Немцы Армавира (СИ)

Конец 1922 г. в Армавире прошёл в трудах армавирского окружного исполнительного комитета по исполнению постановления Кубано-Черноморского областного исполкома от 4 ноября того года, основанного на положениях декрета СНК 1918 г. об отделении церкви от государства. Все храмы и молитвенные дома, всех без исключения конфессий брались на учёт, а имущество их описывалось. Опись имущества храмов проводилась в двухнедельный срок для городов и в месячный срок для храмов, расположенных вне их. В последующем всё движимое и недвижимое имущество церквей сдавалось отдельским управлением группе верующих по особому договору. Эту группу могли составлять все члены прихода, кроме священнослужителей. В АОАА хранится множество первоначальных списков сведений о храмах и последующих описей их имущества. Есть и упоминание о лютеранском молитвенном доме, однако ни описи имущества, ни договора с прихожанами в деле не обнаружено. Бывало так, что верующие отказывались заключать договор по использованию церковного имущества в религиозных целях. В связи с этим в Армавирское отдельское управление в мае 1923 г. поступило разъяснение о том, что если такие случаи будут иметь место, то об этом трижды публикуется информация в местной прессе, а также вывешивается объявление на дверях церкви. Если через неделю после последней публикации желающих взять на себя ответственность за имущество церкви так и не находится, то оно передаётся в другие храмы, а помещение изымается под культурно-просветительские потребности.

Так происходило угасание отдельных храмов и молитвенных домов по всей России. У нас нет сведений о том, что в их числе оказался и молитвенный дом лютеран Армавира. Важно подчеркнуть, что эти действия советской власти не носили антинемецкой или антилютеранской направленности, а проходили в рамках общегосударственной кампании и были направлены против церкви в принципе. Более подробно мы писали об этом в главе 6.

Реализация основных принципов советской национальной политики в 1920-е гг. имела для армавирских немцев в целом положительное значение. Впрочем, не только для них.

Лояльное отношение советской власти к этнокультурным особенностям народов России в 1920-е гг. (особенно в первой их половине) хорошо известно, и во множестве работ подробно описано. Например, это развитие, а иногда и создание письменности некоторых народов России, перевод делопроизводства на национальные языки, коренизация административного аппарата в регионах (повышение доли местных народов среди советских и партийных управленцев), политика в области образования и многое другое. По нашим наблюдениям, отношение властей к немцам в Армавире в 1920-е гг. вполне соответствовало этим тенденциям.

Кроме вышеописанных примеров, мы обратили внимание на один любопытный факт. Церковные метрические книги лютеран в Армавире заполнялись на немецком языке до 1892 г. После этого на родном языке немцы дублировали в этих книгах написание только своего имени и фамилии. Так продолжалось до 1920 г., то есть до установления в нашем городе советской власти. В следующем - 1921 г. - церковные книги перестали заполняться. Смерти в церкви больше не фиксировались вовсе, а вот браки и рождения через год стали записывать вновь. После 1924 г. в Армавире окончательно переходят на гражданское делопроизодство. Примечательно то, что в течение 1924 г. записи в церковных метрических книгах снова велись исключительно на немецком языке, то есть после перерыва более чем в 30 лет.

О политике региональных властей в отношении нацменьшинств, проживавших в Армавирском округе, во второй половине 1920-х гг. в некоторой степени позволяет судить записка заведующего отделом по работе в деревне Окружного комитета ВКП(б) товарища Виндавы. 21 февраля 1929 г. он направил в Армавирский окрисполком требование разъяснить, что сделано исполкомом для выполнения директив крайкома по "улучшению обслуживания населения". По содержанию этой записки мы можем судить об инициативах крайкома ВКП(б) в отношении немецкого населения Армавирского округа и, очевидно, всего края. Так, Виндава интересуется: что сделано по вовлечению немцев в выборные органы и на руководящую работу; какие меры приняты по улучшению политпросветработы и переподготовке немецких учителей, увеличению ликпунктов, школ малограмотных, оживлению работы изб-читален, переводу работ на немецкий язык; оказывается ли материальная помощь немецкой бедноте; улучшается ли агрикультура.

27 мая 1929 г. Армокрисполком подготовил подробный отчёт по пунктам, близким тем, что мы нашли в записке Виндавы. Можно предположить, что это был ответ именно ему, но в отчёте нет обращения, и к тому же отмечено, что это ответ на напоминание от 16 мая 1929 г., что не соответствует дате, к которой относится приведённая выше записка. Тем не менее, в документе отмечен ряд моментов, характеризующих отношение советского государства к национальным меньшинствам региона. В отчёте отмечено, что в Армавирском округе всего 8 немецких изб-читален, в том числе в Армавире 1. Работа в избах-читальнях велась как на русском, так и на немецком языках. Основной задачей просветительской работы отмечено проведение "классовой линии". В этой связи расширялась сеть ликпунктов и школ малограмотных, которые охватили всего 704 чел. немецкого населения округа. Пропагандировалось кооперативное движение. Приобреталась литература на немецком языке. Велась антирелигиозная работа. В данном случае уточнялось, что делается это путём пропаганды естественнонаучных знаний и художественных постановок, с учётом высокой религиозности немцев. Распространялись газеты немецких коммунистов. Велась переподготовка немецких учителей. Существовали даже специальные формы, напоминавшие, своего рода, планы по работе с "нацмен". Один из таких источников мы обнаружили в материалах Армокружкома за 1927 г.

Вместе с тем, проблемы политического свойства, которые затронут и часть немецкого населения Армавира, были уже не за горами. На рубеже 1920-х и 1930-х гг. до нашего города докатились события решающей битвы советской власти с её классовыми врагами, частью которой стала политика сплошной коллективизации сельского хозяйства.

Одним из способов борьбы с классово чуждыми элементами советская власть избрала лишение избирательных прав. Мы проанализировали списки "лишенцев" по Армавиру за 1930 г. и выделили несколько наиболее распространенных причин, которые рассматривались властями, как основания для поражения в гражданских правах:

∙ спекулянт;

∙ скупщик;

∙ торговец;

∙ кулак;

∙ бывший белый офицер;

∙ барышник;

∙ служитель культа;

∙ душевнобольной;

∙ машиновладелец;

∙ живший на нетрудовые доходы;

Лишались избирательных прав также и члены семей лиц, причисленных к этим категориям, вероятно, за исключением душевнобольных. Главным образом, речь шла о материально зависимых членах семей "лишенцев", то есть об иждивенцах. Ими, чаще всего, были супруги.

В 1930 г. в Армавире были опубликованы, надо полагать, для избирательных комиссий, списки горожан, лишённых права участия в выборах. На 4-х огромных листах, каждый размером в газетный разворот, в алфавитном порядке были внесены фамилии, имена и отчества лишённых избирательных прав, а также причины, по которым это решение было принято. Всего среди армавирцев таких лиц в 1930 г. оказалось 2 071 чел. Немцев в этом числе, если судить по фамилиям, было 26 чел.:

∙ Айслер;

∙ Бетхер;

∙ Бюхнер;

∙ Керн - 2 чел.;

∙ Кинцель - 3 чел.;

∙ Клюнг - 3 чел.;

∙ Лоос - 8 чел.;

∙ Рейн;

∙ Флаг - 4 чел.;

∙ Шмидт;

∙ Якоби.

В деле под заголовком "О выселении и конфискации имущества как кулаков", охватывающим период с 11 марта по 23 июня 1930 г., фигурировали и другие немецкие жители Армавира, к которым применялись меры репрессивного характера. Речь могла идти не только о лишении избирательного права, но также о конфискации имущества и иногда о выселении за пределы города и края. У "кулаков" чаще всего отбирали инвентарь, в том числе механизмы, с помощью которых они эксплуатировали чужой труд. О том, насколько эта эксплуатация действительно имела место, мы скажем ниже. В некоторых случаях у зажиточных горожан могли конфисковать и домовладение, но это, как правило, уже было составной частью решения о депортации. Нередкими были случаи, когда обвиняемые в принадлежности к эксплуататорским классам, после многочисленных жалоб и разбирательств, добивались того, что с них снимали это обвинение. Встречались такие случаи и в отношении немцев.