Рабство и данничество у восточных славян

Известия Маврикия о срочном характере рабства у склавинов и антов привели некоторых историков к мысли о патриархальной сути славянского рабовладения. По В. В. Мавродину, «ограниченный срок рабства, небольшой выкуп, возможность стать свободным и полноправным членом общины антов — все это говорит за патриархальный характер рабства».⁴⁸ Вместе с тем В. Мавродин считал, что «рабство у антов перерастало патриархальную форму».⁴⁹ Последний тезис получил развитие у П. Н. Третьякова, отказавшегося рассматривать рабовладение у склавинов и антов «в качестве примитивного патриархального рабства, которое было распространено у всех первобытных народов и которое еще не играло большой роли в их социально-экономической жизни. Но это не было, конечно, и развитым рабовладением, оформившимся как целостная система производственных отношений».⁵⁰ И все же славянское рабство в антскую эпоху выходило уже за рамки первобытного патриархального рабства.⁵¹ Любопытно, что в первом издании своей книги о восточных славвянах П. Н. Третьяков несколько иначе расставлял акценты. Там читаем: «Рабовладение у склавинов и антов, несомненно, имелось, но оно, по-видимому, очень недалеко ушло от того патриархального рабства, которое еще не играло большой роли в их социальное экономической жизни».⁵² Эти разночтения объясняются общим состоянием дел в советской историографии Киевской Руси, которое выразилось в стремлении во что бы то ни стало удревнить возникновение классового общества на Руси.⁵³

Помимо определений славянского рабства VI-VII вв как патриархального или выходящего за рамки патриархальности в нашей историографии иногда встречаются и несколько расплывчатые выражения, окрашенные в бытовые тона: «мягкое обращение с рабами-военнопленными»,⁵⁴ «мягкие формы эксплуатации пленных (рабов)»,⁵⁵ «мягкие формы зависимости рабов».⁵⁶

Идею о патриархальности рабовладения у антов и склавинов отверг А. П. Пьянков. Славянское рабство по его мнению, уже в VI веке «утратило свой патриархальный характер».⁵⁷ Он убежден в том, что восточнославянское общество VI-VIII вв. было рабовладельческим. По А. П. Пьянкову, «византийские авторы зафиксировали ту стадию в социальном развитии антов, которая отделяла прошлые времена первобытно-общинного строя от позднейшей феодальной поры. Анты VI в. находились на стадии раннего рабовладельческого общества».⁵⁸ Иной взгляд у В. В. Седова: «Рабовладельческой формации у восточных славян не было. В эпоху разложения первобытно-общинного строя существовал лишь рабовладельческий уклад, не ставший основой экономической жизни, но способствовавший выделению и усилению знати».⁵⁹

Таков спектр суждений современных исследователей о рабстве у склавинов и антов VI-VII вв. Какова степень их убедительности? Прежде всего нам кажется несостоятельной концепция А. П. Пьянкова о раннерабовладельческой природе восточнославянского общества, поскольку она не имеет серьезного обоснования в источниках.⁶⁰ Вызывает сомнение и предположение относительно рабовладельческого уклада, представленного якобы в хозяйственной жизни славян той поры. Вряд ли можно склавинское и антское рабство подвести под социально-экономический уклад, т. е. особый тип хозяйства,⁶¹ существующий в качестве отдельного сектора славянской экономики. Уклад соответствует более или менее сложившейся и устойчивой системе производственных отношений, чему решительно противоречит срочный статус рабов в местном обществе. Срочность рабства, возможность вхождения отпущенных на волю пленников-рабов в туземные общественные союзы на правах «свободных и друзей» — все это убедительный показатель неустойчивости и неупорядоченности рабовладения, социальной аморфности рабства, не организованного в уклад. Это и понятно, ибо многоукладность - характерный и в высшей степени важный признак всякого докапиталистического классового общества».⁶²

Зарождение же многоукладности, на наш взгляд, происходит не в условиях господства родовых отношения а после их распада, в процессе которого складывается новая социальная структура, по терминологии А. И. Неусыхина, «общинная без первобытности». В ее основе лежат уже не кровнородственные, а территориальные связи.⁶³ Именно в этот период появляется многоукладность и завязывается процесс классообразования В древнерусской истории, это падает на конец Х-начала XI в.⁶⁴ Вся же предшествующая история восточнославянских племен развивалась в условиях родоплеменного строя,⁶⁵ что исключало возникновение рабовладельческого уклада «в силу присущей первобытнообщинному обществу интеграции на кровнородственной основе».⁶⁶

Нельзя признать удачным обозначение рабства у антов и склавинов как патриархального.⁶⁷ По поводу термина «патриархальное рабство» определенные сомнения высказал А. М.Хазанов. «Наиболее ранние формы рабства, — говорил он, — обычно называют патриархальными или домашними. Первый термин в настоящее время представляется устаревшим, потому что "патриархальное рабство в равной мере присуще и поздне-материнским обществам. Второе название вполне приемлемо, так как хорошо отражает главные особенности раннего рабства: отсутствие особого класса рабов и особой сферы применения рабского труда в общественном производстве».⁶⁸ В отношении термина «патриархальное рабство» А. М.Хазанов, наверное, прав.⁶⁹ Относительно же наименования «домашнее рабство» не все так очевидно, как может показаться поначалу.

Термин «домашнее рабство», пожалуй, более подходит к той стадии развития общества, когда род распадается на большие семьи, становящиеся основными производственными ячейками, а дом превращается в главную хозяйственную единицу.⁷⁰ Инкорпорированные в большую семью рабы и олицетворяли домашнее рабство. Аналогичным средоточием домашнего рабства могли выступать и малые семьи, возникавшие в ходе сегментации или разложения большесемейных союзов.

Эти соображения позволяют усомниться в обоснованности применения термина «домашнее рабство» к родоплеменным обществам. Адаптация пленника-раба родовым коллективом происходит на иной общественной почве, чем его вхождение в большую семью. Включение «полоняника» в род осуществлялось через половозрастную систему, причем нередко с перспектив у выхода на свободу. Так, у ленапов и делаваров мучские пленные, достигнув совершеннолетия, усыновлялись, занимая место тех, кто погиб на войне или умер другим путем. С момента усыновления они считались членами племени, к которому теперь принадлежали. Положение раба-пленника в родоплеменном коллективе напоминало скорее бытовую ущербность, нежели социальное неравенство. Его часто использовали на женских работах или принуждали к такому труду, который был особенно тяжелым, либо считался недостойным полноправного мужчины.⁷² Но главное заключалось в том, что это положение не было безысходным. Оно являлось временным. По истечении определенного срока раб, согласно нормам обычного права, получал свободу и возможность жить среди своих прежних хозяев в качестве полноправного члена родового обществам. Домашнее же рабство в данном отношении — тупиковое Выход из него на свободу зависел главным образом ой воли господина, а не от обычая, хотя влияния последнего полностью отрицать не стоит. И все-таки решающее слово в судьбе домашнего раба или рабыни принадлежало господину — главе большой семьи.

Полагаем, что сказанного достаточно, чтобы отказаться от применения терминов «патриархальное рабство», «домашнее рабство» в связи с исследованием рабовладения в родоплеменном обществе. Более уместным здесь нам кажется термин «первобытное рабство»» соответствующий родовой архаике, характеризующей эпоху первобытности.

К числу важнейших особенностей первобытного рабства необходимо отнести коллективное (родовое, племенное) владение рабами. По словам Л.С.Васильева, «как и любое иное добытое в бою или приобретенное иным способом на стороне имущество, движимое или недвижимое, рабы считались достоянием коллектива и использовались для его блага — будь то очистительная жертва с благодарностью за помощь богам либо предкам, работа на храмовых полях во имя тех же богов или, наконец, услужение тем, кто возглавляет коллектив и управляет им».⁷³ А. М.Хазанов скептически воспринимает такого рода утверждения. Он пишет: «Мнение, что первоначально рабы являлись собственностью всей общины (так называемое общинное или коллективное рабовладение) представляется недоказанным, во всяком случае в качестве универсального явления. ... Более вероятно, что даже самые ранние формы рабовладения были частными, если не по форме, то по существу».⁷⁴ 0 том же духе высказывается А. И. Першиц: «Имеющее подчас место различение общинного и индивидуального рабства, по-видимому, неоправдано, так как отчетливые примеры коллективного рабства в этнографии и истории не зафиксированы...».⁷⁵ Не беремся судить о других народах, но относительно славян, а именно склавинов и антов, можем с достаточной уверенностью говорить, что сперва рабовладение у них было коллективным по существу и частным по форме. При этом носителем владельческих прав выступал не только род, но и племя. Каковы доводы?