Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933

Двор, то есть аппарат, построенный на родственных связях и личной преданности хозяину. Жена Зиновьева Злата Лилина возглавляла губернский отдел народного образования. Ее брат Илья Ионов возглавлял издательство Петроградского совета. Муж сестры Зиновьева Самуил Закс в Москве возглавлял аппарат Госиздата.

Все это семейство Зиновьева травило Горького, который захотел одновременно сидеть на двух стульях — быть вместе с большевиками и при этом подкармливать старую интеллигенцию. Горькому было дозволено открыть собственное издательство. Брат жены Зиновьева Ионов, возглавлявший издательство Петроградского совета, усмотрел в Горьком прямого конкурента. Горький получал деньги, которые могли бы достаться ему, Ионову. В Госиздате также свои коммерческие, далекие от идеологии планы. Исполнительным директором у Горького был его приятель, известный коллекционер и художник-карикатурист Зиновий Гржебин. Именно на Гржебина навалились Зиновьев с шурином Ионовым и свояком Заксом. Закс писал лично Ленину, говорил, что тот совсем не знает Горького, что Ленин вообще скверно разбирается в людях. Даже припомнил Ленину его доужбу с внедренным в партию сотрудником царской полиции Романом Малиновским. Основной лозунг зиновьевской игры против издателя Гржебина: "Еврей Гржебин обирает не только русских писателей, но и русский пролетариат. Гржебин транжирит деньги трудового народа". Неординарно в этой ситуации од но: с антисемитской позиции выступают партийные и советские чиновники, являющиеся этническими евреями и не скрывающие своей национальности. В разгар советской власти, после сталинской кампании по борьбе с космополитизмом, подобное будет уже немыслимо. Еврейское происхождение будет тщательно сбываться теми лицами, которые сумеют гробиться в высшую партийную среду.

Максим Горький люто ненавидел антисемитов, а также политиков, разыгрывающих еврейскую карту. Через полгода после Октябрьского переворота он пишет: "Антисемитизм жив и понемногу подымает свою гнусную голову". Писал об этом Ленину. Старый приятель Ленина Зиновьев занимался перлюстрацией переписки Горького с Лениным. Ленин Горькому не доверял. Горький был нужен ему для политического имиджа.

Политбюро в 1921 поду несколько раз голосовало, разрешить или не разрешить смертельно больному Блоку выехать на лечение за границу. Зиновьев был категорически против спасения Блока. Ленин и тот через полтора месяца обсуждений смилостивился и проголосовал "за". Зиновьев остался непреклонен. После смерти поэта Блока Зиновьев торопил ЧК с расстрелом арестованного поэта Гумилева.

Зиновьев — ярый активист красного террора. Даже глава Петроградской ЧК Урицкий иногда выступал против жесточайших мер, предлагаемых Зиновьевым. Нигде тогда террор не был таким тотальным, как в Петрограде под Зиновьевым. При этом он был не в состоянии обеспечить оборону Петрограда против армии Юденича. На дело пришлось выезжать Троцкому.

В голод 1920 года Зиновьев держал для своей кухни бывшего царского повара.

Эта зиновьевская традиция не умрет и будет развита уже в годы ленинградской блокады при сталинском наместнике Жданове.

Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев вспоминает, что в блокаду, весной 1942 года, ему в коллективе авторов предложили написать книгу об обороне древних русских городов. Вызвали в Смольный. От голода еле дошли.

Лихачев пишет: "В Смольном густо пахло столовой. Люди имели сытый вид. Нас приняла женщина. Она была полной, здоровой".

15 октября 1927 года в Ленинграде открывалась юбилейная, к 10-летию Октября, сессия ВЦИК. Зиновьев уже полтора года как снят с руководства городом. Вместо него — Киров. Зиновьев с Троцким прибывают из Москвы. Они рядовые члены ЦК. Во время праздничной демонстрации перед Таврическим дворцом лидеров оппозиции на трибуну не пускают. Они стоят в стороне в кузове грузовика. Некоторые демонстранты машут им шапками. Некоторые останавливаются — из любопытства. Троцкий принимает любопытство за поддержку.

В Москве 21 октября созван объединенный пленум ЦК и ЦКК. Лидеры левой новой оппозиции потребовали публикации ленинских предсмертных заметок. Они известны под названием "Письмо к съезду". Эти заметки принято считать и называть ленинским "Завещанием", потому что в них содержатся слова о том, что Сталин груб. Каменев и Зиновьев в период их союза со Сталиным старались не предавать ленинский текст огласке прежде всего по этой причине.

На самом деле была и другая причина. В "Письме съезду" Ленин писал не только о Сталине, но и о Троцком. Он высоко оценивает Троцкого: "Самый способный человек в настоящем ЦК".

В 1927 году Каменев и Зиновьев, уже в союзе с Троцким, настаивают на том, чтобы "Завещание" получило широкую огласку.

Сталин на пленуме читает вслух ленинский текст. Закончив, как бы отвечает Ленину по поводу собственной грубости: "Да, я груб, товарищи. Груб в отношении тех, которые грубо раскалывают партию. Возможно, требуется известная мягкость в отношении раскольников. Но этого у меня не получается".

Пленум выводит Троцкого и Зиновьева из состава ЦК.

7 ноября в 10-ю годовщину Октябрьского переворота Зиновьев в Ленинграде, а Троцкий в Москве проводят демонстративные акции.

Утром на балконах квартир оппозиционеров — это уже упомянутые Дома Советов — выставлены портреты Троцкого, Зиновьева, Ленина. И транспаранты с надписями "Назад — к Ленину!".

В троцкистских альтернативных праздничных демонстрациях принимают участие несколько тысяч рабочих, студентов и курсантов военных училищ. На демонстрантов набрасываются дружинники, милиция, сотрудники ГПУ в штатском. Отчетливо звучат антисемитские выкрики. Антисемитизм как метод борьбы с оппозицией уже в ходу. Эта проблема обсуждалась в июне 1927 года на заседании ЦКК с участием Троцкого. После этого в центральной печати появилось заявление Политбюро, то есть, по сути, заявление Сталина: "Мы боремся против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи. А потому, что они оппозиционеры". Читающее население усвоило, что вожди оппозиции — евреи.

7 ноября Троцкий и Каменев ездили на автомобиле по центру Москвы. В них швыряли камнями, сотрудники ГПУ сделали несколько выстрелов в воздух. На квартирах ряда оппозиционеров идет облава. В квартире поэта Михаила Светлова в проезде Художественного театра, дом 2 в нелегальной типографии напечатана троцкистская газета "Коммунист" с его стихами к 7 ноября. Впоследствии советский поэт Михаил Светлов, автор знаменитой "Гренады", будет уходить от ареста, пускаясь в глубокие затяжные запои.

Академик, ракетчик Борис Черток, правая рука Сергея Королева, вспоминает: "На доме ВЦИК, на углу Воздвиженки и Моховой, где приемная Калинина, был вывешен огромный портрет Троцкого. Военные с балкона начали срывать этот портрет длинными шестами. Народ внизу неистовствовал. Нельзя разобрать, кого больше — сторонников или противников Троцкого. Вдруг из ворот университета выходит колонна студентов-троцкистов. На улице начинается потасовка, в которой невозможно понять, кто за кого".

В 1927 году Борис Черток ученик седьмого класса. В воспоминаниях пишет: "На следующий день во время большой перемены с криком "Бей троцкистов!" мы ворвались с соседний 76. Там были готовы к обороне. На доске был написан лозунг: "Огонь по кулаку, нэпману и бюрократу!""

14 ноября Троцкий и Зиновьев исключены из партии. Каменев выведен из ЦК.

Вечером 16 ноября 1927 года Зиновьев съезжал с квартиры в Кремле одновременно с Каменевым. Виктор Серж вспоминает: "В своей кремлевской квартире Зиновьев сидел рядом с посмертной маской Ленина. Точнее, это голова Ленина на подушке под стеклом. Зиновьев сказал мне: "Только члены ЦК имеют право жить в Кремле. Меня выкидывают за дверь, и я уйду вместе с посмертной маской старого Ильича"".