Богатство и бедность царской России (СИ)

Последний фаворит Платон Зубов

и Валериан Зубов

Платон Зубов преуспел в ведении дворцовых интриг. Он стал вторым лицом после императрицы, имел княже-ский титул, был генерал-фельдцейхмейстером и главным управляющим инженерной части, а также генерал-адьютантом императрицы. Екатерина не жалела для своего последнего фаворита наград и пожалований. Так, он стал обладателем огромных поместий и владел десятками тысяч крепостных. Между Григорием Потемкиным и Платоном Зубовым велась борьба за влияние на Екатерину, и Потем-кин при определении на место брата Платона Зубова Вале-риана назначил его на такую артиллерийскую батарею, что тот после первой же бамбардировки чудом уцелел. Однако Валериан Зубов показал себя беспримерно храбрым солда-том. И за это был награжден Екатериной орденом Святого Георгия IV степени.

О младшем из братьев Зубовых Валериане следует рассказать чуть подробнее, так как его пример еще раз по-казывает, какие люди окружали императрицу. Валериан за четыре года дорос от корнета до полковника. В 1790 г. от-просился в действующую армию на Турецкую войну, к Польской кампании 1792 - 1794 гг. стал генерал-майором, и сам Суворов хвалил его за доблесть и храбрость. Имея незлой характер, Валериан Зубов был любимцем армии. В одном из боев Зубову под Варшавой оторвало левую ногу. Полковые лекари спасли ему жизнь, а Екатерина просто осыпала его наградами. Он стал генерал-поручиком, полу-чил орден Святого Георгия III степени и высший россий-ский орден Святого Андрея Первозванного, 300 000 рублей на уплату долгов, соболью шубу, роскошный дворец, кото-рый когда-то принадлежал Бирону. После трех лет лечения Валериан Зубов был снова в строю. Имея хороший протез от англичан, он свободно скакал на коне и мог находиться в седле сутками. За участие в Персидской экспедиции в чи-не генерал-аншефа Валериан Зубов был награжден орде-ном Святого Георгия I степени.

Как известно, все планы Персидского похода измени-ла неожиданная смерть Екатерины II 7 ноября 1796 г. Все результаты этого похода, который предполагал пройти по территории Персии и наказать шаха Ага-Магомеди за ос-корбление Российской империи, а через кавказские владе-ния Персии нанести удары по Стамбулу (Константинопо-лю), сначала не устраивали Павла I, а потом были призна-ны ничтожными при Александре I.

После кончины императрицы Екатерины I Князь Пла-тон Зубов был удален из окружения нового императора Павла I. В январе 1797 г. по приказу императора он был выслан за границу, но в конце 1780 г. вернулся в Россию, участвовал в перевороте 11 марта 1801 г. и, хотя Александр I назначил его членом Непременного совета, фактически он был отстранен от государственных дел. Опала коснулась и его братьев.

Указом Павла I Валериана Зубова уволили в отставку, но оставили его воинское звание.

Старший брат граф Николай Зубов больше известен тем, что был женат на дочери полководца Суворова Ната-лье Александровны - "Суворочке".

Свобода въезда

В екатерининскую Россию потоком ехали французы всяких сословий, среди которых было много искателей приключений, лакеев и развратных девиц, которые скрыва-ли свое звание и ремесло, а так как они говорили по-французски, то их принимали охотно. В России иностран-цы были в чести. Французы не имели никаких бумаг и не имели покровителей, а только паспорта, которые выдава-лись в Европе всем, если он не преступник, и если он ехал за границу для заработков. В русских домах радушно при-нимали иностранцев и доверяли им. Они нанимали фран-цузских лакеев в учителя и наставники к своим детям.

Паспорта обычно предъявляли только при пересече-нии границы. В самой России можно было беспрепятствен-но и свободно перемещаться хоть до самой Камчатки, и только если кто-то покидал Россию, ему выдавали его пас-порт за восемь дней до отъезда, с тем, чтобы предупредить о нем возможных кредиторов. Это часто давало возмож-ность использовать русское гостепреимство в корыстных целях, и петербургские, московские и другие дома часто подвергались воровству и мошенничеству.

Крепостная зависимость

Помещики имели неограниченную власть над своими крестьянами, но, как отмечали иностранцы, почти все пользовались этой властью умеренно. Каждый крестьянин платил оброк, который определял выборный староста.

Российские дворяне имели многочисленную прислу-гу, которую брали из крестьян. Крестьяне относились к господской службе как к милости и возвращение в деревню считали наказанием. Нередко у помещика находилось до 500 человек дворовых всех возрастов и пола, так как дво-ровые женились и плодились. Многие не заняты были ра-ботой, но помещик держал их, что часто разоряло его.

Иностранцы отмечали привязанность крестьян к сво-им помещикам. Сегюр приводит пример такого рода. Один обер-камергер из графов наделал больших долгов и выну-жден был продать имение, которое находилось в сотнях километров от Петербурга. Однажды утром он услышал шум во дворе. Это шумела толпа его крестьян. Крестьяне пришли, чтобы поднести барину деньги, которые они со-брали, чтобы тот отдал свой долг, а их не продавал, так как они были довольны его властью и хорошим отношением к ним. Граф дар принял.

Во время всего своего пребывания в России Сегюр не слышал ни о жестоком отношении к крестьянам и говорил, что хотя они и живут в рабстве, с ними хорошо обращают-ся. Если попадались нищие, то их отсылали к владельцам, которые были обязаны их содержать.

Однако при Екатерине II прошло следствие по делу барыни Салтыковой (Салтычихи) , которая ужаснула свое время бесчеловечным обращением с крепостными. Это вы-нудило Екатерину поставить вопрос о публичном обсужде-нии крепостного права. Но как говорил Дидро: "Добрые намерения Екатерины не подтверждались добрыми дела-ми". Тот же Дидро, посетивший Петербург в 1773 г., писал, что ее знаменитый "Наказ" - "проект превосходного клас-са, но нет способа, обеспечивающего его устойчивость. Я вижу там деспота, отрекшегося на словах, но деспотизм по существу остался".

Характерно письмо Екатерины I1 к Дидро, в котором она пыталась объяснить или даже оправдать свою пози-цию, позицию императрицы: "...из всех ваших начал... можно составлять прекрасные книги, но не управлять госу-дарством. Вы забываете в ваших революционных планах различие наших положений; вы работаете на бумаге, кото-рая все терпит..., а я, бедная императрица, работаю на че-ловеческой коже, которая раздражительна и щекотлива".

А обманутая Дашкова как-то с обидой сказала: "все делается волей императрицы".

Княжна Тараканова

В 1770 г. в Иране, затем на Балканах, потом в Запад-ной Европе появилась красивая женщина около 30 лет, ко-чевавшая из страны в страну и менявшая покровителей и имена: фрейлен Франк, мадам де Тремуйль, дочь турецкого султана, принцесса Азовская, графиня Пиннеберг, графиня Зелинская и ... наконец, - княжна Тараканова, дочь Елиза-веты Петровны от тайного брака с Разумовским. Однако известно, что у Елизаветы Петровны и Разумовского детей не было, хотя ходили слухи о некой монахине Досифее из московского Ивановского монастыря, как об их дочери княжне Таракановой.

На самозванку делали ставки в политических интри-гах. Польский магнат Карл Радзивилл давал ей деньги.

Это все происходило в годы Пугачевского восстания. В письмах Панину, Орлову-Чесменскому и др. она заявляла о намерении с помощью Пугачева вернуть "родительский престол".

Авантюристка стала опасной для трона Екатерины II, и Екатерина решила устранить ее любым путем. Для вы-полнения ее замысла Алексей Орлов отправился в Италию, влюбил ее в себя, обманом заманил на свой корабль, где 21 февраля 1775 г. сочетался с ней "законным браком", и из Ливорно, куда приплыл корабль, она попала прямиком в Петропавловскую крепость.

На допросах княжна Тараканова сказала, что она ро-дилась в 1753 г. Она знала русский язык, но совсем не зна-ла России, на трон которой претендовала.