Озеро Хасан. Год 1938.

Всего 70 пограничников защищали Заозерную, которую атаковало около батальона японских солдат. Бой, жестокий и неравный, гремел до самого рассвета. Враг пытался обойти сопку, окружить наших воинов. Лейтенант Христолюбов получил еще два пулевых ранения. Истекая кровью, теряя сознание, он продолжал руководить боем. По нескольку раз были ранены другие бойцы, но все оставались в строю, продолжали вести огонь. Уже после рассвета Христолюбов получил еще одно ранение в голову. Только тогда он передал командование помощнику командира взвода И. Чернопятко. Когда спустя некоторое время Сергей Христолюбов был эвакуирован в тыл, военврач 1-го ранга Михаил Никифорович Ахутин, оперируя лейтенанта в Посьете, насчитал на его теле… сорок пулевых, штыковых и осколочных ран.

Приняв командование, Чернопятко старался во всем походить на своего командира, стремился использовать те же приемы. Подпуская атакующего врага на близкое расстояние, он давал команду, и дружный залповый огонь советских воинов разил врага. Была и контратака, завершившаяся рукопашной схваткой.

Коммунисты и комсомольцы были в первых рядах сражавшихся. Личным примером они увлекали бойцов на врага. «Особое восхищение бойцов, — писал пограничник В. Багров, награжденный впоследствии орденом Ленина, — вызвал коммунист Е. Сидоренко. Это подлинный герой, мужественный и решительный командир. Три раза он водил своих красноармейцев в атаку, уничтожая японские войска, отстаивая родную советскую землю. Сидоренко вел бойцов в бой с призывом: «Вперед, товарищи, на штурм японских захватчиков, докажем преданность Родине!» И бойцы громили врага смело и беспощадно».

В одной из контратак — яростной, ожесточенной — Сидоренко был убит наповал. Командование принял помощник начальника заставы лейтенант П. Терешкин. Вместе с бойцом А. Шмаковым они в упор расстреливали из станкового пулемета цепи атакующих. Но сил явно не хватало, японцы продолжали атаковать. Они забрасывали воинов гранатами. Одна из них разорвалась на огневой позиции пулемета. Терешкина и Шмакова осыпало землей. Осколком гранаты лейтенанта ранило в руку, но он не покинул поля боя, вел огонь из пулемета одной рукой.

Когда рассвело, японцы, начали методически обстреливать сопку из артиллерийских орудий. Разрывы снарядов образовали сплошную огненно-земляную стену. Казалось, ничего живого не должно было остаться на сопке. Но советские воины смогли выдержать и это. Осколком снаряда был ранен Шмаков. Второе ранение поручил Терешкин. Несмотря на жгучую боль, боец рванулся к офицеру, начал его перевязывать, но тут совсем рядом разорвалась вражеская граната, сразившая мужественного воина. Восемь осколочных ранений получил и лейтенант Терешкин, которого сумел вынести с поля боя командир отделения Г. Батаршин…

Гремел, ярился бой за сопку. Ожесточеннейшие перестрелки переходили в рукопашные схватки. Японцы несли большие потери, но, подгоняемые своими офицерами, упрямо шли вперед. Рядом с воинами-пограничниками бились с врагом саперы, возглавляемые начальником инженерной службы отряда лейтенантом В. Виневитиным. Они рыли окопы, закладывали фугасы, устанавливали проволочное заграждение. А когда враг подступал к нашим позициям — становились плечом к плечу со всеми воинами и отражали атаки самураев. В одной из контратак, в которой участвовали саперы, лейтенанта Виневитина ранило в голову. Тут же он был эвакуирован в госпиталь, но через некоторое время вновь появился в своем подразделении. Перевязанный, осунувшийся, он мужественно сражался с врагом и наотрез отказался вернуться в госпиталь, откуда сбежал после перевязки.

Только после введения в бой крупных сил японцам удалось оттеснить наших пограничников с сопки Заозерная.

Противник понес большие потери. Лазареты в корейских и маньчжурских поселках были переполнены ранеными. Из Хомоку и Дигашели японцы перевозили убитых к переправе на грузовиках, телегах, запряженных волами. Высота досталась нарушителям государственной границы СССР дорогой ценой. Это признавал и противник. «31 июля, — записал в свой дневник японский унтер-офицер, — в 3.00 рота вступила в бой. Противник перешел в наступление на наши позиции. К 4.00 бой принял ожесточенный характер. Потери нашей роты: убито 24 человека, тяжелораненых в четыре раза больше…» Общие потери врага в ту ночь составили свыше 400 человек.

«В том бою один пулемет противостоял батарее японских орудий, один наган — пулемету, один пограничник — взводу самураев», — писал о доблести защитников Заозерной Герой Советского Союза К. Е. Гребенник, который лично руководил обороной пограничников на Заозерной и Безымянной с 29 по 31 июля 1938 года. Правой рукой его был начальник штаба погранотряда Александр Дмитриевич Алексеев, приведший заставы хасанского направления до начала конфликта в полную боевую готовность.

Итак, японцам ценой больших потерь удалось преодолеть сопротивление пограничников и стрелковых подразделений 40-й стрелковой дивизии, прибывших для усиления и захвата сопки Заозерная. В последующем японские войска сосредоточили свой огонь на сопке Безымянная, все еще державшейся против яростных наскоков врага. Когда противник уже был готов к атаке наших позиций, по команде командира выделенной для поддержки пограничников стрелковой роты 40-й стрелковой дивизии старшего лейтенанта Д. Левченко советские воины сами атаковали его. Во врага полетели гранаты, частой дробью застрочили ручные и станковые пулеметы, защелкали винтовочные выстрелы. Под таким огнем японцы не смогли подняться в атаку. Чтобы не дать врагу опомниться, офицер повел роту вперед.

Штыками и гранатами советские воины отбросили первую цепь атакующих. За ней пошла другая. Японцы шли в полный рост, демонстрируя «неустрашимость самурайского духа». Но дружный огонь наших бойцов сбил с них спесь. Советские воины бились с врагом отважно, не щадя своей жизни. Казалось, героем был каждый. И все же были среди них такие, кто выделялся своей беспримерной храбростью и инициативой в бою, на кого равнялись остальные. Еще 29 июля, когда стрелковая рота с ходу вступила в бой, чтобы помочь пограничникам задержать сопку Безымянная, обратил на себя внимание пулеметчик А. Гольянов. Он очень умело выбирал огневые позиции для своего ручного пулемета и оказывал наступавшим бойцам заметную помощь. 31 июля, когда японцы после нескольких безуспешных попыток прорваться к позициям защитников сопки Безымянная вынуждены были залечь, Гольянов проявил воинскую хитрость и сноровку, которые не раз потом, в годы Великой Отечественной войны, использовали советские снайперы в борьбе с гитлеровцами. Укрывшись за грудой камней, он выставил свою каску, чтобы ее заметили японские солдаты, а сам со своим пулеметом залег в другом месте. Как только японцы открывали огонь по каске, Гольянов точно определял их местоположение и тотчас же метко бил по ним из своего пулемета.

Плечом к плечу с пехотинцами вели бой воины взвода противотанковых пушек лейтенанта И. Лазарева, приданного стрелковой роте в качестве усиления. Выкатывая свои пушки на открытую позицию и прямой наводкой уничтожая атакующего врага, их огневые точки, артиллеристы позволили роте развить успех.

Вместе с воинами-пехотинцами артиллеристы наносили врагу большой урон. Каждый метр советской земли доставался врагу ценою многих жертв. Интересно, что и сами японские солдаты не отрицали этого. Вспоминая свое наступление, один из них писал: «…рядом с нами падали то один, то другой. Обстановка была напряженной: не было времени оглянуться и выяснить, кто упал…»

Не считаясь ни с какими потерями, японское командование заставляло своих солдат идти вперед, на верную гибель. Но гибли и наши воины. Повторяю: силы были неравные, на стороне японцев был заметный перевес.

31 июля японские агрессоры после короткой, но мощной артиллерийской подготовки атаковали высоту Безымянная силами около двух полков и после упорного боя сумели ее захватить. Попытки наших войск вновь отбить высоты имеющимися к этому времени силами двух стрелковых батальонов 40-й стрелковой дивизии успеха не принесли.