Озеро Хасан. Год 1938.

Словом, используя численное превосходство, к исходу дня 31 июля японцам ценой огромных жертв удалось углубиться на нашу территорию до 4 километров. Надо отметить, что противник сразу же начал укреплять сопки. Отрывались окопы, устанавливались проволочные заграждения. Японские самураи, надеясь на свою безнаказанность, намеревались обосноваться здесь прочно и надолго…

Крещение боем

Для многих советских воинов, принимавших участие в боях у озера Хасан, в том числе и для автора этих строк, те пятидесятилетней давности события явились настоящим испытанием на прочность, на профессиональное мастерство, крещением первым боем.

События развивались таким образом, что сил пограничников, ведущих ожесточенные бои с вторгшимися на нашу землю японскими войсками, явно не хватало. Японцы ввели в бой 19-ю и подтянули к границе 15-ю и 20-ю пехотные дивизии, механизированную бригаду и кавалерийский полк. Кроме того, для поддержки сухопутных войск агрессор выдвинул в устье реки Туманган отряд боевых кораблей в составе одного крейсера, 14 миноносцев, 15 военных катеров.

Командующий Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза В. К. Блюхер, проанализировав сложившуюся в районе озера Хасан обстановку, приказал командиру 40-й стрелковой дивизии полковнику В. К. Базарову совместно с подразделениями пограничников обеспечить неприкосновенность советской границы. Одновременно в боевую готовность приводились и другие соединения будущего 39-го стрелкового корпуса, в состав которого вошли 40, 32 и 39-я стрелковые дивизии, 2-я механизированная бригада, а также авиация 1-й Приморской армии.

После получения приказа В. К. Базаров сразу же поднял дивизию по тревоге. В ее состав входили 118, 119 и 120-й стрелковый полки, 40-й отдельный танковый батальон и два артиллерийских полка. Форсированным маршем стали выдвигаться в район боевых действий. Сосредоточиться они должны были в районе Зайсановка, Заречье. Но, чтобы выйти в указанный район, частям и подразделениям дивизии предстояло совершить труднейший марш по сильнопересеченной местности. Следует учесть, что непосредственно в районе озера Хасан но было ни одной сколь-нибудь пригодной для передвижения войск проселочной дороги. И конечно, это не могло не осложнить своевременное выполнение задачи, затрудняло выход наших войск в район сосредоточения.

А тут еще непролазная грязь, образовавшаяся после прошедшего накануне дождя. В ней застревали обозы, не могла идти артиллерия. С большими потугами стрелковые части со средствами усиления буквально продирались к цели. И все-таки воины дивизии делали все, чтобы как можно быстрее выйти в назначенный район и с честью выполнить приказ. Все горели одним желанием, одним стремлением — скорее к месту боя! Совершая марш, все подразделения боролись за то, чтобы привести орудия и машины на исходное положение к сроку и в отличном состоянии, чтобы ни одна из повозок и машин не отстала, чтобы вся боевая техника была в полной боевой готовности. Командирам подразделений и партийно-комсомольскому активу так и было сказано: тот, кто лучше всех совершит марш, будет первым введен в бой.

К району озера Хасан всю ночь двигались и танки. Танкистам повезло: ночь на 30 июля выдалась пасмурная, безлунная. Темнота маскировала движение танков, но она же увеличивала и трудности марша — ведь танки шли без света. Лишь сзади еле заметными светляками мерцали стоп-сигналы, но и они были так замаскированы, что, стоило танку на несколько метров отклониться в сторону, его водитель терял из виду сигнальные огни впереди идущей машины. Поэтому механики-водители определяли путь не столько зрением, сколько слухом. От чрезмерного напряжения у водителей затекали руки, но ни один из них не хотел оставить свое место. «Много самоотверженности, мужества и подлинного героизма проявили танкисты во время ночного марша», — записал в своем дневнике командир танковой роты старший лейтенант М. Сирченко, впоследствии награжденный орденом Ленина. Подводя итоги этого марш-броска, он отмечал, что «ни один танк не вышел из строя, не было ни одной малейшей аварии, ни одной задержки».

Прибывший к месту событий 3-й батальон 118-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии был готов вступить в бой. Командир старший лейтенант А. Рогодеев, оценив обстановку, принял решение контратаковать японцев, чтобы остановить их наступление. Активное участие в подготовке батальона к бою принимал секретарь парторганизации полка лейтенант И. Мошляк. Роты батальона, в состав которых вошли и пограничники, развернулись у заставы «Подгорная» и пошли вперед. Их продвижение поддерживали легкие пушки. Противник дрогнул, начал пятиться. Высота 62,1, которую всего лишь полчаса назад заняли японцы, вновь стала нашей. Батальон очистил от японцев все восточное и часть южного побережья Хасана. Однако, обескровленные в жестоком бою, подразделения продолжать наступление дальше были не в состоянии. Сил для этого было крайне мало. Японцы начали в спешном порядке закрепляться на холмах, подтягивать резервы, открыли интенсивный огонь из орудий и минометов.

Уже после заката солнца 1 августа 40-я стрелковая дивизия основными своими силами сосредоточилась в дефиле между озерами Хасан и Дорицине. В 22 часа в Заречье комкор Г. М. Штерн поставил ей боевую задачу: во что бы то ни стало уничтожить японцев в районе сопок Безымянная, Заозерная и обеспечить неприкосновенность нашей границы на этом участке.

Ночь в частях и подразделениях соединения прошла в напряженной подготовке к бою. После ливня дороги раскисли. Танки буксовали. Пушки солдаты доставляли на огневые позиции буквально на руках. А сколько ящиков снарядов, мин, патронов было перенесено к пунктам боепитания, к передовой! Ночью в дивизии никто не сомкнул глаз. В ротах и батареях прошли партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы выступали наперебой, заверяли командование и свои партийные организации, что в предстоящем бою ни один красноармеец не дрогнет, приказ будет выполнен. Принимаемые краткие и конкретные решения сводились к тому, что каждая партийная и комсомольская организации считали делом своей чести и доблести обеспечение выполнения приказа командования. Собрания проходили на огневых позициях артиллерийских батарей, в местах сосредоточения войск для наступления. На них обсуждались вопросы, связанные с выполнением боевой задачи, а также рассматривались заявления о приеме в партию, которых в это время было особенно много. Каждый воин хотел идти в бой коммунистом.

Вот как накануне боя проходило партийное собрание в 118-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии.

…У подножия сопки в кустах собрались в тесный кружок бойцы. Они были в полном вооружении — с винтовками, пулеметами, на поясах висели гранаты. Впереди и на флангах были выставлены дозоры и секреты красноармейцев. Они охраняли личный состав, присутствовавший на собрании, от неожиданного налета врага.

Секретарь партийного бюро полка лейтенант И. Н. Мошляк открыл партийное собрание. Из предосторожности люди говорили вполголоса: японцы находились в нескольких десятках метров.

С кратким докладом выступил комиссар полка старший политрук Бондаренко. Он рассказал коммунистам о задачах предстоящего штурма сопки Заозерная, призвал их к тому, чтобы успешно выполнить боевую задачу — разгромить врага и очистить советскую землю от японцев. В обсуждении доклада приняли участие многие коммунисты. Их выступления были предельно краткими, но все они выражали решимость в предстоящем бою с честью оправдать высокое доверие ленинской партии, выполнить свой патриотический и воинский долг. Особенно взволнованно говорил о готовности выполнить приказ командования коммунист лейтенант И. Лазарев.

— Несмотря на свое ранение, я в состоянии еще двигаться, командовать и стрелять, — сказал он. — Я пойду в бой, чтобы добиться выполнения боевой задачи.

…Атака частей и подразделений 40-й стрелковой дивизии была назначена на 2 августа. Главный удар наносился силами 119-го и 120-го стрелковых полков с приданным 32-м отдельным танковым батальоном и двумя артиллерийскими дивизионами. На Безымянную с севера наносился основной удар, а вспомогательный — с юга 118-м стрелковым полком.