Завоевание Константинополя

314. То есть ограждать и защищать от императора Алексея III.

315. То есть на сторону царевича Алексея.

316. О том, что накануне отплытия из Скутари было определено боевое построение войска, упоминают также Робер де Клари (гл. XLI) и Гюг де Сен-Поль. По наблюдению Э. Фараля, перечень боевых отрядов, приводимый в § 147—153, внешне напоминает перечень «колонн» Карла Великого в «Песни о Роланде»; однако Виллардуэн, чуждый погоне за литературными эффектами, стремится лишь к тому, чтобы дать ясное представление о числе и составе отрядов, поскольку это необходимо для понимания хода событий. Действительно, в описываемых им далее боевых операциях отряды рыцарей будут действовать как раз в соответствии с порядком, в котором они здесь перечислены.

317. Мотив передачи командования авангардом графу Фландрскому, приводимый хронистом, чрезвычайно существен, поскольку сражение начиналось обычно с перестрелки.

318. Хотя владения Матье де Монморанси находились на территории королевского домена, он взял на себя и командование ратниками из Шампани: дело в том, что юный граф этой «земли» (Тибо IV) отсутствовал среди крестоносцев, а Матье де Монморанси издавна находился в близких отношениях с графами Шампани. Он был свидетелем смерти Тибо III Шампанского; после его кончины участвовал в посольстве к Эду Бургундскому, в лице которого бароны хотели найти замену умершему (см. § 38).

319. Объединение рыцарей Северной Италии с выходцами из Германии объясняется, несомненно, политическими и фамильными связями Бонифация Монферратского с домом Гогенштауфенов, т. е., гибеллинской принадлежностью маркиза.

320. Виллардуэн детально рассказал здесь о разбивке воинства крестоносцев на семь боевых подразделений, каждым из которых предводительствовал кто-либо из наиболее видных сеньоров. Судя по рассказу хрониста, венецианцы вовсе не принимали участия в формировании сухопутных отрядов.

321. О том, что крестоносцы находились тогда перед необходимостью «победить или погибнуть», говорится и в их более позднем послании к Иннокентию III. Быть может, Виллардуэн в данном случае использовал в своих целях этот документ?

322. Аналогичное известие содержится в повествовании Робера де Клари, (гл. XLI) и в письме Гюга де Сен-Поля к Анри Лувенскому.

323. Буквально: «распорядится ими», или «исполнит над ними свой приговор» (feroit son conmandement d’els).

324. Вероятно, погрузка «пилигримов» на корабли в Скутари и высадка в константинопольском предместье Галата намечались на 5 июля 1203 г. Действительно, в Халкидон они прибыли 24 июня (§ 134), в Скутари — 26 июня (§ 136), а истекший с того времени период в девять дней длился до 5 июля (§ 137). Автор хроники «Константинопольское опустошение» датирует высадку в Галате 1 июля («июльские календы»), смешивая, должно быть, день, когда грекам был показан царевич Алексей, с днем высадки крестоносцев в Галате. Дата 5 июля вполне согласуется с последующим рассказом Виллардуэна об осаде Галатской башни, подтверждаемом многими свидетельствами современников.

325. По данным письма Гюга де Сен-Поля, кроме нефов, юиссье и галер, флот насчитывал еще 200 судов разного типа, не считая небольших лодок и шаланд (барж).

326. То есть на противоположном берегу Рукава св. Георгия.

327. Иными словами, чтобы легче было пересечь пролив и пристать к другому берегу. По рассказу Робера де Клари, впереди с дожем во главе плыли венецианцы, пустившие перед собой баржи, на которых находились арбалетчики и лучники (гл. XLIII). Вероятно, галеры вели за собой на буксире нефы, менее подвижные, с малой маневренностью, непременно нуждавшиеся в попутном ветре и к тому же не имевшие весел.

328. Тот факт, что император Алексей III не оказал никакого сопротивления крестоносцам, находит свое подтверждение и в других источниках, в частности в хронике «Константинопольское опустошение», в хронике Робера де Клари (гл. XLIII) и в письме Гюга де Сен-Поля к Анри Лувенскому. По сообщению этого графа, греки бежали столь поспешно, что их нельзя было настичь даже стрелой; Робер де Клари отмечает, что греков преследовали до моста, по которому они проходили в город.

329. Железная цепь, преграждавшая вход в залив Золотого Рога, как видно из рассказа Никиты Хониата, поднималась и натягивалась при приближении вражеских кораблей. Укрепленная на громадных «балках», она тянулась от Галатской башни в Пере до городских стен, точнее до Акрополя (башня Кентинарий), и, судя по сведениям Робера де Клари, поддерживалась на поверхности воды деревянными брусьями-поплавками (гл. LIII). Эта цепь, защищая константинопольский порт, позволяла контролировать вход в него и выход кораблей в открытое море. Чтобы прорвать цепь, нужно было пустить боевой корабль, оснащенный специальным приспособлением — гигантскими «ножницами», или прочным тараном, под натиском которого цепь разрывалась. Цепь, перегораживавшая Золотой Рог, была проведена еще в VIII в. На протяжении истории Византии она по крайней мере пять раз натягивалась для противодействия вражеским судам: в 717—718 гг. — против арабского флота, в декабре 821 г. — во время восстания Фомы Славянина, пытавшегося в союзе с арабами захватить столицу, в 969 г. — перед лицом опасности со стороны Руси, в 1203 г. — во время событий, описываемых Виллардуэном, в 1453 г. — во время осады Константинополя османами. Механизм, регулировавший положение цепи, был устроен таким образом, что ее натягивали и отпускали со стороны города. В Пере она была наглухо присоединена к Галатской башне. Часть этой цепи позднее была перевезена в Акру, другая, оставшаяся в Константинополе, доныне находится близ церкви св. Ирины. Такие же ограждающие устройства имелись в те времена в других портовых городах, например в Задаре (§ 78), в Афинах и т. д.

330. То есть на рассвете о июля. Эта дата подтверждается сообщением хроники «Константинопольское опустошение». Гюг де Сен-Поль говорит в своем письме о многократных попытках осаждавших захватить башню: она была взята, согласно его рассказу, только через день после высадки.

331. Как сообщает в своем письме Гюг де Сен-Поль, гарнизон башни Галаты состоял из англов и датчан, а также генуэзцев и пизанцев. Последние, отстаивая свои коммерческие интересы, стремились воспрепятствовать успеху крестоносцев, ибо он привел бы к усилению позиции Венеции. Интересно, что венецианские источники обходят полным молчанием этот эпизод, не забывая, однако, упомянуть о том, что цепь, запиравшая гавань, была разорвана венецианским кораблем «Орел».

332. Позади цепи выстроились бортами друг к другу греческие корабли и баржи, как бы блокировавшие цепь; об этом упоминают и Гюг де Сен-Поль, и Робер де Клари (гл. XLIV). Когда суда крестоносцев разорвали цепь, часть этих кораблей, передают и латинские, и византийские авторы, была захвачена нападавшими или потоплена.

333. Однако, судя по письму Гюга де Сен-Поля, «героем» дня был другой рыцарь — Пьер де Брашэ.

334. То есть в лагере подняли сигнал тревоги — вероятно, звуками рогов.

335. «Metre enz», или «remetre enz», — выражение, означавшее «отбросить врага на те линии, с которых он выступил».

336. Никита Хониат уточняет: утонули те, кто пытался по цепи добраться до греческих галер.

337. 7 июля 1203 г.

338. Об этом совете упоминает и Робер де Клари (гл. XLIV).

339. 10 июля 1203 г.

340. То есть таким образом, как это было определено на баронском совете перед отплытием из Скутари (см. § 147 и след.).

341. То есть по берегу с северо-восточной стороны Золотого Рога.

342. То есть флот проследовал на юго-запад, где находилась пристань для кораблей (причал).

343. Имеется в виду, видимо, речка Барбисса, впадающая в залив Золотой Рог.

344. Этот мост, уточняет Никита Хониат, находился в местности, называвшейся «Пробитый Камень», — на расстоянии то ли одного лье от Галаты (по известию Гюга де Сен-Поля), то ли двух лье (по сообщению Робера де Клари). Как писал граф де Сен-Поль, мост этот был короче Малого моста в Париже «и до того узок, что три всадника едва-едва могли проехать по нему бок о бок». А подходящего брода, по его словам, «мы не могли найти иначе как на расстоянии трех лье» (по Роберу де Клари — четырех лье). По-видимому, то был Юстинианов мост, или мост св. Каллиника, перекинутый через Золотой Рог в северо-восточной части Константинополя, у Влахернского дворца (несколько выше современного Галатского моста). Он находился на расстоянии около 6 км от галаты. Граф де Сен-Поль утверждал, что греки не обороняли этот мост; по рассказам Робера де Клари и Никиты Хониата, некоторое сопротивление крестоносцам здесь все же было оказано.