Античная лоция Черного моря

Таким образом, излагаемые Геродотом сведения рассеивают все сомнения. Ио — не вымышленная, а действительно существовавшая героиня, дочь аргосского царя Инаха, похищенная финикийцами. По персидским преданиям, она из Аргоса попала сразу в Египет. Эллины же излагали эти события иначе, но как именно, Геродот не рассказывает. Возможно, они указывали другой маршрут, тот самый, который передают мифы, — понтийский. Если согласиться, что корабль с похищенной Ио направился именно в Понт, то становится понятным истинное происхождение названия Боспор. С веками эти события покрылись фантастическими подробностями и стали достоянием мифов.

После более близкого знакомства древнегреческих мореплавателей с этим районом мифы ушли в прошлое. Появившиеся здесь многочисленные города и поселения, удобные гавани и якорные стоянки дали мощный толчок для развития экономики, мореплавания, торговли. И Понт Эвксинский, т. е. Гостеприимное море, предстал перед географами во всем своем величии. Геродот, которому принадлежит одно из первых описаний бассейна, рассказывает о нем весьма красочно, с явным восторгом и называет его самым удивительным из всех морей.

Прежде чем перейти непосредственно к геродотовскому описанию Черного моря, рассмотрим такой интересный вопрос, как постройка персидским царем Дарием моста через пролив Боспор Фракийский. Геродот рассказывает нам, как Дарий построил в самом узком месте Боспора мост и переправился из Азии в Европу. Ширина пролива здесь равна примерно 750 м. Под руководством самосца Мандрокла персы соорудили с помощью кораблей понтонный мост. По этому мосту 700-тысячная персидская армия перешла на европейский берег и продолжила свой поход на скифов. Дарий был в восторге от этого грандиозного сооружения и щедро одарил его создателя. Мандрокл, как сообщает Геродот, «из этих наград посвятил начатки, написав картину, изображающую мост через Боспор на всем его протяжении и царя Дария, сидящего на возвышении, и войско его во время переправы. Нарисовав это, строитель моста посвятил картину в храм Геры, сделав следующую надпись: „Наведя мост через Боспор, изобилующий рыбой, Мандрокл посвятил Гере как память о мосте, себе стяжав венец, самосцам же славу, выполнив по замыслу царя Дария“» (IV, 88). В храме Геры на Самосе хранились картины, статуи и другие произведения искусства. Во время своего пребывания на Самосе Геродот, надо полагать, мог видеть эту картину. Описание указанного храма дает нам Страбон: «На левой стороне расположено предместье вблизи святилища Геры, течет река Имбрас и стоят древнее святилище Геры и большой храм, превращенный теперь в склад картин, а также несколько маленьких храмов, полных древними произведениями искусства. Открытый двор храма равным образом наполнен прекраснейшими статуями. Три из них колоссальных размеров — произведения Мирона — помещались на одном общем цоколе; их снял было Антоний, но Август Цезарь велел восстановить две статуи на том же цоколе — Афины и Геракла; статую же Зевса он перенес в Капитолий, построив для нее маленький храм» (XIV, 1, 14). Среди этих шедевров античного искусства и хранилась картина Мандрокла с изображением переправы персидской армии через Боспор Фракийский и самого Дария, гордо сидящего на возвышении.

Надо полагать, что такая сцена действительно имела место. Она вполне укладывается в ситуацию этого важного исторического момента: «муж самый лучший и самый прекрасный из всех людей — Дарий, сын Гистаспа, царь персов и всего материка» со своим доблестным войском идет покорять скифов. Конечно, завоеватель должен важно восседать на возвышении и гордым взором наблюдать за переправой своей огромной непобедимой армии по мосту, который связал два материка. Об этом свидетельствует и Дионисий Византийский, написавший в конце II в. интереснейшее географическое сочинение «Плавание по Боспору». Описывая наиболее узкую часть пролива, где была переправа, он сообщает: «Среди исторических памятников это место сохраняет кресло, вырубленное в скале, ибо на нем, говорят, сидел Дарий как зритель и моста и перехода войска» (§ 57). Как мы видим, для царя было даже вырублено кресло, наподобие трона. Где именно находилось это кресло, неизвестно. Последующие столетия стерли в памяти местных жителей громкую славу об этом месте, и былая достопримечательность уже ничем не выделялась среди обычных каменистых выступов.

Место переправы через Боспор отыскать, конечно, легче. Мост Дария был построен, как полагают исследователи, там, где в настоящее время находятся развалины средневековых крепостей Анадолу-Гиссары на азиатской стороне пролива и Румели-Гиссары на европейской стороне. Этот участок представляется наиболее удобным для строительства моста. И на обоих берегах здесь есть необходимые для такой огромной армии подступы к переправе. Здесь Мандрокл и соединил Азию и Европу.

Каким был этот мост, мы не знаем. Геродот ничего не говорит об этом. Но зато он довольно подробно описывает другой мост, который построил сын Дария Ксеркс во время своего похода из Азии в Элладу. Место для строительства было выбрано в самом узком месте Геллеспонта у города Абидоса, где ширина равна 7 стадиям. Здесь были построены два моста. Один из них возвели финикийцы с помощью канатов из «белого льна», другой — египтяне из папирусных канатов. Но эти мосты оказались неудачными. Разразившаяся сильная буря снесла их и уничтожила. Узнав об этом, царь пришел в ярость и приказал высечь море, а «надзирателям за сооружение моста через Геллеспонт отрубить головы». Вот что пишет об этом Геродот: «Ксеркс распалился страшным гневом и повелел бичевать Геллеспонт, наказав 300 ударов бича, и затем погрузить в открытое море пару оков. Передают еще, что царь послал также палачей заклеймить Геллеспонт клеймом. Впрочем, верно лишь то, что царь велел палачам сечь море, приговаривая при этом варварские и нечестивые слова: „О ты, горькая влага Геллеспонта! Так тебя карает наш владыка за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он тебя ничем не оскорбил. И царь все-таки перейдет тебя, желаешь ты этого или нет. По заслугам тебе, конечно, ни один человек не станет приносить жертв, как мутной и соленой реке“ (VII, 35). И рассказы о том, как Ксеркс высек море, конечно, разнеслись далеко за пределами Мраморного моря.

Когда море было наказано и незадачливые строители обезглавлены, строительство началось заново: „Мосты же вновь строили другие зодчие. Построили же они таким вот образом: поставили рядом пентеконтеры и триеры; для одного моста в сторону Понта взяли 360 кораблей, а для другого — в сторону Геллеспонта 314 кораблей; первые поставили поперек течения Понта, а последние — по течению Геллеспонта, чтобы держать канаты натянутыми. Затем бросили огромные якоря на одном (верхнем) мосту на стороне Понта против ветров, дующих с Понта, а на другом мосту на стороне Эгейского моря — против западных и южных ветров. Между укрепленными на якорях пентеконтерами и триерами они оставили промежуток для прохода любых мелких судов из Понта и в Понт. После этого канаты туго натянули с земли при помощи накручивания их на деревянные вороты. Однако уже больше не ограничивались канатами только одного рода, но на каждый мост связывали вместе по два каната из „белого льна“ и по четыре — из волокна папируса. Толщина и прекрасная работа канатов (обоих сортов) была одинакова, но „льняные канаты“ были относительно тяжелее и весили (каждый локоть) более таланта. Когда пролив был соединен мостом, бревна распилили, выровняв длину досок по ширине понтонного моста. Затем доски уложили в порядке поверх натянутых канатов и там снова крепко привязали их к поперечным балкам. После этого принесли фашинник, разложили в порядке и засыпали землей. Потом утрамбовали землю и по обеим сторонам моста выстроили перила, чтобы вьючные животные и кони не пугались, глядя сверху на море“ (VII, 36).

Так был построен мост через Геллеспонт. Примерно таким же был, надо полагать, и мост Дария через Боспор. Правда этот мост был короче почти вдвое. Но течение из Понта здесь намного сильнее, Это требовало большего умения и тщательности строителей. И Мандрокл, как мы видим, прекрасно справился со своей задачей.