Россия. Погружение в бездну
Россия. Погружение в бездну читать книгу онлайн
Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну — одно из самых трагических событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой истории прецедента.
В сущности, это было невиданное в мировой истории предательство. Его, по верному наблюдению А. А. Зиновьева, «совершили прежде всего высшие руководители страны, работники партийного аппарата, идеологические вожди и представители интеллектуальной элиты». Об этом предательстве идет речь в книге выдающегося российского историка И. Я. Фроянова.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Горбачева, стало быть, угнетала неупорядоченность процесса, а проще сказать — хаос, порожденный «перестройкой» в стране. Однако с упорядочением никак не ладилось, и «реформатор» погружался, по выражению наших предков, в «меланхолию, сиречь кручину». Однажды во время отдыха в Крыму в августе 1990 года Горбачев поведал Черняеву:
«Работать не хочется. Ничего не хочется делать»
Перед нами опустошенный политик, для которого бремя власти становится непосильным.
Подобные настроения овладевали и людьми из ближайшего окружения Горбачева. Один из них, Черняев, впадал периодически в тоску, уныло наблюдая, как
«хорохорится М. С, но пороху в нем уже (запись от 24 ноября года. — И. Ф.) нет. Он повторяется не только в словах и манере поведения. Он повторяется как политик, идет по кругу. Он остался почти один»
По ощущению Черняева,
«характер событий и действий Горбачева в последние месяцы 1990 года и в последний год его президентства однотипны. Во всем было что — то «последнее», «обреченное»»
А вот другое признание, сделанное 7 января года:
«Просидел весь день на службе. Скукота. Ощущение бессилия и бессмысленности. Даже внешние дела, которые при Шеварднадзе шли благодаря нам, теперь начинают нас «обходить». Мы все больше оказываемся на обочине, в офсайде, в мифологии великой державы. М. С. уже ни во что не вдумывается по внешней политике. Занят «структурами» и «мелкими поделками» — беседами то с одним, то с другим, кого навяжут: то Бронфмана примет, то японских парламентариев, то еще кого — нибудь. Не готовится ни к чему, говорит в десятый раз одно и то же»
Чем дальше, тем хуже. 14 января в Верховном Совете СССР выступил с речью Горбачев:
«косноязычная, с бессмысленными отступлениями речь. И нет политики. Сплошное фарисейское виляние. И нет ответа на главный вопрос, речь недостойна ни прошлого Горбачева, ни нынешнего момента, когда решается судьба всего его пятилетнего великого дела. Стыдно было все это слушать»
Теряется всякий стимул и способность к работе. 2 апреля Черняев записал:
«Тоска зеленая… уже нет ни «вдохновения», ни мысли… Иссякла «способность», потому что иссякла политика. Осталась от нее словесная шелуха. Новое мышление сделало свое дело… а дальше начатое Горбачевым, увы, продолжают… американцы, создавая «свой» новый мировой порядок. Обессмысливается мое пребывание при М. С. Никакого «импульса». Но бежать стыдно, хотя устал — больше не от работы, а от сознания тупика и поражения. Хотя сделано — то огромное дело — через новое мышление, но это уже… позади»
«М. С.» настолько опостылел всем, что
«никакие его слова уже ни на кого не действовали. Поразить народ можно было, пожалуй, только одним — заявлением об отставке»
В середине 1991 года Черняев приходит к выводу: Горбачев проиграл, и
«ему надо постепенно, с достоинством отходить в историю, осваивая великое свое в ней место»
Насчет великого места в истории, принадлежащего якобы прорабу «перестройки», мы сильно сомневаемся, поскольку для этого надо быть созидателем, а не разрушителем, пустившим по ветру вековое достояние, приобретенное потом и кровью русского народа, ценою великих жертв многих и многих поколений. А вот относительно того, что к этому времени Горбачёв — политик окончательно исчерпал себя, у нас нет ни малейших сомнений.
Так думал и мастер «перестроечных дел» А. Н. Яковлев, который ещё в декабре 1990 года доверительно говорил Черняеву:
«Я окончательно убедился, что он [Горбачев] исчерпал себя»
По поводу новогоднего послания Президента СССР советскому народу Яковлев в телефонном разговоре 2 января 1991 года сказал Черняеву:
«Знаешь, вроде и слова какие — то не очень банальные, и все такое, но не производит …»
Продолжая дневниковую запись, Черняев замечает:
«И я тоже ловлю себя на этом: чтобы Горбачев теперь ни произносил, действительно, «не производит»… Его уже не воспринимают с уважением, с интересом — в лучшем случае жалеют. Он пережил им же сделанное»
Люди Горбачева, чувствуя, что их шеф выдыхается, стали задумываться о том, как распорядиться принадлежащей им властью. Вот почему еще в ноябре 1990 года Шеварднадзе предлагал
«изучить вопрос о порядке передачи власти»
своим, надо полагать, преемникам. В июне 1991 года Черняев отметил в дневнике:
«Вообще пора ему [Горбачеву] «делать» книгу «Перестройка–2», чтоб объясниться по прошествии пяти лет — и с миром, и с народом, и с партией — объясниться до того, как передать бразды»
Рассуждения о «передаче власти» предполагают наличие наследников и продолжателей дела, начатого «перестройкой». В противном случае, имеющем в виду противников «перестройки», речь, по — видимому, должна была идти о сдаче власти, но не о ее передаче. Значит, горбачевцы знали, кому передать, как по эстафете, удерживаемую ими с 1985 года власть. А это выдает существование плана поэтапного развития событий, предусматривающего в какой — то момент переход власти к людям из второго кадрового эшелона «перестройки». Важно было только не допустить такого ослабления Горбачева, которым могли воспользоваться антиперестроечные силы, чтобы взять власть в свои руки. Поэтому Запад тщательно отслеживал политическую ситуацию в стране и посылал, когда того требовали обстоятельства, командные сигналы.
Западных политиков, конечно же, волновала судьба Горбачева. Но, будучи прагматиками, они понимали, что в политике нельзя полагаться на какую — то одну личность, пусть даже многообещающую. Примечательны в этом отношении наставления руководителя ЦРУ Роберта Гейтса:
«Не будьте настолько ослеплены сверхзадачей Горбачева, чтобы забыть, что мы ведем дела со страной, а не с отдельным человеком. Помните, что парень, управляющий сейчас Советским Союзом, через десять лет может не управлять»
Сомнения насчет того, удержится ли Горбачев, зародились на Западе уже тогда, когда, казалось, еще ничто не предвещало его падения, а положение главного «перестройщика» представлялось довольно прочным. А. Ф. Добрынин свидетельствует:
«В начале 1989 года в ходе подготовки к первой полномасштабной встрече с Бушем на Мальте Горбачев послал меня в Вашингтон с личным письмом к американскому президенту и инструкциями, касающимися обсуждения вопросов повестки дня предстоящей встречи. Буш, которого я знал в течение двадцати лет, в беседе наедине со мной признался, что недавние «бурные события» в СССР заставили его более внимательно изучать советскую историю и роль компартии в правящей структуре страны. Президент задал мне «не очень дипломатичный, но весьма прямой вопрос»: сможет ли Горбачев пережить «эти бурные дни»? (курсив мой.― И. Ф.). Президент, по его словам, хотел бы иметь Горбачева в качестве своего партнера в будущих переговорах по различным вопросам, но не совсем уверен в отношении политического будущего самого советского лидера (курсив мой.― И. Ф.)»
