Загадка Розуэлла

Известно, что в рамках Манхэттенского проекта впервые была создана собственная сеть контрразведки, подчинявшаяся только руководителю проекта. К концу войны штат высококвалифицированных агентов службы безопасности насчитывал 485 человек. Перекрестные допросы, система подслушивания, строжайшая цензура — все было доведено до совершенства. «Глава службы безопасности Манхэттенского проекта Джон Лансдейл после войны обмолвился о том, что применялись и некоторые другие методы, которые даже сегодня остаются нераскрытыми»,— вспоминал впоследствии Р.Юнг [399].

Некоторые другие... Это какие? Не встречались ли мы кое с чем из джентльменского набора? Джеймс Форрестол, MJ-3, помышлявший о самоубийстве, переводится в госпитале на девятнадцатый этаж с раскрывающимися окнами; шерифу Уилкоксу обещали уничтожить всю семью, если проболтается; Г.Дэннису гарантировали находку его собственных костей в песке, изобилием которого славится штат Нью-Мексико; про кости побеседовали и с дочерью пожарника розуэллской базы Ф.Роу; специалисту по спинному мозгу Ла-Джун Фостер пригрозили смертью... Д.Шмитт говорит, что подобная обработка людей, располагавших информацией о розуэллских событиях, была в порядке вещей.

И от Р. Юнга мы узнаем, что «некоторые другие методы», обеспечивавшие секретность Манхэттенского проекта, остаются все еще нераскрытыми. Россияне, идеализирующие американскую государственную машину, могут, конечно, предполагать, что речь идет о раздаче мороженого по воскресным дням...

Главное — не оставлять никаких следов. Руководитель Манхэттенского проекта Л.Гровс избегал письменных докладов министру обороны. В цели проекта не были посвящены начальники штабов. Госдепартамент США ничего не знал о проекте создания атомной бомбы вплоть до начала Ялтинской конференции (февраль 1945 года), то есть вплоть до того момента, когда бомба была уже создана и шла подготовка к ее испытанию!

Некоторые американские исследователи утверждают, ссылаясь на бывших сотрудников Минобороны США и ЦРУ, что во время второй мировой войны было создано по меньшей мере три закрытых проекта, один из которых — Манхэттенский — завершился успешно, а два других, занимавшихся магнитными полями, не дали ожидаемых результатов [400]. (Но где уверенность в том, что группы распущены, что проект не вечен, что он не работает «до достижения результата»? Где уверенность, что сюда же не подкинули новую загадку?)

Действительно, лето 1947 года преподнесло сюрприз. А не попытался ли Ванневар Буш пойти по накатанной дорожке для решения технических вопросов, связанных с HЛО? Мы с вами уже знаем из секретного документа, представленного в 1950 году канадским инженером У.Смитом своему руководству, что «маленькой группой, возглавляемой доктором Ванневаром Бушем, были предприняты концентрированные усилия» для решения загадок HЛО. Маленькая группа — это в духе В.Буша, и эту маленькую группу было из кого набирать.

«На рубеже сороковых и пятидесятых годов,— пишет H.H.Яковлев,— по академической общине в США пронесся клич: «Ученые — в ЦРУ!» [401]. Кампания по мобилизации «умных голов» прошла успешно.

(Некоторым пришлось в дальнейшем играть очень тонкую роль сторонников открытого обсуждения проблемы, тормозя при этом «открытое обсуждение», но сбрасывая пар по мере необходимости под напором фактов и, таким образом, всегда оставаясь на плаву в ореоле борца за истину. Так, американский астроном Дж.А.Хайнек (1910-1987), называемый иногда «Галилеем уфологии», был консультантом Управления научной разведки ЦРУ, направленным на работу в разведку ВВС в качестве консультанта Центра технической разведки ВВС США при Разведывательном управлении ВВС «А-2». Затем основал Центр по изучению HЛО (КУФОС) в Эванстоне (шт. Иллинойс), что, бесспорно, было ловким ходом. Деятельность Дж.А.Хайнека является блестящим примером маскировки сотрудников спецслужб под самых больших сторонников и защитников вопроса, подлежащего в действительности замалчиванию.)

Глава 19. Если не в начале июля и не в Розуэлле, то когда и где?

Договоримся, что отныне нас больше интересует не вопрос о том, кто снимал фильм, а загадка, окутывающая место и дату катастрофы. Раздражающим всех элементом является привязка фильма к Розуэллу. Но из того, что известно о Розуэлле, все оказывается в противоречии с фильмом, и прежде всего дата. Прежний владелец кинодокумента говорит, что прибыл на место катастрофы первого июня, а в розуэллском случае катастрофа привязывается к грозе второго июля. По словам продавца Джека Б., первого июля снимается первое вскрытие, а в розуэллском случае это невозможно, так как только восьмого июля обнаруживают разбившийся корабль и тела членов экипажа. Нам известно, что в районе Розуэлла речь шла только о трупах в плохом или даже очень плохом состоянии, а в появившемся кинодокументе видна громадная рана, но в остальном все в порядке. Это уж не говоря о втором вскрытии, где вообще не видно повреждений.

Нет, судя по всему, этот фильм не имеет никакого отношения к Розуэллу. И все исследователи розуэллской катастрофы будут реагировать на него, как бык на красное.

В свое время никого не убедило озарение С.Фридмана по поводу двух различных катастроф. А он настаивал, привлекал внимание к равнине Сан-Агустин, поскольку рассказ Барни Барнетта так просто отвергнуть было невозможно, а ряд деталей указывал на то, что речь шла не о розуэллском, а о совершенно другом случае. Увы, Фридман ничего не добился. И беда в том, что уже были выстроены версии, полностью исключавшие равнину (например, по Рэндлу и Шмитту) или допускавшие падение на равнину объекта, с которого что-то отвалилось над ранчо Брейзела (по Муру). Перестраивать свои сценарии не хотел никто. Вот и получилось, что фильм свалился на голову неожиданно и оказался не ко двору.

Впрочем, для того, чтобы выйти за пределы уже давно сформировавшихся гипотез и расставить все по местам с учетом новых реалий, требуется что-нибудь более весомое, чем пересказ истории, участник которой предпочитает оставаться в тени. Тут необходим документ, исходящий от человека, чей авторитет не вызывал бы сомнений. Тут нужно нечто новое. И этим новым оказалось напрочь забытое старое.

А ведь в ворохе рассекреченных фэбээровских документов имеется то, что необходимо, и мы этот документ уже видели, но в связи с другим вопросом, вопросом о взаимоотношениях между ВВС и ФБР: речь идет о рукописных строках, принадлежащих перу крупнейшего авторитета — директора ФБР Эдгара Гувера. И они должны быть повторены еще раз именно здесь. Вспомним, что в связи с развитием розуэллских событий 10 июля 1947 года в ФБР составляется докладная записка, из которой видно, что бригадный генерал Джордж Шулген пригласил к себе для разговора специального агента ФБР Рейнолдса. Разговор крутится вокруг летающих дисков и исследования этого вопроса Службой разведки ВВС.

Шулген сказал спецагенту, что он хотел бы содействия ФБР в отслеживании и опросе людей, видевших летающие диски.

Встреча со спецагентом ФБР была организована 10 июля 1947 в самый разгар розуэллских событий, но ВВС даже не упоминают о них, а ведут абстрактный разговор о том, что хорошо бы опрашивать людей, видевших нечто на небе.

Этот отвлекающий маневр намечался для усыпления бдительности шефа ФБР Эдгара Гувера, всемогущего ясновидца с тысячами агентурных глаз. Но он-то уже все знал, а ему, как мальчишке, рассказывают, что полезно бы побегать за очевидцами чего-то загадочного... И 15 ИЮЛЯ 1947 года Гувер приписал на документе следующие строки: «Я бы сделал это, но прежде чем согласиться, мы должны настаивать на полном доступе к подобранному диску. Например, в случае Sw армия захватила его и не позволила нам даже бегло осмотреть его».

Вчитаемся внимательнее: 15 июля всезнающий и вездесущий Эдгар Гувер подтверждает находку розуэллского диска и упоминает предыдущую по отношению к Розуэллу катастрофу летающего диска, обозначая ее двумя буквами «Sw» [402]. И перед нами новая тайна — загадка «Sw».