Сталин: как это было? Феномен XX века

В.Д. Кузнечевский

СТАЛИН: КАК ЭТО БЫЛО?

ФЕНОМЕН XX ВЕКА

ОТ АВТОРА

Более чем тридцатилетнее знакомство с большей частью литературы о Сталине привело меня к парадоксальному выводу: все, что написано об этом человеке в России и за рубежом, — все правильно, и негативное, и позитивное. Это был действительно выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Но правильно и то, что многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. А главное — практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он своими действиями последовательно завел Россию и ее народ в исторический тупик, выход из которого оплачен (и еще долго будет оплачиваться) не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано не только параноидальными чертами его характера, а и тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане.

Вот все это я и попытался показать в предлагаемой книге, в процессе работы над которой я стремился постоянно выверять то, что написано о Сталине у нас в стране и за границей, документами, хранящимися в государственных архивах России (ГАРФ, РГАСПИ, других) и беседами с людьми, мнение которых по исследуемой теме представлялось мне важным. Я благодарен судьбе за то, что на протяжении десятков лет такие люди на моем пути постоянно встречались и ни один из них не отказывался свое мнение высказать. Но в особенности хочу выразить признательность кандидату исторических наук, генерал-лейтенанту внешней разведки Леониду Петровичу Решетникову, который на протяжении последних пяти лет терпеливо выслушивал даже самые мои неожиданные мысли об исторической роли Сталина и при этом всякий раз завершал наши беседы, а порой и горячие споры своими собственными размышлениями. Эти беседы сыграли свою роль в формировании моего видения сталинского феномена.

ГЛАВА 1.

ПРОШЛОЕ В РОССИИ НЕПРЕДСКАЗУЕМО

Так получилось, что над этой темой я работал всю свою сознательную жизнь. Не всегда с ручкой в руках, с помощью пишущей машинки или компьютера, часто мысленно, в армии и на охоте, в России и за рубежом, но именно писал.

А началось все это еще в марте 1953 года. Я учился тогда в 7-м классе Транспортной школы г. Бодайбо (Иркутская область).

Простое деревянное одноэтажное, вытянутое в длину здание, с десятком выходивших на улицу больших окон с характерными для Сибири двойными рамами. Просторная светлая классная комната с тремя рядами парт. По углам сложенные из кирпича и затянутые поверху черным листовым железом две полукруглые так называемые печи-голландки. В классную комнату они выходили полусферами, а топились из коридора дровами. Тепла они давали много, а в классе было всегда чисто.

6 марта, в пятницу, у нас шел урок математики. Было где-то около полудня. Зима еще и не думала отступать. Днем, правда, уже стали появляться сосульки под навесами крыш, но по ночам еще давили морозы, а снежные сугробы таять вроде как и не собирались.

В классе было тепло. И тихо. Все ученики молча склонились над тетрадками и чуть слышно скрипели перьевыми ручками, решая задачу. Молодая, строго одетая в юбку и жакет учительница стояла у чисто побеленной стены и, не обращая на нас внимания, во что-то задумчиво вглядывалась за окном. А, может быть, и не вглядывалась, а просто думала о чем-то своем. Во всяком случае, дав задание, практически не обращала на нас внимания. Тишина прерывалась только тихим стукотком. Это время от времени, когда чернила на пере пересыхали, кто-нибудь из нас с размаху (девчонки аккуратно, а мальчишки именно с размаху, не глядя) обмакивали ручки в стоявшие перед каждым округлые приземистые стеклянные чернильницы-непроливайки.

Внезапно дверь в класс шумно и широко распахнулась. Все враз подняли головы. На пороге стояла, не заходя в комнату, наша классная руководительница, учительница русского языка и литературы Полина Ивановна. По щекам ее текли слезы. Было заметно, что она с трудом справлялась с волнением и некоторое время смотрела на класс в молчании. Мы замерли, не понимая, в чем дело, но ощущая, что случилось что-то сильно неприятное. Не шелохнулась и учительница математики у окна.

— Ребята… — сдавленным голосом, в котором прорывалось едва сдерживаемое волнение, промолвила Полина Ивановна. — Горе-то какое… товарищ Сталин умер…

Мы, не зная, как вести себя в такой ситуации, тихо встали. Не хлопнула ни одна крышка на парте. И так же молча долго стояли…

Занятий в этот день больше не было. Я пришел домой и стал ждать маму с работы. Жили мы с ней в небольшой комнатушке, 5 метров в длину и 2 метра в ширину. Ровно напополам жилье наше перегораживала печка. В комнате всегда было холодно. По ночам, если на полу оставалась стеклянная банка с водой, то к утру мы находили в ней лед. Мама работала уборщицей в конторе Бодайбинской железной дороги (была у нас такая узкоколейная дорога, протяженностью километров 100, которая соединяла г. Бодайбо с Ленскими золотыми приисками) и домой с работы приходила поздно, после семи вечера. Но в этот день и она пришла рано. Я сразу кинулся к ней:

— Мама, ты знаешь, Сталин умер! Горе-то какое!

И заплакал. Мама села на кровать, на которой мы обычно сидели вдвоем, так как другой мебели у нас не было, положила мне на голову руку, погладила и сказала:

— Не плачь, сынок. Сталин был плохим человеком…

Я растерялся. Никогда ранее мама ничего подобного не говорила. В школе же нам внушали, что Сталин — гений, что он никогда не ошибается, все и всегда делает правильно, живет для народа и что все советские люди, включая и нас самих, его беззаветно любят. Мамины слова шли вразрез с тем, что мне говорили о Сталине в школе.

Сталина я раньше видел. В кино. В Бодайбо в единственном в городе кинотеатре, куда мы, ребятишки, ходили по воскресеньям, перед каждым киносеансом прокатывали документальный киножурнал «Новости дня», где вождя иногда показывали. Помню даже перед кинолентой «Тарзан», в титрах которой стояло: «Этот фильм взят в качестве трофея после победы над Германией в Великой Отечественной войне», обязательно шел киножурнал с официальной хроникой.

Однажды слышал и голос. Причем не на пластинке, а вживую, по радио. Запечатлелся в памяти его глуховатый тембр, неторопливо выговариваемые с заметным грузинским акцентом слова. Речь, о которой я говорю, транслировалась по радио, по-моему, 2 сентября 1945 года. Смысла сказанного я, естественно, не понял, а вот голос запомнился. Наверное, слышал я его и раньше, все слушали его редкие выступления по радио, но в памяти не отложилось, мал был. А в сентябре 1945-го мне было уже 6 лет и 7 месяцев.

Фраза мамы о том, что Сталин был «плохим человеком», тогда, в марте 1953 года, меня потрясла. Но смысл ее я понял много позже. Уже после 1956 года от мамы узнал, что политический курс Сталина железным катком прокатился через судьбу всей нашей семьи. Во время коллективизации в крупном сибирском селе Успенка Тюменской области семья наша была раскулачена. И это обстоятельство аукалось мне потом всю жизнь. Вот только один пример.