король с равной долей вероятности может влюбиться и в королеву, и в мещанку. Любовь становится тем сильнее, чем больше человек о ней размышляет, и радость, приносимая любовью, заставляет забывать причиняемые ею страдания. Таким образом, истинная любовь — источник многих благ. Любовь должна быть возвышенной. Наилучшая разновидность этого чувства происходит от «расположения, внезапно вытекающего из глубины сердца». Другой, менее ценный вид любви возникает, когда человеку становится известна добрая слава женщины; а эгоизм или вожделение порождают ее низшую разновидность. Приведенный автором список «благородных» качеств включает рыцарские добродетели: смиренность, любезность, преданность, великодушие и правдивость. (Как писал Робер де Блуа: «Главнейшие признаки куртуазности — давать и любить».) «Истинный влюбленный не способен выразить даме свои чувства красивыми словами, ибо он скромен. Да не обманут вас гладкие речи тех, кто превратил любовь в ремесло»,— предупреждает он. «Дама, если вам случилось первой почувствовать любовь, показывайте ее взглядом, но никогда словами или поступками. И никогда, никогда не живите без любви!» — заключает писатель, как делали это многие, и раньше него, и позже.

В следующем столетии Гийом де Машо в своем Dit dou Lyon [34] представляет портретную галерею различных типов любовников: застенчивых, лживых, смелых, благородных и даже маленьких изящных гомосексуалистов — эту породу, с их белокурыми локонами и жеманством, поэт описал в неподражаемых стихах:

Ну так затянут, так побрит,

Так белокур и так завит,

Трепещет, ластится и льнет...

Что за любопытная смесь детскости и софистики, цинизма и банальности! Но по крайней мере люди, писавшие о любви, были искренни и явно надеялись, что их труды окажутся полезными для современниц — светских дам,—ведь в те дни трубадуры, нежные и вздыхающие, попадались среди мужчин не чаще, чем донжуаны. Любовь, превозносившаяся в этих книгах, была поверхностной, запретный плод подгнил от хранения взаперти, но это кодифицированное искусство наслаждения противоположным полом легло в основу французской галантности и салонных общественных отношений, в которых основной акцент делался на отточенности речи и интеллигентной беседе мужчин и женщин. Любовь была, в первую очередь, орудием цивилизации.

Глава 7. Литературные герои-любовники

В двенадцатом веке, когда Кретьен де Труа появился при дворах графини Фландрской и Марии Шампанской — дочери Элеоноры Аквитанской, унаследовавшей от матери интерес к Судам любви, литературе и поэтам,— различные типы любовников и любви начали становиться объектами анализа, хотя и немного схематичного. Мария принадлежала к влиятельному кружку знатных дам, вносивших в ту эпоху ноту сентиментальности, и заказывала входившим в ее окружение писателям произведения, которые не всегда удовлетворяли самих авторов. Именно Мария попросила Кретьена создать новую версию истории Ланселота под названием Chevalier de la charrette [35], но автор дает нам понять, что созданная им героиня, изменяющая мужу Гиневра, ему самому не совсем по душе. Герои этой истории, в соответствии со всеми канонами куртуазной любви, любят друг друга вопреки закону и вынуждены таиться. Любовник постоянно испытывает робость, поскольку даже незначительное нарушение любовного кодекса вызывает осуждение дамы, никогда не устающей изобретать все новые испытания для бедного рыцаря. Гиневра постоянно ждет, чтобы ей воздавали полагающиеся почести, поэтому она несправедлива и капризна. Фактически эта дама — попросту зануда. Кретьен явно придерживается того же мнения.