Казачество в Великой Смуте<br />От Гришки Отрепьева до Михаила Романова

Александр Широкорад

КАЗАЧЕСТВО В ВЕЛИКОЙ СМУТЕ

От Гришки Отрепьева до Михаила Романова

Глава 1. Происхождение вольного казачества

У нас о казаках не только обыватели, но и люди с высшим образованием знают слишком много и одновременно слишком мало. В первую очередь это объясняется заидеологизированностью истории казачества. Дореволюционные историки делали основной упор на образцовое служение казаков царю-батюшке, а все противоречившее этой идеологической схеме выбрасывали. Когда же сделать это было невозможно, они писали о затмениях разума простых казаков, сбитых с пути истинного чудовищными злодеями или колдунами типа Стеньки Разина и Емельки Пугачева.

Советские же историки, наоборот, главный упор делали на активное участие казачества в классовой борьбе, выпячивая фигуры вождей «крестьянских войн» — Болотникова, Разина, Булавина и Пугачева. Ко всему этому, большую эмоциональную, но не всегда верную составляющую в наши знания о казачестве внесли поэты и писатели — от Гоголя и Шевченко до Степана Злобина и Василия Шукшина, а также художники — вспомним Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» или Сурикова «Степан Разин».

Поэтому, прежде чем говорить об участии казаков в Смуте, надо выяснить, кто они такие и откуда взялись. Ключевые слова в теме «казачество» — казак и атаман. Причем первое — тюркского происхождения, а второе — немецкого, от слова гауптман (начальник). С переводом с тюркского слова «казак» (гузак, козак) дело обстоит иначе. Одни считают, что это — легковооруженный воин, другие — «бродяга», а третьи — «киргиз». И действительно, до 1917 г. многие киргизские племена называли себя казаками.

К началу XVII века уже существовало три основные группы казаков — запорожские, донские и волжские. Происхождение всех казаков у царских и советских историков описывается единообразно — это крестьяне, бежавшие от гнета помещиков. Увы, на самом деле все не так просто, и каждая ветвь казачества образовалась по-своему.

Начнем с запорожцев. Все дореволюционные и советские авторы утверждают, что запорожцы — потомки крестьян, бежавших от гнета польских помещиков. Так, один из самых авторитетных историков запорожского казачества Д.И. Яворницкий цитирует летопись: «Поляки, приняв в свою землю Киев и малороссийские страны в 1340 году, спустя некоторое время всех живущих в ней людей обратили в рабство; но те из этих людей, которые издревле считали себя воинами, которые научились владеть мечом и не признавали над собой рабского ига, те, не вынеся гнета и порабощения, стали самовольно селиться около реки Днепра, ниже порогов, в пустых местах и диких полях, питаясь рыбными и звериными ловлями и морским разбоем на бусурман» [1].

Первые упоминания о запорожских казаках относятся к концу XV — началу XVI веков. Между тем Киевское княжество было передано полякам только Люблинской унией в 1569 г., а до этого никаких ляхов в среднем течении Днепра не было, как не было там и крепостного права. Так что теорию возникновения запорожских казаков из беглых крестьян придется оставить как не соответствующую реалиям того времени. Я же берусь утверждать, что запорожское казачество составляли… местные жители.

Сразу же оговорюсь, что документальных свидетельств этого нет, но, с другой стороны, нет никаких свидетельств, опровергающих мое утверждение.

Начнем по порядку. Вспомним о таинственных бродниках, трижды упомянутых в русских летописях. Первое упоминание о бродниках относится к 1147 году, когда они в очередной княжеской усобице вместе с половцами пришли на помощь Святославу Ольговичу.

По мнению академика В.В. Мавродина: «Бродники — это тюрки-кочевники. За это говорит, во-первых, то, что они христиане (воевода их целует крест во время осады их лагеря у Калки татарами), а во-вторых, имя их воеводы — Плоскиня, звучащее по-русски». Далее Мавродин пишет: «Бродники были смешанным населением степей Причерноморья, занимавшим едва ли не весь огромный край от Приазовья и Тмутаракани до Побужья, где подобного рода люд носил уже иное название — берладников, выгонцев и. др. Бродников было не так уж мало, ибо иначе нечем объяснить известность бродников в соседних землях и, в частности, в Венгрии, отразившуюся в документах» [2].

Бродники в своих землях не признавали власти ни князей Рюриковичей, ни половецких ханов.

После Батыева нашествия на Киев в 1240 г. и до конца XIV века история Киевской земли — сплошная черная дыра. Историк М.С. Грушевский писал: «Остается сказать еще об одном обстоятельстве — об отсутствии сведений о Киевской земле за вторую половину XIII в. и почти весь XIV в.» [3].

Данных о существовании местного летописания у нас нет, а ни князей, ни летописцев Владимиро-Суздальской Руси Киев абсолютно не интересовал.

Как же управлялась Киевская земля? По косвенным источникам, в том числе по сообщениям итальянского путешественника Плано Карпини, проезжавшего через эти места в 1246 г., южнее и западнее Киева вообще не было князей, а местным населением управляли атаманы (ватманы), выбираемые вечем.

Периодически приезжали татарские баскаки, которым атаманы сдавали дань.

Итальянский путешественник Джованни дель Плано Карпини писал: «Мы прибыли к некоему селению, по имени Канов (Канев. — А.Ш.), которое было под непосредственной властью Татар. Начальник же селения дал нам лошадей и провожатых до другого селения, начальником коего был алан по имени Михей, человек, преисполненный всякой злобы и коварства» [4].

Плано Карпини не очень разбирался в делах русских княжеств, поэтому потребуется расшифровка его записей. «Под непосредственной властью Татар», то есть там русские князья не имели никакой власти над местным населением. Ну а имя Михей мало похоже на татарское или аланское. Видимо, имя местного атамана городка, расположенного на Днепре ниже Канева, было Михаил, а провожатые итальянцев обзывали его Михеем.

Михей не понравился путешественникам, так как требовал слишком много подношений за дальнейшее их сопровождение. «После этого мы выехали вместе с ним в понедельник Четыредесятницы, и он проводил нас до первой заставы Татар. И когда в первую пятницу после дня Пепла мы стали останавливаться на ночлег при закате солнца, на нас ужасным образом ринулись вооруженные Татары, спрашивая, что мы за люди» [5].

Таким образом, Плано Карпини и его спутники покинули Киев 4 февраля 1246 г., проехали Канев, 19 февраля выехали из городка, где атаманом был Михей, и, наконец, 23 февраля впервые встретились с заставой татар.

Судя по всему, путешественники ехали по льду Днепра. Если они двигались со скоростью 20–30 км в сутки, что не так уж много для того времени, то, даже сделав 3–4 дневки (дневные остановки), они прошли бы 350–400 км до встречи с татарской заставой.

Таким образом, записки Плано Карпини свидетельствуют о том, что почти до нынешнего Запорожья берега Днепра были заселены местными жителями, то есть бродниками, платившими дань татарам.

Первые документальные свидетельства о деятельности казаков на юге России относятся к концу XV века. До этого ни о военной активности, ни вообще о жизни жителей Нижнего Днепра и его притоков ничего не известно.

Однако из византийских, генуэзских и венецианских исторических хроник и деловых документов следует, что с конца XIII до начала XV веков на Черном море активно действовали пираты. Так, венецианским и генуэзским купеческим судам, плававшим в Черном море, запрещалось выходить в море без балистариев — стрелков из арбалетов, аркбаллист и катапульт, а с XV века — и пороховых бомбард. Часто купеческие суда были вынуждены ходить в составе конвоев, охраняемые боевыми галерами.