Слово о князе Владимире

Так, поляне-киевляне отличались добродушием и гостеприимством, а также мужеством и отвагой в борьбе с врагами Отечества. Не терпели диктата и изгоняли неугодных народу князей или посягавших на власть иноземных пришельцев.

У древлян был несколько иной характер — более замкнутый и суровый, ведь они, как и дреговичи, жили в лесах и на болотах. Однако слыли прямыми и простодушными. Так, расправившись с киевским князем Игорем за жадность и непомерные поборы с древлян, сами же, ничто же сумняшеся, предложили в мужья овдовевшей княгине Ольге своего «хорошего и справедливого» князя — Мала.

Своеобразным характером обладали кривичи — мена, обитавшие в среднем течении Днепра вокруг их столицы — Смоленска. Это были тороватые, расхожие люди умевшие и торговать, и ладьи смолить, и хлеб выращивать, и скот пасти, поклоняясь главному своему скотьему богу — Волосу (Велесу). Отсюда и стали их пазы «рожками» — мастерами игры на пастушьих рож

Радимичи и северяне свой норов имели. Рослые, могучие, воинственные. Никому не хотели подчиняться и потому позже других племен вошли в состав Киевской Руси, укрываясь в своих непроходимых Брыньских лесах.

Самым большим племенным союзом Русского Севера являлись вятичи, обитавшие на всем обширном пространстве ириокских долин и возвышенностей и под стать раздолью и простору обладавшие широтой натуры. Этот край — та самая приокская рось, на территории которой вокруг Москвы сложилась впоследствии средневековая Россия.

И разве не удивительно, что многие психологические черты представителей древних славянских племен и до сей поры сохранились и прослеживаются в облике и характере коренных жителей ряда наших русских, украинских и белорусских областей. Присмотритесь к ним, прислушайтесь к их речи, и тогда вам откроется многое такое, чего вы ранее не замечали в повадках псковичей или костромичей, полтавчан или харьковчан, белорусов Полесья и Могилевщины. Не здесь ли корни великого многоцветья нашего народного и классического искусства, родники которого не иссякают никогда?

Но вернемся к антам. Как отмечает В. В. Мавродин, именно с них начинается политическая история восточных славян (IV–V вв.). В это же время они вышли из Среднего Поднепровья на морские просторы и стали вытеснять Византию из ее черноморских владений в Крыму и на Дунае. Есть сведения, что в VII веке славяне на своих лодках-однодревках бороздили воды Черного, Мраморного, Средиземного и Адриатического морей. Силу их ударов познали Эпир и Ахайя, Малая Азия и Апулия, Крит и Солунь, Киклида и Иллирия. Об этом мы узнаем из «Жития Дмитрия Солунского». Тогда же западные славяне заселили все побережье Балтийского моря от Старграда на Дунае до границ Дании и Каданьского (Гданьского) залива.

О походах восточных славян в южные моря рассказывают грузинские церковные летописи, которые, в частности, упоминают о том, как в 626 году «скифами, кои суть русские», был осажден Константинополь. Это сообщение еще раз подтверждает наш вывод о том, что восточные славяне уже в те времена были широко известны под их самоназванием «русь». Русь знали и по трудам Стефана Сурожского, и Георгия Амастридского, описавших прибытие русского посольства в Константинополь в 839 году, и по торговле с купцами-русами в Херсонесе (Корсуни) в Крыму, с которых «царь Рума» (византийский император) брал десятину.

Греческие хроники сообщают также о существовании «русского каганата» в Среднем Поднепровье, о посольстве кагана «народа рос» к императору Византии Феофилу. Уже тогда (в VIII в.) русские ездили «слами» (послами) и «гостями» (купцами) в Константинополь, торговали и жили в нем, как и на всем побережье Русского (Черного) моря, и настойчиво добивались от империи признания за Русью прав черноморской державы, свободного плавания и торговли, безопасности русских людей, их «слов» и «гостей», живущих в городах «ромеев», уважения к «закону русскому». И когда Византия стала утеснять эти права, в июне 860 года был предпринят киевским князем Аскольдом знаменитый поход на Константинополь. 360 русских кораблей неожиданно напали на Царьград, воспользовавшись тем, что император Михаил стянул свои силы для обороны границ в Малой Азии от нападения арабов.

Вот как об этом рассказывает патриарх Фотий: «Народ Рос — неименитый народ, не считаемый ни за что, но получивший значение со времени похода против нас, народ уничиженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, так быстро и так грозно нахлынул на наши пределы, как морская волна, истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник или жатву… О, как все тогда расстроилось и город едва, так сказать, не был поднят на копье!»

Фотий рисует картину появления перед Константинополем русских витязей: «Помните ли тот час, невыносимо горестный, когда приплыли к нам варварские корабли… когда они проходили перед городом, неся и выставляя пловцов, поднявших мечи и как бы угрожая городу смертью от меча».

Осада византийской столицы завершилась установлением «мира и любви», а также согласием империи признать права Руси при условии обращения ее в христианскую веру. Договор о согласии принять христианство от Византии и «епископа-пастыря» из Константинополя был заключен семь лет спустя, о чем сообщается в «Окружном послании» патриарха Фотия и в биографии императора Василия Македонянина, который «склонил к дружбе народ русский, воинственный и языческий, раздавая ему одежды золотые, серебряные и шелковые, установив с ними дружбу и соглашение, уговорил принять крещение».

Вот когда, оказывается, произошло первое «крещение Руси», начатое с самого киевского князя Аскольда и ого приближенных. По всей видимости, именно этот факт и лег в основу летописной легенды о крещении киевлян князем Владимиром.

Итак, Аскольда мы можем с полным основанием считать первым русским киевским князем, принявшим христианство от Византии, и учредителем первой епископии на Руси. Об этом свидетельствуют византийские хроники, рассказывающие, как после набега на Константинополь Аскольд прислал свое посольство не только в целях заключения прочного мира и установления справедливых для обеих сторон условий торговли, но и для решения вопроса об основании христианской митрополии в Киеве. Византийские императоры Василий и Михаил, сообщается далее, заключив прочный мир с «русами» и щедро одарив их золотом, серебром и шелковыми тканями, крестили прибывших, а патриарх Фотий назначил для Киева епископа. В связи с этим событием в своем окружном послании Фотий делает следующее заключение:

«Не только Болгарский народ переменил прежнее нечестие на веру Христа, но и тот народ, о котором многие рассказывают и который в жестокости и кровопролитии все народы превосходит, оный глаголемый Росс, который поработил живущих окрест его и, возгордись своими победами, воздвиг руки и на Византийскую империю, и сей, однако, ныне переменил языческое и безбожное учение, которое прежде содержал, на чистую и правую Христианскую Веру, и, вместо недавнего враждебного на нас нашествия и великого насилия, с любовью и покорностью вступил в союз с нами. И столько воспламенна их любовь к вере, что и епископа и пастыря, и христианское богослужение с великим усердием и тщанием приняли».

Таким образом, описанное событие и следует считать первой попыткой «крещения Руси», первым этапом процесса ее христианизации, который был приостановлен и нарушен захватом Киева дружинами Олега, узурпировавшего власть и убившего князей киевских Аскольда и Дира.

Предание сохранило весьма любопытные подробности того, как принял Аскольд первого епископа, присланного из Царьграда. Он был приглашен на народное собрание, или вече, где ему задали вопрос: чему епископ хочет научить киевлян? Тогда византиец открыл Евангелие и произнес речь о жизни Иисуса Христа, о сотворенных им чудесах, о смерти его и воскрешении. Помимо этого он рассказывал о сотворении мира и человека, об испытаниях, которым подвергся человек в райских и земных обителях. Выслушав речь проповедника, русы устроили ему весьма трудный «экзамен»: «Сотвори нечто подобное тому, что случилось с тремя отроками в огненной пещи, тогда поверим». А история трех отроков — Анании, Мисаила и Азарии — заключалась в том, что вавилонский царь Навуходоносор приказал бросить их в «огненную пещь» за отказ поклониться золотому истукану как богу. Но те, восхваляя своего бога, не сгорели и были спасены ангелом.