Гавайи Миссионеры

Вооруженный этой главной темой, которую Иеруша все же успешно вдолбила мужу в голову, неделю за неделей, Эбнер начал серию совершенно других проповедей, завоевывая каждый раз все больше и больше местных жителей. Теперь священник говорил о хорошей жизни, о благоприятных последствиях любви Господа к людям. Только сейчас он обнаружил, что островитяне вовсе не отвернулись от Бога, следуя примеру Келоло и его детей. Напротив, простые люди чувствовали, что в этом возвращении к старым богам для них не было никакого будущего. А вдумчивые, спокойные слова Эбнера приносили им утешение, в отличие от первых речей Макуа Хейла - напыщенных и оттого неискренних.

Теперь Эбнер проповедовал доктрину, для него самого ока завшуюся новой: "Священное слово Божье в интерпретации Иеруши Бромли, измененное в связи с таинственными событи ями, происшедшими на чужой земле". Разумеется, Эбнер не за бывал говорить о неизбежных грехах человеческих, но все рав но главной темой оставалась утешительное заступничество Иисуса Христа. А удерживала его слушателей еще старая так тика, которую Эбнер когда-то использовал в своей проповеди

перед китобоями на Фолклендских островах в дни молодости. Он задавал вопросы, словно самому себе, но при этом касался всех тех проблем, интересовавших собравшихся прихожан. Когда он говорил о сострадании Христа, то напрямую заявил:

- Иисус Христос поймет то смятение, которое сейчас переживает его любимый сын Кеоки Канакоа. Иисус обязательно будет любить свое заблудшее чадо, точно так же, как его любите вы, как его люблю я.

Когда эти слова передали Кеоки, проводившему время в травяном дворце, молодой алии был потрясен услышанным. Он отправился к берегу моря, где оставался в одиночестве несколько часов, в раздумьях прохаживаясь по песку. Он рассуждал о природе Христа, каким Кеоки помнил его в те прекрасные дни, когда сам учился в миссионерской школе в Корнуэлле, в далеком Коннектикуте. Тогда Иисус казался ему осязаемой реальностью, и мучительная потеря этого восприятия терзала душу и сердце Кеоки.

* * *

Когда стало известно, что Ноелани должна скоро родить, и ребенок появится на свет до следующего воскресенья, Эбнер решил воспользоваться этими сведениями, тем более, что о предстоящем событии знали все жители Лахайны. И вместо того, чтобы бушевать против обстоятельств, при которых бы ло зачато данное дитя, Макуа Хейл более полутора часов гово рил об особой любви Христа к детям. Потом он вспомнил неж ные чувства, которые испытывал всякий раз при рождении обоих своих сыновей и двух дочек. Не забыл Эбнер упомянуть и о своей любви к маленькой Илики, которая теперь уж точно пропала. Когда Эбнер отвлекался от обстоятельств, при кото рых исчезла Илики, эта девочка в его воображении всякий раз становилась все моложе и моложе. После преподобный Хейл начал распространяться о той радости, которую должна была испытывать вся Лахайна при одной мысли о том, что у Алии Нуи очень скоро родится ребенок. Так как гавайцы больше всего на свете любили детей, с которыми всегда были нежны и которых всегда понимали, на этот раз две тысячи со бравшихся в церкви прихожан последние пятнадцать минут проповеди дружно сопели и хлюпали носами. Таким образом, даже не совсем сознавая того, что ему удалась очередная побе

да, Эбнер, наконец, понял, что слова любви и сострадания смогли отвернуть островитян от Келоло и его кахун, в то время как его прежние речи только отдаляли гавайцев от Господа и приближали к старым богам.

Правда, Лахайна ожидала появление следующей Алии Нуи в смятении: как коренные гавайцы они радовались тому, что благородная линия на Гавайях не угасла. Однако как христиане, они прекрасно понимали, какое неправедное дело совершили Келоло и его дети.

Ноелани родила близнецов, и после того, как доктор Уиппл, наконец, вышел из травяного дворца и вернулся домой, он доложил своей жене:

-Мы должны быть готовы к тому, Аманда, что очень ско ро совершится нечто отвратительное и ужасное. Дело в том, что мальчик появился на свет очень хорошенький, а вот у де вочки обнаружилось несколько серьезных дефектов. Я ду маю, они отделаются от нее еще до рассвета.

Когда по городу прошел слух о том, что Кеоки Канакоа сам, своими собственными руками, взял дочку и положил ее у самой границы прилива, отдавая, таким образом, в жертву богу-акуле Мано, волна отвращения прокатилась по всей Лахайне.

В воскресенье церковь была переполнена: сюда собралось почти три тысячи прихожан, как в старые добрые дни. По дороге к храму Иеруша успела тихонько предупредить мужа:

-Помни, мой дорогой и любимый супруг, Господь сам го ворил об этом деле, так что тебе не стоит даже поднимать дан ную тему.

И Эбнер сразу же отбросил на время те строки, которые должны были стать главными в проповеди. Это были слова Христа из Евангелия от Луки: "Отче! Прости им, ибо не зна ют, что творят". Вместо этого преподобный Хейл привел вели колепные слова Экклезиаста, которые в последнее время час то приходили ему на ум: "Одно поколение умирает, ему на смену приходит другое. Но Земля остается навсегда. Солнце восходит и солнце заходит. Реки впадают в моря, но море ни когда не переполняется. Туда, откуда истекают реки, вернет ся их вода. Вещь, которая существовала раньше - та, кото рая будет существовать. То, что уже сделано, еще только бу дет сделано. И нет ничего нового под солнцем. Нет памяти о былых вещах, как не будет ее о том, что только еще должно произойти".

Эбнер говорил о вечности и постоянстве Мауи, о том, что киты каждый год возвращаются сюда и играют со своими детенышами. О том, как величественно солнце проходит месяц за месяцем от вулкана Ланаи до вершины Молокаи. Он вспомнил о большом урагане, которому под силу разрушить церковь, и о давно умершем прошлом, когда сам Камехамеха ходил по дорогам острова, верша великие подвиги.

"Земля остается навсегда", - воскликнул Эбнер на га вайском языке, и Иеруша, очарованная чередой образов, наве янных речью мужа, поняла, что та ненависть, которую Эбнер питал к Лахайне до недавнего времени, растворилась, канула в небытие. Сейчас преподобный Хейл переходил от мира физи ческого к миру человеческого общества, которое существует на Земле.

Несмотря на все несовершенство, человеческое общест во выдерживает испытание временем, - говорил Эбнер. Очень скоро он переметнулся на свое видение Женевы, како вой она была, когда ей управлял Беза, и постепенно подвел свою паству к той истине, которую долгое время искал сам: некоторые формы человеческого поведения все же лучше дру гих. В этом месте он вновь вернулся к той самой мысли, кото рая занимала его уже долгие годы, постепенно превратив шись в настоящую страсть. Общество может считаться хоро шим, если оно защищает своих детей.

Иисус Христос любит даже тех детей, которые вовсе не совершенны, закончил свою пламенную речь Макуа Хейл, оставляя самим прихожанам право делать выводы.

Что он говорил насчет ребенка? - нервно переспросил Ке- оки, перебирая пальцами ветки маиле, когда его шпионы сооб щили ему о содержании только что произнесенной проповеди.

Ничего, - ответили ему.

Наверное, он долго распространялся о нашем грехе? - не отступал возбужденный юноша.

Вовсе нет. Он рассказывал нам о том, как прекрасен остров Мауи. Наступила пауза, после чего человек Кеоки пояснил: - Он ни слова не сказал ни о тебе, ни о Ноелани. Но в одном месте, если я правильно понял его, он подразу мевал, что если ты когда-нибудь решишь снова вернуться в церковь, она тебя простит.

Эффект, произведенный этими словами на Кеоки, был по трясающим. Молодой человек начал содрогаться, как будто

его кто-то тряс. Спустя некоторое время Кеоки, весь в смятении, удалился в свою комнату и забился в угол. Затем он лег на ложе из тапы так, словно уже умер, отослав всех слуг и друзей коротким: "Уходите". Когда приятели покидали его дом, они взволнованно перешептывались друг с другом, и главным вопросом оставался следующий:

-Как ты думаешь, он действительно решил умереть?