Князь С Н Трубецкой (Воспоминания сестры)

Перед отъездом он высказывал, что "скоро" в университете останется место для борьбы только двух крайних партий - правительства и революционеров: все, кто надеется на легальное разрешение университетского вопроса, будут лишены поддержки и справа и слева и будут одинаково ненавистны и тем и другим. Он видел университет накануне величайшего кризиса и не находил слов для осуждения тактики правительства, слепо и сознательно роющего могилу будущей русской культуре. В таком же состоянии находился и С. Н. Он буквально метался, не находя себе места: ездил к Виноградову, уговаривая его не уходить, наконец, сам собирался в отчаянии и тоске бросить университет... и все-таки остался. Впоследствии он не раз говорил, что П. Г. Виноградов, с его точки зрения, не должен был оставлять кафедры и оставаться в университете до конца (См. Вопросы философии и психологии, 1906 г., кн. 1/81 стр. 157.).

Постоянное нервное напряжение и утомление не только озабочивало семью С. Н., но и друзей его. (см. прилож. 17).

{47}

III

П. Г. Виноградов покинул Москву 21 декабря 1901 г., а 29 декабря вышли знаменитые "Временные правила" организации студенческих учреждений, которые еще подлили масла в огонь. Правила эти вводили постоянный контроль инспекции, возлагали функции полицейского характера на профессоров и студентов, вводили мелочную регламентацию и вполне игнорировали существующие курсовые и студенческие организации. Совет университета единодушно высказался против применения этих правил, а студенчество решило собрать общую сходку 3 февраля с целью составления резолюции с ясно выраженным политическим характером требований и - беспорядки пошли писать по всем высшим учебным заведениям столицы и Империи. Разумеется, не все студенчество хотело принимать в них участие, и многие тяготились невозможностью заниматься.

После истории с Герье на старших курсах филологического факультета стала крепнуть и усиливаться партия сторонников академической свободы, которая стала известна среди студентов под именем партии "академистов" или "академической". Сергей Николаевич вступил в самое тесное дружеское общение с главарями этой партии, читал их бюллетени и высказывал свое мнение о них. Одновременно и в Петербурге зародилась партия "Университет для науки". Возмущенные "Временными правилами", московские академисты считали забастовку в занятиях вполне допустимым приемом борьбы, петербургские же безусловно отвергали ее, и Сергей Николаевич старался убедить и московских академистов в недопустимости такого антиакадемического средства борьбы.

"Поймите, против кого вы боретесь, бастуя, - говорил он с какой-то тоской, прижимая руки к {48} груди. - Против правительства? Нет! против университета. Вы бьете только нас и самих себя!" (Вопросы философии и психологии, кв. 1, 1906 г. Воспоминания Анисимова.)

"Внешними репрессиями, - писал С. Н. еще в 1897 г. ("Русская Мысль", 1897 г., "Университет и студенчество", Собр. соч., т. I.), - нельзя добиться самого главного и необходимого - внутренней нравственной реформы студенчества: нужно изменить самую атмосферу, в которой оно живет, сделать ее лучшею в глазах самих студентов. Нужно создать такую форму студенческого общения на почве чисто университетской, которая могла бы удовлетворить всем лучшим и законным требованиям, потребностям студенчества.

Нужно не разделять его, не дезорганизовать, не противиться естественному стремлению к взаимному общению, а наоборот, сплотить студенчество в организацию чисто академическую, нравственно сильную, солидарную с университетом, объединить его во имя высшей цели - наилучшего подготовления к общему служению родной земле".

IV

24 февраля 1902 г. С. Н. собрал у себя на квартире (Кудринская, дом Эйлер) совещание из представителей академической партии и нескольких профессоров, и здесь было выработано некоторое соглашение по вопросу о дальнейшем возобновлении занятий. Главным результатом этих совещаний было основание Историко-филологического Общества, которое было встречено горячим сочувствием со стороны студентов и, как увидим, уже в марте насчитывало до 800 членов. (См. прилож. 18). {49} Утверждение устава Студенческого Историко-филологического Общества произошло в марте 1902 г. и на первом собрании С. Н. был единогласно выбран председателем, а А. А. Анисимов секретарем Общества. Публичное же торжественное открытие Общества состоялось осенью 6 октября в совершенно переполненной Большой физической аудитории Московского университета и прошло блистательно. Доступ на собрание был открыт не только для членов Общества, но и для всех студентов и в собравшейся толпе, разумеется, не все сочувствовали зарождающемуся Обществу, что и обнаружилось вскоре в разбрасываемых прокламациях "Исполнительного комитета". С. Н. не без страха шел на это первое публичное собрание: неосторожно сказанное слово, малейшая бестактность могла бы скомпрометировать Общество в глазах правительства и при наличии горючих материалов разрастись в новую студенческую историю, но, по счастию, опасения оказались напрасными, и ничто не омрачило торжества. В речи своей, сказанной с обычным ему подъемом, С. Н. говорил студентам, что судьба Общества всецело в их руках. Никакая свобода не дается сама собой и приобретается усилием и трудом, и академическая свобода будет мертва, если ей не будет соответствовать деятельная академическая жизнь. Никакие реформы не могут исчерпываться уставом.

"Мы нуждаемся, - говорил С. Н., - в реформе жизненной, изнутри идущей, нужен подъем академической жизни, увеличение производительности университетского труда. Нельзя складывать всю вину на "независящие от нас обстоятельства".

Учитывая все трудности настоящей жизни, мы все же должны придти к заключению, что мы должны делать больше, чем мы делаем, и давать больше, чем даем, для того, чтоб университет исполнил свою {50} настоящую миссию и сделал науку реальной и живительной общественной силой, созидающей и образующей, которая простирает свое действие на все слои народа, поднимает и просвещает самые низшие из них. Для достижения этой высокой цели должно трудиться не одно поколение.

Но раньше, чем думать о распространении вширь университетского образования, мы должны постараться удовлетворить стремление к самообразованию в самом университете.

Естественно, как бы хорошо ни были выработаны факультетами планы, все те интересы, с которыми приходит студент в университет, не могут быть втиснуты в тесные по необходимости рамки факультетского преподавания. Отсюда вытекает, что потребность в самообразовании, а также потребность в чисто специальном научном знании не являются должным образом удовлетворенными.

Историко-филологическое Общество не предназначается для одних историков и филологов, но для всех студентов, которые пожелают пополнить свое образование в области наук гуманитарных, философских и наук общественных и юридических. Устав дает нам право открывать неограниченное количество самостоятельных секций сообразно потребностям наших членов. Каждая из этих секций является вполне самостоятельной, вырабатывая сама свою инструкцию. Каждая секция может специализировать свои занятия, насколько ей это удобно, организовать их как угодно, и, вместе с тем, надеемся, что каждая из них будет делиться с нами теми сообщениями, которые могут представить интерес для других секций и для всего нашего общества".

В заключение С. Н. сказал, что в учреждении Общества он видит не только отрадное событие, но и трудную ответственную задачу, которая ему представляется как бы своего рода испытанием зрелости, которому подвергается студенчество. {51} "Вам дана академическая организация, свободная ничем не стесненная, широкая, соответствующая уставу, который вы сами выработали: вам дана возможность широкой академической деятельности в стенах университета; вам даны обширные средства для достижения ваших целей; вам никто не хочет мешать, напротив, все готовы вам помогать, когда вы этого пожелаете, но вместе с тем вам предстоит показать, что вы можете сделать, вам предстоит показать перед университетом, насколько вы зрелы в смысле общественном, и насколько свободная академическая организация представляет более прочные гарантии порядка, чем всякая другая. Итак, господа! Оправдайте наши лучшие надежды и не посрамите тех, кто верит в ваше дело. Отпраздновав сегодняшний праздник, обратимся к дружной совместной и плодотворной работе".