Античная лоция Черного моря

Затем он излагает свою теорию обмеления: „Мы утверждаем, что Понт издревле и поныне заносится (илом), а со временем и Меотида и он будут совершенно занесены, если, конечно, в этих местностях останутся те же природные условия и причины заноса будут действовать постоянно. В самом деле, так как время бесконечно, а эти водные бассейны повсюду имеют свои пределы, то очевидно, что даже при ничтожных наносах они с течением времени будут совершенно наполнены… Если же наносы будут совершаться не в ничтожном количестве, а в очень большом, то наше предсказание исполнится не в отдаленном будущем, а вскоре. Это, очевидно, и происходит на самом деле. Занесение Меотиды представляет уже осуществившийся факт; глубина ее в наибольшей части достигает только пяти или семи оргий (т. е. 8,9— 12,5 м; оргия — сотая часть стадия, а стадий Полибия равен, как уже говорилось, 178 м), почему и плавание по ней уже невозможно для больших судов без лоцмана. Быв первоначально морем, слившимся в одно, как единогласно свидетельствуют древние, оно теперь представляет собою пресноводное озеро, вследствие того что морская вода вытеснена наносами и вода впадающих рек получила перевес. Подобное случится и с Понтом и даже уже происходит в настоящее время, но вследствие огромной величины водоема не слишком заметно для большинства; однако для наблюдающих даже не особенно внимательно это явление заметно и теперь“ (IV, 40). Такова суть теории Полибия. Далее он пытается для большей убедительности проиллюстрировать ее конкретным примером. Что же это за пример?

Для наглядного подтверждения изложенной теории привлекается крайне интересная отмель под названием Стефы, т. е. Груди, которая уже фигурировала в полемике Страбона со Стратоном: „Так как Истр, протекая по Европе, впадает в Понт несколькими устьями, то перед ним на расстоянии дня пути от материка образовалась коса почти в тысячу стадий длиною из наносимого устьями ила; моряки, плывущие еще по открытому морю в Понт, иногда ночью незаметно набегают на нее и разбивают корабли; эти места моряки называют Грудями. Тот факт, что этот нанос образовался не у самой земли, а выдвинулся далеко в море, обусловливается, нужно думать, следующею причиною: пока приносимые реками воды вследствие силы своего стремления берут перевес над морскими и отталкивают их, до тех пор отодвигается и земля и все приносимое течением и не может прямо остановиться и осесть. Но как только течение уничтожится вследствие глубины и обилия морской воды, тогда приносимый ил, естественно, уже останавливается и оседает книзу. Вот почему наносы могучих больших рек оседают вдалеке, а места, ближайшие к материку, остаются глубокими, тогда как небольшие и тихо текущие реки образуют отмели у самых устьев“ (IV, 41). Вопрос об этой отмели вызвал много споров и дискуссий. Найдена она была с помощью палеогеографов. А пока ознакомимся до конца с рассуждениями Полибия.

Заканчивая свое изложение, античный географ обосновывает этот прогноз относительно дальнейшей судьбы Черного моря: „Поэтому не следует удивляться тому, что столь многие и столь огромные реки, постоянно текущие, производят вышеописанные явления и могут, наконец, занести Понт… Что это действительно случится, доказывается следующим явлением: насколько ныне Меотида преснее Понтийского моря, настолько же Понтийское ясно отличается от нашего. Отсюда ясно, что, когда пройдет времени во столько раз больше того, в которое произошло занесение Меотиды, во сколько один водоем больше другого, тогда и Понт сделается мелководным, пресноводным и болотистым подобно Меотийскому озеру. Впрочем, нужно думать, что это случится тем скорее, чем сильнее и многочисленнее течения впадающих в него рек“ (IV, 42).

Но прогноз Полибия, как мы видим, не подтвердился. Ничего подобного с Черным морем не случилось. Полибий, конечно, фантастически преувеличивал процесс осадконакопления. Отсюда и несбывшиеся предсказания.

Однако теория обмеления основывалась не на голой фантазии античных географов. Дело в том, что во второй половине I тысячелетия до н. э. черноморское побережье действительно было очень заиленным. И это, конечно, не могло пройти мимо внимания ученых. Но причина появления этих илов не в обильном осадконакоплении, как считали Стратон, Полибий и другие географы, а в понижении уровня Черного моря. „Ведь именно на это время приходится фанагорийская регрессия, в результате которой везде обнажились прибрежные илы, обмелели лиманы. Обмелело и Азовское море. Аристотель в своем труде „Метеорология“ приводит об этом конкретные сведения: „Даже побережье Меотийского озера вследствие речных наносов настолько увеличилось, что ныне входят туда для работы суда гораздо меньшей величины, нежели 60 лет тому назад; из этого легко сообразить, что и оно, подобно многим озерам, первоначально обязано своим происхождением рекам и что в конце концов ему суждено всему высохнуть“ (I, 14, 29). Это сообщение имеет особую ценность. Оно свидетельствует о том, что во второй половине IV в. до н. э., когда были-написаны эти строки, фанагорийская регрессия еще продолжалась и Азовское море стало намного мелководнее, чем 60 лет до этого. Этим мы получаем важное доказательство для уточнения кривой изменения уровня Черного моря.

Кстати, о глубинах. Изучая Понт Эвксинский, античные мореплаватели, конечно, пытались узнать, насколько глубоко это море. Вот что сообщает об этом, например, Плиний: „Наибольшая глубина моря, по словам Фабиана, достигает 15 стадиев. Другие говорят, что в Понте против земли племени кораксов на расстоянии около 300 стадиев от материка море имеет неизмеримую глубину и что там никогда еще не доставали до дна (эти места называют пучинами Понта) (II, 204). Об этих пучинах рассказывает также Аристотель: "Находящееся под Кавказом озеро, которое туземцы называют морем, очевидно, находит себе выход в глубине: принимая в себя много больших рек и не имея открытого стока, оно изливается под землю у страны кораксов, около так называемых пучин Понта; это неизмеримая глубина моря: по крайней мере никто еще никогда не мог достать дна, спуская лот" (I, 13, 29). Но у кавказского побережья таких больших глубин нет. Наибольшую измеренную глубину Плиний определяет в 15 стадиев. Если считать, что здесь использован самый короткий стадий в 149 м, получим 2235 м (при расчете с другими стадиями эта величина будет соответственно большей). А наибольшая глубина по современным данным равна, как уже говорилось, 2245 м. Древние и современные измерения, как мы видим, почти совпадают. Такая глубина зафиксирована в центральной части моря. А в указанном районе кавказского побережья глубины едва превышают 2000 м. Возможно, при несовершенстве измерений в древности с помощью лота существующее здесь течение мешало точному измерению и не давало достичь дна, в результате чего и могло создаться впечатление о пучинах.

В заключение вкратце остановимся на природных богатствах Понта Эвксинского. Причерноморье славилось в Древней Греции богатейшими запасами корабельного и строительного леса, железной рудой, различным сырьем. Например, Аристотель в своем произведении "О чудесных слухах" особо отмечает высококачественное железо, изготовляемое халибами, известными в древности металлургами: "Рассказывают о совершенно особом происхождении железа халибского и амисского: оно образуется, по рассказам, из песка, несомого реками; песок этот по одним рассказам просто промывают и плавят на огне, а по другим — образовавшийся от промывки осадок несколько раз еще промывают и потом плавят, прибавляя так называемый огнеупорный камень, коего много в той стране; этот род железа гораздо лучше прочих, и если бы оно плавилось не в одной печи, то, кажется, ничем не отличалось бы от серебра. Только одно это железо, по рассказам, не подвергается ржавчине; но добывается оно в незначительном количестве" (§ 30). К этому вопросу об изготовлении железа из гематито-магнетитовых песков мы еще вернемся в последующих главах.

И конечно же, Черное море широко славилось своими рыбными богатствами. Более пресное по сравнению со Средиземным морем и более богатое кормом оно привлекало к себе, особенно во время нереста, огромные стада рыб. Вот, например, что пишет об этом Аристотель в "Истории о животных": "Большинство колиев (род скумбрии) не входят в Понт, но проводят лето и выводят детенышей в Пропонтиде, а зимуют в Эгейском море; но тунцы, пеламиды и тумаки (тоже род тунцов) весною входят в Понт и там проводят лето, равно как и большая часть идущих по течению и стадных рыб; а стадами живет большинство рыб; все стадные рыбы имеют вожаков. В Понт они переселяются из-за пищи (корм там и обильнее и лучше вследствие пресноты воды) и потому, что там меньше больших морских животных; в Понте нет ничего кроме дельфинов и тюленей, да и дельфины там малы, а по выходе из него немедленно попадаются большие. Итак, рыбы переселяются туда из-за пищи, а также и для вывода детенышей: там есть удобные для этого места, а годная для питья и более пресная вода способствует развитию мальков. Когда же процесс размножения окончится и мальки подрастут, они выходят из Понта немедленно после Плеяд" (VIII, 13).