История Наполеона

[Переезд морем. Прибытие на остров Святой Елены. Пребывание на

острове до отъезда Лас-Каза.]

Кейт был весьма учтив, но столько же и осторожен в сношениях с французами на Беллерофоне. Кокбурн был еще учтивее и показывал еще более участия и уважения к великому человеку, невольным тюремщиком которого он стал на некоторое время.

Английские министры остались не совсем довольны почтением, оказанным Наполеону капитаном Мейтландом и его экипажем. Они особенно порицали капитана за то, что он давал знаменитому полководцу титул императора, и приняли строжайшие меры, чтобы ничто подобное не могло повториться на Нортумберланде. Они написали в своих инструкциях, что Наполеона следует называть не иначе, как генералом. Когда падший император узнал об этих распоряжениях, клонившихся к его унижению, то спокойно сказал: "Пусть называют меня как хотят, я все-таки останусь Я".

11 августа Нортумберланд вышел из пролива Ла-Манш. Скоро Наполеон узнал вдали берега Франции. Он поклонился им, простер к ним руки и сказал дрожащим голосом: "Прощай, страна храбрых! Прощай, милая Франция! Если б было менее изменников, ты до сих пор оставалась бы первой державой в мире". Таково было последнее прощание великого человека с благородной страной великого народа!

Во время переезда император ежедневно прогуливался после обеда на палубе; один раз застигла его в этой прогулке сильная буря. Он не захотел скрываться в каюте от проливного дождя и приказал принести себе знаменитый серый сюртук, на который даже англичане смотрели с восторгом и уважением.

Наполеон сокращал медленное течение времени чтением газет. Часто встречал он в них ложь и оскорбления; но все это не имело на него влияния, и он сказал Лас-Казу:

"Яд не действовал на Митридата; а клевета с 1814 года тоже уже не действует на меня".

15 (3) октября Нортумберланд остановился у острова Святой Елены; 16 (4) числа Наполеон сошел на берег в сопровождении адмирала и генерала Бертрана. Сначала он поселился в Бриаре, у купца Балкомба.

Но это было временное жилище: местопребыванием его назначили Лонгвуд, сельский домик губернатора острова. Наполеон посетил его в самый первый день приезда, но нашел, что не все еще приготовлено к его принятию. Впрочем, он нашел у господина Балкомба все удобства, на которые имел права, и некоторые пособия против скуки. Это достойное семейство употребило всевозможные усилия, чтобы усладить неприятность его положения.

Живя в Бриаре, Наполеон выезжал из дому только один раз и посетил майора полка, стоявшего на острове Святой Елены. Он занимался своими Записками и очень часто и долго диктовал Лас-Казу или его сыну, Монтолону, Гурго и Бертрану. Обыкновенно прогуливался он по мрачным аллеям Бриара, откуда можно было видеть только страшные пропасти.

В саду г. Балкомба работал старый негр по имени Тоби. Он был малаец, похищенный английским экипажем и проданный в рабство. Наполеон во время прогулок часто встречал несчастного старика и оказывал большое к нему участие; он решался заплатить за него выкуп и говорил о его похищении с негодованием. Однажды он остановился перед ним, не мог удержать в себе мыслей, толпившихся в его голове, и сказал грустно: "Что за бедная машина - человек! Нет ни одной сходной наружности, а души все различны!.. Если б Тоби был Брут, он не вынес бы жизни; если б он был Эзоп, то стал бы теперь, может быть, советником губернатора; если б он был пылкий и ревностный христианин, то с терпением нес бы крест и благословлял бы его, в надежде на Бога. Но бедный Тоби ничего не знает, склоняется и работает невинно!" Посмотрев на него в продолжение нескольких минут безмолвно, он сказал, удаляясь: "Далеко бедному Тоби до короля Ричарда!.. Однако ж поступили с ним равно жестоко; ведь и этот человек имел свои наслаждения, свое семейство, свою собственную жизнь; англичане сделали страшное преступление, похитив его и продав в неволю". Потом, остановившись, прибавил, глядя на Лас-Каза: "Я читаю в ваших глазах; вы думаете, что он не один такой пример на острове Святой Елены... Но между ним и нами нет никакого сравнения. С нами поступили хуже; но мы имеем в себе другие средства. Нас не подвергали телесным страданиям, а если б и пытались сделать это, то мы имеем душу, которая изменит надеждам наших мучителей... Наше положение может даже иметь свою прелесть... Мы мученики бессмертной славы!.. Миллионы людей плачут о нас, отечество вздыхает, а слава надела траур!.. Мне недоставало только несчастия!.. Если бы я умер на троне, в облаках моего всемогущества, я остался бы загадкой для многих людей; теперь, по милости несчастья, меня можно судить безошибочно!"

Наполеон выехал из Бриара 18 (6) декабря и переселился в Лонгвуд. Новое жилище представляло ему более удобств; но он встретил там не менее притеснений от людей, которым было поручено смотреть за ним. Поставили часовых под его окнами и окружили его предосторожностями. Он приказал Монтолону написать о них адмиралу, потому что не хотел иметь ни с кем сношений, чтобы не дать кому-нибудь повода рассказывать небывальщину и подтверждать ее словами: "Император сам сказал мне это".

В одну из прогулок верхом, в середине декабря, он вынужден был сойти с лошади, потому что нельзя было проехать по дурной дороге, и увяз в грязи так, что насилу мог выбраться и не утонуть. "Вот прескверное приключение! - сказал он; и потом, когда выбрался из грязи, прибавил: - Если б мы утонули здесь, что сказали бы в Европе? Дураки стали бы доказывать, без сомнения, что я поглощен землей за преступления".

Почти все англичане, проезжавшие в этих местах, приставали к острову Святой Елены, чтобы посмотреть на знаменитого изгнанника. Наполеон принимал их всегда с лаской и достоинством. Они находили, что он вовсе не похож на портрет, который рисовали им в продолжение двадцати лет, и извинялись, что могли верить нелепым рассказам на его счет. "Да, - сказал однажды Наполеон одному из них, - всеми этими рассказами обязан я вашим министрам; они наводнили Европу книжками и пасквилями на меня. Может быть, они ответят в свое оправдание, что печатали только те известия, которые получали они из самой Франции; по правде, надобно сказать, что люди, плясавшие на развалинах отечества, усердно помогали им в этом и обильно снабжали их материалами".

Между тем адмирал с душевным участием принял жалобы, переданные ему Монтолоном. Он явился для объяснения к Наполеону, и они расстались, весьма довольные друг другом. Помощник губернатора, полковник Скельтон, обходился с Наполеоном чрезвычайно вежливо. Император часто приглашал к обеду его и его жену.

1 января 1816 года вес, последовавшие за великим человеком в изгнание, соединились для принесения ему поздравлений с Новым годом. Наполеон, которому это торжество напомнило о радостных днях прежнего всемогущества, не показал никому, что в уме его происходило сравнение между простым приемом в Лонгвуде и пышными аудиенциями в Тюильри. Он с душевной радостью принял льстецов несчастья и пригласил их к семейному завтраку. "Вы теперь ничто, на конце света, сказал он им, и ваше утешение должно состоять в том, чтобы вы любили друг друга".

Ежедневно около Лонгвуда бродили матросы, избегавшие запрещения подходить к этому дому и втайне от караульных желавшие посмотреть на изгнанного героя. "Вот что значит могущество воображения, говорил Наполеон. - Как оно сильно действует на людей! Эти люди вовсе не знают меня, никогда меня не видели, только слыхали рассказы обо мне, а чего они не чувствуют, чего не сделают в мою пользу? Та же странность повторяется во всех странах, во все года, во всех полах! Вот фанатизм! Да, воображение управляет миром!"

Пространство, по которому Наполеон мог прогуливаться верхом, нс позволяло ему гулять более получаса, да и то скоро вынужден он был отказаться от этого развлечения по многим причинам. Иногда английский офицер обижался, что его оставляют позади, и хотел вмешиваться в свиту императора; иногда какой-нибудь солдат или капрал, худо понимавший приказания, прицеливался и хотел стрелять в него.