Сталин: как это было? Феномен XX века
Сталин: как это было? Феномен XX века читать книгу онлайн
Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
9 апреля 1947 года «Правда» поместила беседу Сталина с американским журналистом Стассеном, где генсек почти дословно повторил мысли Данилевского по части неправомерного сравнения внешних условий существования СССР и США: «Америка защищена двумя океанами. На севере с ней граничит слабая страна Канада, а на юге — слабая страна Мексика. Соединенным Штатам нечего их бояться. После войны за независимость США в течение 60 лет не воевали, пользовались миром. Все это помогло быстрому развитию США».
В 1991 году Л.В. Шебаршин, довольно критически относящийся к внутренней политике Сталина, в споре последнего с Литвиновым принял сторону генсека. В интервью с Александром Прохановым для газеты «День» он так отозвался о позиции Сталина в отношении «географического подхода» в вопросах безопасности наших внешних границ, фактически солидаризировавшись и с Н.Я. Данилевским: стремление к укреплению нашей оборонной мощи было вызвано объективными обстоятельствами, сказал главный разведчик Советского Союза, как его именовала в те дни советская пресса. «Оно было обусловлено всем многовековым ходом нашей истории, включая и последние десятилетия. Стержнем существования российского государства на протяжении веков была борьба за собственную безопасность, за свое национальное бытие и бытие каждого его гражданина. Ему приходилось отражать шведские нашествия с севера, польские — с запада, татарские и турецкие — с востока и юга.
…Не колониальный грабеж, не имперская алчность, не стремление к мировому господству или мировой революции, а исторически обусловленное, ставшее частью души российского жителя, стремление обезопасить себя от чужеземцев лежало в основе политики нашего государства. И психология осажденной крепости, над которой измываются некоторые наши публицисты, была естественным продуктом нашей истории.
Русские государственные люди во все времена чувствовали губительное бремя оборонных издержек. Отчаянным воплем, что у государства нет средств на содержание войска, необходимого для защиты от страшных врагов, пишет С.М. Соловьев, заканчивалось царствование Иоанна IV, и тем же воплем начиналось новое» {253}.
Складывается, впрочем, впечатление, что жесткая критика в адрес Сталина по поводу так называемого «географического подхода» во внешней политике была для Литвинова лишь поводом. На самом деле Литвинов был предтечей либерал-демократов 1990-х годов, потому что исходил из того, что Россия должна строить свою внутреннюю и внешнюю политику по лекалам Англии и США.
Кстати сказать, нечто подобное мы снова наблюдаем уже в наши дни. После Русской неолиберальной революции 1991 года пришедшей в России к власти новой, радикально прозападно ориентированной элите казалось, что Россия окончательно повернулась лицом к западным ценностям.
Хватило всего 17 лет, чтобы Москва поняла, что Запад (США, страны ЕС) по-прежнему считает Россию страной второго сорта. И только тогда последовала знаменитая «мюнхенская речь» В. Путина 10 февраля 2007 года.
Президент РФ напомнил в ней, что 17 мая 1990 года генеральный секретарь НАТО Вернер заявил: «Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ дает Советскому Союзу твердые гарантии безопасности», между тем наделе получилось, «что НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам». «В Болгарии и Румынии появляются так называемые легкие американские передовые базы по пять тысяч штыков в каждой». Где же, спросил В. Путин, те гарантии, о которых говорил генеральный секретарь НАТО Вернер?
А всё дело в том, что Манфред Вернер был немец [18], и он, похоже, действительно верил в то, что говорил: он же не сам, в одиночку, это придумал. Но подлинными хозяевами НАТО являются не генеральный секретарь этой организации и его штаб, а американские правящие круги. Как очень точно сказал еще в 1949 году первый генеральный секретарь НАТО, бывший министр обороны Великобритании и близкий сподвижник У. Черчилля лорд Исмэй: «НАТО американцам необходимо для того, чтобы держать Америку в Европе, Германию в узде, а Россию — вне Европы» {254}.
Конкретно в отношении новой России у американцев были свои замыслы и планы. Пока шел процесс уничтожения Варшавского договора, Манфред Вернер мог вести какие угодно успокоительные речи. Но как только Вашингтон убедился, что ему удалось обвести вокруг пальца и «кремлевского мечтателя» Михаила Горбачева, и наследовавшего его власть простоватого русского мужика Бориса Ельцина и осуществить наконец-то свою стародавнюю, трехсотлетнюю мечту — ослабить до нулевой величины международную значимость России, да и саму Россию настолько, что, казалось бы, она уже никогда больше не станет прежней, англосаксы, не задумываясь о последствиях и для них самих, тут же выбросили на свалку и обещания секретаря НАТО, и самого Вернера.
Запад воспринял мюнхенскую речь В. Путина как возвращение к холодной войне {255}. Но это не был возврат российского руководства к тем временам. Это была всего лишь трезвая переоценка взаимоотношений с Западом, после которой начался медленный, но неуклонный разворот внешнеполитической переориентации России лицом на Восток, от прокладывания российских нефтегазопроводов из Сибири к границам Китая, а потом и Японии, наполнения новым содержанием созданной в 1997 году Шанхайской организации сотрудничества и до созыва во Владивостоке в 2012 году саммита АТЭС (Азиатско-тихоокеанская организация по экономическому сотрудничеству).
Если судить по хранящейся в РГАСПИ переписке 1920-х годов между М. Литвиновым, Г. Чичериным и их письмами Сталину, М. Литвинов довольно своеобразно понимал внешнеполитические интересы Советской России. Г.В. Чичерин, как мне представляется, имел основания жаловаться Сталину, как генеральному секретарю ЦК РКП(б), на чрезмерное англофильство Литвинова.
Из этих документов следует, что Сталин явно не поддерживал ни того, ни другого, но в дальнейшем очень много взял от взглядов Чичерина.
В моем личном архиве хранятся обширные выписки на этот счет, но в данном случае я сознательно не даю ссылки, так как надеюсь еще вернуться к этой теме в специальной работе.
Как представляется вся эта история с позиций сегодняшнего дня, позиция М. Литвинова в споре со Сталиным по поводу так называемого географического принципа, на самом-то деле менее всего имела отношение к геополитике. Эта позиция диктовалась совсем иными соображениями: неприкрытым англофильством Литвинова в 1920—1930-е годы и американофильством — в 1940-е. И он никогда не был одинок в такой демонстрации своих взглядов на внешнюю политику России. Ни тогда, ни сегодня. Так, министр иностранных дел РФ А.В. Козырев в правительстве Б. Ельцина в 1990—1996 годах не только подобострастно просил Р. Никсона помочь «определить национальные интересы России» {256}, но и когда был снят со своего поста, то откровенно сказал заместителю госсекретаря США С. Тэлботу, что ему (Козыреву) надо было «уехать вместе с Тэлботом и стать перебежчиком» {257}. Дело в другом, а именно в том, что, критикуя «географический подход», М. Литвинов не так уж был неправ по сути.
В процессе разработки сюжета о сути спора между Литвиновым и Сталиным я рассказал своему коллеге доктору военных наук В.М. Захарову, а он в ответ подарил мне свою неопубликованную статью под названием «Большое пространство и безопасность России» и разрешил использовать ее текст в настоящей главе. Суть позиции Владимира Михайловича по этой проблеме сводится к тому, что М. Литвинов практически ничего нового в своем споре со Сталиным не открывал. «Проблема большого пространства как одного из самых надежных гарантов жизнеспособности государства была введена в научный оборот еще на рубеже XIX—XX веков. Уже тогда решение таких внешнеполитических задач, как поиск доступных путей к сырью и к внешним рынкам, ограничение или поощрение миграции, решение пограничных вопросов, обеспечение безопасности плавания своих флотов и т.п., — пишет профессор Захаров, — если и не на прямую, то косвенно всегда было связано с географическим потенциалом».
