Падение царского режима. Том 7

Председатель. – Позвольте считать, что вы основываетесь на законе, который изображен в ст. 139, 18 книги свода военных постановлений о реквизиции. Закон этот гласит так: «Реквизиция есть принудительное приобретение от жителей всякого рода местных средств, необходимых для удовлетворения нужд армии, а равно и обязательный наряд местных жителей для производства всякого рода работ, вызываемых военными обстоятельствами». Вот как говорит закон. Значит, он позволяет принудительно приобретать от жителей местные средства и самих местных жителей брать в обязательные для них наряды для производства всякого рода работ. Каким образом, по этому закону, вы находили возможным жителей, скажем, Туркестанского края, брать и везти на театр военных действий? Это высочайшее повеление, которое вы в порядке верховного управления испросили, не идет ли оно вразрез с законом?

Шуваев. – Позвольте сказать по поводу статьи закона. Сказано «местных жителей». Если я из деревни Ивановки, и могу быть вызван в деревню Петровскую для таких-то оборонительных работ, и если стать на эту точку зрения, то закон теряет всякое значение. Никому нельзя местных жителей дальше своей деревни везти.

Председатель. – Вы теперь защищаете это повеление; но не было ли так, что вначале военное ведомство в вашем лице стояло на совершенно правильной точке зрения о необходимости просто объявить особый призыв, а потом уже министерство внутренних дел повернуло вас на другую точку зрения.

Шуваев. – Сначала я стоял на такой точке зрения, что нужно ввести повинность, даже воинскую повинность, и до меня это дело разрабатывалось…

Председатель. – Т.-е., чтобы издать закон о том, что инородцы перестают быть свободными от несения воинской повинности?

Шуваев. – Может быть, с некоторыми отступлениями.

Председатель. – Для формирования особых частей или для специальных надобностей?

Ольденбург. – Дума тоже имела в виду ввести особую воинскую повинность для инородцев, в виду необходимости привлечь их в военное время.

Шуваев. – Но вопрос не получил разрешения в виду несвоевременности и незначительного числа. Насколько я помню, рассчитывали получить всего около 30.000.

Председатель. – Т.-е. если бы этот призыв ограничился одной только возрастной группой?

Шуваев. – Да. Это нашли несвоевременным. Я до сих пор стою на том, что закон этот нужен, а наряд на работы – реквизиция, это другое дело. Меня поставили в узкие рамки. При начале было много суждений в ставке, а тут пришлось поставить это в рамки реквизированных рабочих, без всяких надежд и предположений на будущее. И я смотрел на это, как на реквизицию.

Председатель. – Значит, этим ответом вы изволили выразить, что тут не замена закона об особом призыве, как я предположил, а мнение о необходимости издать такой закон оставалось у вас даже и тогда, когда вы испросили это высочайшее повеление?

Шуваев. – Это совершенно другой порядок, это реквизиция.

Председатель. – Какое же участие в испрошении этого закона принимал министр внутренних дел и председатель совета министров?

Шуваев. – Нужно было решить вопрос больше военный относительно этих рабочих в пределах театра войны. Скажем, из Витебской губернии можно было бы в Варшавскую послать. Для того, чтобы прислать, есть реквизиция. Затем, привезти их оттуда – это касалось военного ведомства, и потому порешили, что я должен испросить высочайшее соизволение.

Председатель. – Это порешили где и с кем?

Шуваев. – Штюрмер, я и Куколь-Яснопольский.

Председатель. – Куколь-Яснопольский, как исполняющий обязанности министра внутренних дел?

Шуваев. – По отбыванию воинской повинности.

Председатель. – Штюрмер и вы это решили?

Шуваев. – Да. Доклад был с общего согласия, я давал прочитать.

Председатель. – Вы помните, что была телеграмма Штюрмера, в которой он, без всякого сношения с военным министерством, предписывал принять меры к призыву этих людей? Эти меры и повлекли за собой восстание. В пункте 2-м этого высочайшего повеления совершенно определенно сказано: «Определение возрастов, подлежащих привлечению к работам, и установление подобных правил привлечения к этим работам применительно к порядку, заключающемуся в высочайше утвержденном 3 августа 1914 года положении военного министра, предоставить соглашению министра внутренних дел и военного». Как случилось, что Штюрмер, обязанный согласно этого повеления с вами сговориться и относительно возраста, и относительно порядка исполнения этого повеления, сам дал телеграфное распоряжение о приведении в исполнение этого высочайшего повеления?

Шуваев. – Теперь неудобно говорить. Если бы Штюрмер был жив, я бы свободнее говорил. Послали телеграмму, а потом за нее ухватились.

Председатель. – Т.-е. спохватились, да поздно?

Шуваев. – Да. Вообще по отношению к Штюрмеру я связан.

Председатель. – Во всяком случае, вы потом только узнали об этой телеграмме?

Шуваев. – В следствии это есть.

Председатель. – Генерал, еще последний вопрос. Вам приходилось высказываться или давать объяснения по поводу истории и издания этого повеления перед военно-морской комиссией?

Шуваев. – Приходилось.

Председатель. – Какое же было ваше отношение к изданию этого повеления и какую вы заняли там позицию?

Шуваев. – Это опять-таки повторение того же самого. Я не помню, кто-то сказал: «министр прикрывается за государя».

Председатель. – Это самое для вас неприятное?

Шуваев. – Я говорю: «Нет, извините, никогда не прикрывался, и не буду прикрываться, а где я виноват, я должен и отвечать». Это мое убеждение. Не по отношению к этому случаю, а я вообще сказал. По отношению же к этому случаю, до сведения его величества было доведено о распространении предоставления этого права. Это и был новый закон.

Председатель. – Вы изволите теперь занимать какую-нибудь должность? Вы член военного совета?

Шуваев. – Я подал в отставку. Я был сверхштатным членом государственного совета.

Председатель. – А сейчас вы продолжаете быть членом государственного совета?

Шуваев. – Заштатным.

Председатель. – Так что вы были назначены еще при старом порядке, прямо членом военного совета?

Шуваев. – Нет, членом государственного совета, неприсутствующим.

Председатель. – И членом военного совета?

Шуваев. – Нет. Когда А. И. Гучков был военным министром, он просил меня принять участие и поехать на фронт. Я на фронт ездил, но он нашел, что это трата денег, и просил больше не ездить.

Председатель. – Позвольте вас поблагодарить.

Приложения.

Указатель имен

к I-VII томам

„Падения царского режима“

Именной указатель к I-VII т.т. [*]

А

Абамелек-Лазарев, С. С.

АБАМЕЛЕК-ЛАЗАРЕВ, Сем. Сем. (1857-1916), кн., шталм., т. сов. Крупный землевлад. и заводчик. Пожизн. чл. клуба националистов. IV, 383.

Абрамова

АБРАМОВА. VI, 200.

Абрамсон

АБРАМСОН. III, 286.

Абросимов, В. М.

АБРОСИМОВ, Влад. Митр., с.-д. Член раб. группы военно-пром. ком. и одновременно сотр. спб. охран. отд. I, 80, 87, 101, 107, 143. IV, 41, 88, 89. VI, 248, 284, 285, 287, 288, 290, 351.

Августин

АВГУСТИН (1882), архимандрит, в миру Ал-др Пятницкий, из дух. звания, Олонецк. гимн., с 1903 послушник Клименецк. мон., 1904 пострижен, с 1914 архимандрит и епарх. миссионер-проповедник Тобольск. епархии. Ближайший друг и сотр. еп. Варнавы. I, 377. IV, 163, 170, 175, 176, 183, 185, 227, 253.