Шпионы и осведомители на скамье свидетелей

Этот незнакомец, этот предатель был, читатель,

Оливер — шпион».

«гКвалифицированный рабочий» (стр. 364) приводит

выдержку из письма, написанного правительству

17 июня 1818 года лордом Фитцвильямом:

«В стране бесспорно имеется широко распро-

*      страненная твердая и определенная точка зрения,

что большинство событий, которые недавно произо¬

шли в стране, являются результатом присутствия

и активной деятельности господина Оливера. Его

считают главным источником, в котором берет на¬

чало всякое движение. Все беспокойные элементы

в стране считали себя подчиненными великому ру¬

ководящему Комитету революционеров в Лондоне,

сотрудничающими с этим Комитетом для достиже¬

ния одной общей цели и следующими в этом смыс¬

ле инструкциям и директивам, которые передава¬

лись назначенным для этой цели делегатом. Так

что если бы лицо, заявившее, что оно уполномоче¬

но этим Комитетом, не появилось в стране с ука¬

занной целью, не будет большим преувеличением

сказать, что никакое движение не возникло бы. От¬

сюда не следует, конечно, что опасный дух не бу¬

шевал бы ни в одной груди, но этот дух не вопло¬

тился бы в действие».

Супруги Хаммонд комментируют это следующим об¬

разом:

«Карьера Оливера представляет интерес для

истории, ибо эти методы управления быстро пере¬

растали в систему. Возможно, ни одно из англий¬

ских правительств не было так близко по духу и

самовольству к атмосфере, которую мы привыкли

связывать с царским правительством России, как

то, которое управляло Англией в первые сотни лет

ее мирного существования. Авантюры Оливера

были наиболее дерзким примером тех методов, ко¬

торые стали обычными в обращении с бедными со

стороны некоторых судей, но использование шпио¬

нов, причем того типа, который быстро переходит

в тип агента-провокатора, стало обычным делом за

последние несколько лет как часть политической

системы... Правительство, которое хотело найти

оправдание для временной отмены Habeas Corpus

Act, сочло, что махинации шпионов являются для

этого очень удобным предлогом, и было ясно, что

искушение преднамеренно использовать их в каче¬

стве агентов-провокаторов было слишком велико

для запуганных и беспринципных министров».

В 1830 году, вскоре после этих битв с промышленны¬

ми рабочими, английское правительство оказалось пе¬

ред лицом последнего выступления сельскохозяйствен¬

ных рабочих. История этого выступления, которое было

вызвано отчасти увеличивавшейся нищетой и частично

введением сельскохозяйственных машин, излагается

супругами Хаммонд в работе «Сельскохозяйственный

рабочий», которая, как и их предыдущие книги, осно¬

вана главным образом на материалах министерства вну¬

тренних дел.

В судебных преследованиях, которые возникли в свя¬

зи с этим выступлением, правительство стремилось вер¬

бовать осведомителей, обещая им большие награды,

в том числе «разумное предложение о поселении в дру¬

гом месте». Умирающие от голода и отчаявшиеся кре¬

стьяне обнаружили, однако, в общем высокую степень

солидарности, даже когда им предлагали вознагражде¬

ние в виде многих сотен фунтов. В одном случае рабо¬

чим, жившим едва ли не на 7 шиллингов в неделю и не

имевшим никаких надежд на улучшение своей участи,

предлагали 1000 фунтов и полное прощение, если они

станут осведомителями, «однако,— жаловался один из

членов Палаты лордов,— ни одно из этих жалких соз¬

даний не использовало эту возможность разбогатеть».

Но некоторые не выдерживали давления, особенно

те, кто находился в тюрьме в ожидании суда. Тем, кто

представит доказательства, предлагалось освобождение

или было обещано более легкое наказание. Один чело¬

век, признанный виновным в том, что он сломал моло¬

тилку, был приговорен лишь к одному году тюремного

заключения потому, что, как сказал судья, «после того,

как он был заключен под стражу, он дал очень ценную

информацию, которая во многом способствовала осуще¬

ствлению целей правосудия». Под правосудием, однако,

понималась в данном случае не социальная справедли¬

вость, а содействие вынесению обвинительного пригово¬

ра людям, которые, движимые отчаянием и голодом,

разрушали машины, угрожавшие еще большей нуждой

им и их семьям. Данные под страхом ссылки за море

(что на практике означало пожизненное изгнание из

своей родной страны, вечную разлуку со своими женами,

детьми и друзьями) показания несчастных молодых лю¬

дей, которых вынуждали свидетельствовать против тех,

кого правительство больше всего хотело обвинить и со¬

слать, конечно, не заслуживали доверия. Никто точно

не знает, в какой мере показания были получены таким

образом, поскольку по большей части «переговоры» с

людьми, ожидавшими суда, не велись открыто. Но не¬

которые случаи все-таки стали достоянием гласности.

Один из них касался фермера по имени Дикл, которого

судили в Винчестере за участие в одном из выступле¬

ний рабочих. Он смог должным образом подготовиться

к защите и пригласить адвоката, что дало очень хоро¬

шие результаты. Один свидетель, выступавший против

него, признал на перекрестном допросе, что «он пола¬

гал, что был бы осужден, если бы не пообещал дать по¬

казания против господина Дикла». Другой заявил на

перекрестном допросе, что, когда при слушании преды¬

дущего дела его привели в суд, который должен был за¬

няться рассмотрением обвинения против него, тюремщик

Беккет вызвал его в комнату, где находился «Уолтер

Лонг, судья, и еще один человек... которые сказали ему,

что он не будет привлечен к суду, если выступит свиде¬

телем против Дикла».

Правда, отраден тот факт, что, когда собирались

подвергнуть перекрестному допросу следующего свиде¬

теля, представитель обвинения прекратил дело. Но если

бы обвиняемый не мог пригласить адвоката или найти

кого-либо, кто показал бы, каким образом добывались

свидетели, он, без сомнения, был бы осужден, возможно

к Очень жестокому наказанию, на основе показаний,

о ненадежности которых достаточно ясно говорит хотя

бы то, что, когда обнаружилась правда, обвинение было

вынуждено прекратить дело.

Один из образчиков использования соучастников,

«выступавших со стороны короля» содержится в офи¬

циальных отчетах министерства внутренних дел, отно¬

сящихся к этому периоду. Речь идет о сухой статистиче¬

ской справке гражданского чиновника о 19 лицах, осу¬

жденных Чорикским ассизным судом за нанесение ран

леснику, который не давал им возможности путем бра¬

коньерства добыть для своих голодающих семей немно¬

го дичи, предназначавшейся для забавы помещика.

Судьба всех 19 описывается в четырех рубриках, среди

которых нет простой и ясной — «оправдан». Четыре руб¬

рики носят названия: «пожизненная ссылка», «ссылка

на 14 лет», «тюремное заключение с каторжными рабо¬

тами на два года» и «допущен к даче показаний». К по¬

следней категории относились два человека. Не вполне

ясная фраза «допущены к даче показаний» в вежливой

форме выражала то, что они «выступили со стороны ко¬

роля». Необходимо напомнить, что в те времена никто

не мог давать показаний по своему собственному делу;

для того чтобы быть «допущенным к даче показаний»,

человек должен был получить прощение, либо вообще

не быть преданным суду. При этих чрезвычайных и

чрезвычайно ненадежных обстоятельствах два свиде¬

теля дали показания, истинные или ложные, которые