Наследие Ирана

Манихейство оказало влияние на многие религиозные течения, но наиболее сильно оно сказалось в социальном движении конца V в., возглавлявшемся Маздаком. Это движение привлекло внимание многих исследователей 12. Настороженное отношение царя к знати и ее могуществу сыграло важную роль в той поддержке, которую Маздак получил от Кавада. Маздакиты проповедовали идеи равенства и призывали к разделу имущества, включая жен и наложниц. Эти призывы нашли отклик у бедняков, и восстание стало массовым, но в сообщениях источников об этих событиях много неясностей и противоречий. Маздакитов ожидала та же участь, что и манихеев, разгромленных Картиром и царем Варахраном. Преследования и массовое истребление маздакитов начались около 528 г., в конце второго правления Кавада. Главным инициатором расправы был наследный принц Хосров Аноширван. Казнь руководителей движения не означала конца маздакизма как учения, но заставила уйти его приверженцев в подполье. Преследования продолжались, и с этого времени любого социального или религиозного реформатора его противники обычно обличали как маздакита.

Так было и в исламское время, когда многие выступления иранских народов против халифата или владычества арабов считались маздакитскими движениями. Движение Маздака нашло отражение и в таком сравнительно позднем сочинении, как «Сиасат-наме» Низам ал-Мулка.

Уже с самого начала сасанидской эпохи мы оказываемся в совершенно новом религиозном мире. Культы древнемесопотамских богов ушли в небытие, на их месте оказались — рядом с христианством, иудаизмом и зороастризмом — новые гностические и ритуалистские секты. Широкое распространение получили также мистические верования и обряды, и для большинства греческих и римских авторов персы были главными знатоками магии. Для античных писателей зороастризм был символом таинственных восточных культов. Деятельность Картира и его последователей, которые заложили основы зороастрийской ортодоксальности, противостоявшей мистицизму и почитанию демонов, во многом схожа с тем, что совершили христианские ортодоксы в империи кесарей.

Представление о божественном откровении и о записи этого откровения в книгах носилось в воздухе, а христиане были, конечно, самыми активными проповедниками идеи «Священного Писания». Не исключено, что именно по примеру христианства зороастрийская церковь свела воедино и канонизировала тексты Авесты. Зороастрийское предание гласит, что разрозненные отрывки Авесты были собраны и, видимо, записаны первый раз во времена Аршакидов, а затем еще раз при Шапуре I. Раннесасанидская письменная Авеста, если она действительно существовала, служила лишь для напоминания — в жреческой практике тексты Авесты заучивали наизусть, как это обычно для Востока. Когда в начале V в. был изобретен армянский алфавит, он предназначался в первую очередь для распространения христианской религии. Некоторые полагают, что и авестийский алфавит был введен примерно в это же время, возможно как предшественник или, напротив, как подражание армянскому алфавиту, хотя по своей фонетической законченности авестийский алфавит больше напоминает индийское письмо деванагари.

Создание авестийского алфавита диктовалось исключительно нуждами религии, и этот алфавит, насколько известно, употреблялся только для записи зороастрийских религиозных текстов. Можно только пожалеть, что он не пришел на смену несовершеннному пехлевийскому письму, которое очень плохо передавало фонетический состав среднеперсидского языка. Необходимо иметь в виду, что мы не знаем не только древних рукописей Авесты, но и таких, которые были бы старше XIII или XIV века. Тем не менее о существовании письменной Авесты в сасанидское время (несмотря на преобладающую роль устной традиции) можно говорить сейчас достаточно уверенно.

Из сообщений христианских авторов, писавших на сирийском и армянском языках, делали вывод, что первоначально Сасаниды придерживались зерванизма — зороастрийской ереси, которая, уже после арабского завоевания, исчезла, уступив ортодоксальному течению. Я считаю (и пытался это показать в специальной статье), что зерванизм не был вполне оформившейся ересью со своими доктринами, обрядами и организацией, отделенной от чисто зороастрийского толка, а, скорее, представлял собой движение, которое можно сопоставить с мутазилитским течением времен ислама 13. Мы знаем о двух основных особенностях зерванизма — представлении о бесконечном времени (вечность и т. д.) и мифе о рождении Ормизда (Ахура Мазды) и Ахримана от их отца Зрвана. Представление о времени как божественной силе распространено очень широко и само по себе не могло послужить основой для возникновения самостоятельной секты. Миф о прародителе Зрване может рассматриваться как иранская параллель легенды о Хроносе в греческой мифологии. Этот миф также, по моему мнению, не мог привести к созданию особой секты. Не вызывает сомнений, что миф о прародителе Зрване был распространен в сасанидское время и среди «правоверных» зороастрийцев. Только после мусульманского завоевания, когда зороастрийцы особенно тесно объединились в общины, зерванистские элементы были изгнаны из новой «праведной веры», соединившей ортопраксию с ортодоксией. В сасанидское время зороастрийским еретиком, либо даже христианином или манихеем, считался, скорее, тот, кто отступал от ортопраксии, от ритуальных предписаний зороастризма, тогда как после прихода ислама еретиком был прежде всего тот, кто порывал с догматами веры. Так, например, зороастриец Абалиш (или ‘Абдаллах?), прослывший еретиком в IX в., при халифе ал-Ма’муне, разделял, возможно, учение манихеев 14. В споре Абалиша с правоверными зороастрийцами халиф встал на сторону последних — любая ересь, имевшая социальную направленность, представляла опасность для арабских правителей.

Из житий христианских мучеников хорошо известно о несторианских общинах в сасанидской державе. Консолидация и развитие зороастрийской церкви в Иране шли параллельно росту христианской церкви и манихейских общин. Приток военнопленных христиан в Иран в результате походов Шапура I и Шапура II дал сильный толчок распространению христианства, но, естественно, религия эта пользовалась наибольшей популярностью среди семитского населения Месопотамии. Первое крупное гонение на христиан произошло при Шапуре II; оно началось около 339 г. и было вызвано политическими мотивами, прежде всего тем, что Константин сделал христианство религией Римской империи. Позднее бывали периоды терпимости, снова сменявшиеся гонениями, но после отделения несторианского толка от остального христианства в конце V в. положение христиан в Иране заметно улучшилось. Несториане избирали католикоса, имевшего резиденцию в Ктесифоне, и синод, собиравшийся для решения проблем церкви. Размещение несторианских епископств дает много полезного для изучения исторической географии Ирана, поскольку церковь обычно учитывала административное деление державы Сасанидов.

Христианизация Армении и Закавказья в IV в. послужила причиной столкновений между Арменией и Сасанидами гораздо в большей степени, чем борьба между римлянами и персами за влияние в этих областях. На востоке Ирана миссионеры старались обратить в христианство эфталитов и согдийцев, так что в последний период существования сасанидской державы повсюду прослеживается усиление влияния христианства. Общая картина религиозной жизни Ирана была, однако, более сложной, чем об этом можно судить по отрывочным сообщениям источников. Число различных религий и толков увеличивалось благодаря неоднородности самого зороастризма, различным течениям внутри него, о которых мы знаем очень мало.

Notes:

Вопрос о функциях хербеда до сих пор не может считаться решенным. Ср.: S. Wikandеr, Feuerpriester, где этот вопрос рассматривается очень подробно. По-видимому, в сасанидской державе мобед было общим названием всех зороастрийских жрецов, так что его первоначальное значение («глава магов») стерлось, а слово маг (то~ ) превратилось в конце концов в обозначение любого зороастрийца (ср. согдийское mwg’nch dynh «религия магов»). Слово хербед имело, вероятно, более узкое и специальное значение, нежели мобед; титул herbadan herbad («хербед хербедов»), который мы встречаем позднее, был, очевидно, только почетным званием; см.; М. L. Chaumont, Recherches sur le clerge zoroastrien: Le herbad,— «Revue de l’histoire des religions», t. 158, 1960, стр. 161—179. Мне не удалось найти свидетельств соперничества между мобедами и хербедами, которые бы отражали борьбу ортодоксального дуализма с зерванитским монизмом в сасанидское время.