Россия в войне 1941-1945

К 20 ноября Волга покрылась льдом и перестала быть судоходной. Поскольку началось большое контрнаступление, 62-й армии не приходилось больше рассчитывать на какие-либо подкрепления людьми или техникой. Лишь небольшое количество продовольствия и боеприпасов могло доставляться ей на самолетах По-2. Только к 16 декабря река замерзла настолько, что теперь солдаты могли доставлять боеприпасы на маленьких санках по льду.

Ликвидировать немецкий клин в районе «Баррикад» на Волге было нелегкой задачей. Немцы засели в развалинах заводских зданий и, несмотря на двухдневный интенсивный артиллерийский обстрел с противоположного берега Волги, не оставляли своих позиций. Понадобилось несколько дней боев, нередко переходивших в рукопашные схватки (части Людникова атаковали с севера, а бойцы Горишного - с юга), прежде чем немецкий клин был ликвидирован. Обе стороны понесли при этом большие потери. Наступающие войска соединились лишь 23 декабря.

25 декабря бойцы Гурьева штурмовали отдельные участки территории завода «Красный Октябрь», находившиеся в руках немцев. Здесь бои за каждое помещение, за каждый цех велись врукопашную. Немцы превратили главную контору завода «Красный Октябрь» в мощный опорный пункт; они прекратили сопротивление только после того, как все здание было снесено огнем артиллерийских орудий, бивших прямой наводкой. Такие уличные бои продолжались, почти до самого конца.

Немецкие солдаты, даже осознав, что они находятся в окружении, продолжали упорно сражаться и оставались в полной уверенности, что армия Манштейна пробьется к ним на выручку. До конца декабря они жили надеждой и отчаянно оборонялись, часто до последнего патрона. Гитлеровцы и не думали сдаваться в плен. Лишь после того, как группа Манштейна была разбита, моральный дух немецких войск стал заметно падать.

Растущая нехватка продовольствия и боеприпасов стала давать о себе знать. И все-таки даже после 10 января, когда началась окончательная ликвидация «котла», немцы продолжали оказывать упорное сопротивление во многих пунктах Сталинграда, особенно в районе Мамаева кургана, который они полны были решимости удерживать до самого» конца. Здесь они продолжали сопротивляться и даже контратаковать еще 25 января, то есть всего за неделю до окончательной капитуляции немецких войск под Сталинградом.

Глава II. «Сталинградские» месяцы в Москве. Визит Черчилля и последующие события

В отличие от первых месяцев немецкого вторжения, когда советские сообщения о ходе военных действий носили крайне уклончивый характер, сводки, публиковавшиеся летом и осенью 1942 г., были в общем поразительно откровенными. Общая картина положения на фронте была все время почти совершенно ясной. С первых чисел августа (то есть с момента реформ, последовавших за оставлением Ростова) и до 25 августа - дня, который ознаменовал собой начало нового этапа в ходе боев, - сводки были, можно сказать, рассчитано жестокими в своей откровенности. Уже 8 августа в сводке упоминалось о боях «к северу от Котельникова». Это означало, что немцы крупными силами форсировали Дон и ведут наступление на Сталинград с юга. Еще более гнетущее впечатление производили те строки сводок, в которых говорилось о молниеносном продвижении немцев на Кубани и Северном Кавказе. Одно за другим следовали сообщения об оставлении столицы Кубани - Краснодара, нефтепромышленного центра Майкопа и знаменитых курортов в предгорьях Кавказа - Минеральных Вод, Пятигорска, Ессентуков и Кисловодска. Было также признано, что в горных районах немцы успешно пробиваются к Новороссийску и Черноморскому побережью и что в восточной части Кавказа они рвутся к центру нефтяной промышленности - Грозному и к Каспию, чтобы захватить Баку.

При этом, конечно, рассказывалось о выдающихся героических подвигах отдельных советских воинских частей, а 19 августа газета «Красная звезда» пыталась утешить своих читателей тем, что теперь немцы наступали не на столь широком фронте, как в 1941 г., и с меньшей «уверенностью в своих силах», чем даже в июле 1942 г.; немецкое наступление, писала газета, развертывается неравномерно, «рывками», и сопротивление Красной Армии в излучине Дона уже нарушило гитлеровские планы.

Быстрое продвижение немцев на Кубани и Северном Кавказе вызвало сильное уныние в Москве, хотя некоторые специалисты утверждали, что настоящее испытание сил противника начнется тогда, когда немцы достигнут гор. Тем не менее потеря Кубани, одного из богатейших сельскохозяйственных районов России, ощущалась весьма остро. Особенно гнетущей была мысль, что теперь под немецкой оккупацией окажутся еще миллионы русских. Однако, когда немцы стали приближаться к Сталинграду, с самого же начала появилось какое-то странное убеждение, что здесь произойдет поистине решающее сражение. Овеянный легендами со времен Гражданской войны, этот город имел некое символическое (следовательно, политическое) значение.

Было бы, однако, нелепо утверждать, что возможность потери Сталинграда вовсе исключалась. Напротив, в период с конца августа и примерно до последней недели октября все вполне сознавали, что положение в Сталинграде является в высшей степени критическим.

12 августа, когда положение на фронтах представлялось особенно отчаянным, в Москву прибыл Черчилль. На Северном Кавказе советские войска отступали по всему фронту, а немцы приближались к Сталинграду и севернее этого города вот-вот должны были прорваться к Волге.

После недолгого англо-советского «медового месяца», апогеем которого была сессия Верховного Совета 18 июня, отношения между обеими странами стали быстро ухудшаться. Переписка между Черчиллем и Сталиным, особенно в июле и начале августа, свидетельствует об усиливавшемся и растущем раздражении обеих сторон. Причиной его были разногласия по трем основным пунктам: второй фронт, отправка конвоев в Северную Россию и судьба поляков.

Черчилль все более скептически относился к возможности посылки конвоев в Мурманск и Архангельск. Уже 20 мая он писал, что конвой PQ-16 из 35 судов отбыл в СССР, но что «в случае, если нам опять не будет благоприятствовать погода, затрудняющая действия немецких воздушных сил, то нам следует ожидать, что большая часть пароходов и военные материалы, находящиеся на них, будут потеряны». В связи с этим он предлагал, чтобы русские попытались бомбардировать немецкие военно-воздушные базы в Северной Норвегии. Сталин ответил, что русские сделают все возможное, чтобы обеспечить конвою прикрытие с воздуха, но обошел молчанием предложение Черчилля относительно бомбардировки немецких аэродромов в Норвегии. У советской авиации явно не было необходимых для этого бомбардировщиков.

27 из 35 судов, входивших в конвой PQ-16 (я прибыл в Россию с этим конвоем), благополучно добрались до Мурманска, но следующий конвой - PQ-17 постигла катастрофа. Черчилль написал 18 июля Сталину длинное письмо. Он напомнил, что Англия начала отправлять в Россию небольшие конвои еще в августе 1941 г. и до декабря немцы их не трогали. Однако в дальнейшем положение весьма осложнилось. В феврале 1942 г. немцы перебросили в Северную Норвегию «значительные силы подводных лодок и большое количество самолетов». Тем не менее конвои «проходили с различными, но допустимыми потерями». Недовольные достигнутыми результатами, немцы послали на север свои надводные корабли.

«Перед отправкой майского конвоя Адмиралтейство предостерегало нас, что потери будут очень тяжелыми, в случае если, как это ожидалось, немцы используют свои надводные корабли к востоку от острова Медвежий. Мы решили отправить конвой. Нападения надводных кораблей не произошло, и конвой прошел, потеряв одну шестую часть своего состава, главным образом в результате нападений с воздуха. Однако в случае с последним конвоем под номером PQ-17 немцы наконец использовали свои силы таким образом, которого мы всегда опасались… В настоящий момент в Архангельск прибыли только четыре парохода, а шесть других находятся в гаванях Новой Земли. Последние, однако, могут по отдельности подвергнуться нападению с воздуха» [134].