Немцы Армавира (СИ)

Но иногда выехать не было возможности. Такой была ситуация в годы Первой мировой войны. Т.Н. Плохотнюк отмечает: "С начала войны русское население Северного Кавказа сохраняло индифферентное отношение к этническим немцам в регионе. Потребовались особые усилия бюрократическо-охранительного аппарата, чтобы инспирировать антинемецкую кампанию в этом регионе. ... В поступивших во второй половине октября и ноябре рапортах исправники фиксировали малейшие проявления недоброжелательности со стороны поселенцев, но они были столь незначительны, что в целом складывалась картина верноподданнического поведения немцев-колонистов. Тон донесений в Департамент общих дел МВД, составленных на основе рапортов исправников, был менее лояльным и более сдержанным... В них отмечалась сплоченность колонистов, сохранение ими своего языка, обрядов, обычаев; подчеркивалось стремление к обособленности от русских соседей, усилившееся с началом войны. Сдержанно определялось отношение немцев к войне: "открыто не выражают сочувствия своим соотечественникам"".

В армавирской газете "Отклики Кавказа" в 1914 г. описывался случай, когда несколько немецких "мальчуганов" побили сына чиновника Л., очевидно русского, без видимых причин, при этом "высказывая враждебность к русской нации". Сложно сказать, как было на самом деле, может быть, что-то и сказали. Однако каждая ли стычка подростков, в которой к тому же особенно никто не пострадал, попадает на страницы газет? В этой заметке явно прослеживается стремление издателей заострить "немецкую тему".

Впрочем, та же газета и в те же годы прямо или косвенно чаще свидетельствовала о совершенно ином отношении армавирских немцев к мировой войне. Например, трое немцев входили в состав комитета по сбору пожертвований и оказанию помощи семьям призванных на войну, при этом один из них был "товарищем председателя". Некоторые из немецких жителей Армавира жертвовали свои личные средства на различные нужды, вызванные войной. В лютеранском молитвенном доме 16 ноября 1914 г. прошло молебствие о даровании русской армии победы (Приложение 20).

Эмиграция армавирских немцев в годы гражданской войны не носила массового характера. Нам доподлинно известен лишь один случай, когда немецкая семья воспользовалась оккупацией части европейской территории России немецкими войсками и в итоге оказалась в Германии. Потом они вернулись обратно в Армавир.

Свертывание нэпа, чрезвычайные меры 1927 - 1928 г. вновь усилили эмиграционные настроения среди немцев. О сокращении численности немецкой общины Армавира во второй половине 1920-х - начале 1930-х гг. мы писали в главе 3.

Таким образом, немцам не были присущи активные формы протеста, которые носили бы политический характер. Строго говоря, мы имеем только одно свидетельство об их консолидированном выступлении в районе Армавира, и оно относится к периоду первой русской революции. И даже в этом случае речь идёт не об армавирских немцах, а предположительно о жителях колонии Фриденталь.

11 сентября 1907 г. состоялись переговоры крестьян с землевладельцами относительно урегулирования цен на землю. Переговоры происходили в экономии землевладельца Захара Щербака, на котором присутствовал подъесаул 12 Кубанского пластунского батальона Медяник. Со стороны крестьян были представители от коренных и иногородних жителей села Кубанского, хутора Ковалевского, немецкой и русской колоний, поселка Сибельда (ныне п. Красная Поляна, г. Армавир). Вот и всё.

Тем не менее, среди уроженцев Армавира немецкого происхождения, потомков Поволжских колонистов, которые чуть ли не на 90% составляли немецкую часть горожан, был один человек, чья судьба никак не укладывается в нарисованную нами выше картину аполитичности немцев. Это был Гергард Андреевич Целлер, который сделал революционную деятельность смыслом своей жизни.

Г.А. Целлер родился 14 марта 1884 г. в Армавире в семье поволжского немца столяра Гейнриха (Андреаса, Андрея) Целлера. Отец Гергарда происходил из селения Усть-Золиха Саратовской губернии. С 14 лет он ушел в город на заработки и на свою родину больше не возвращался. Сменив ряд профессий, Гейнрих Целлер остановился на столярном ремесле. В 1882 г. он обосновался в селе Армавир, где сначала трудился по специальности на строительных работах, а впоследствии устроился модельщиком на чугунолитейный завод П.Н. Лимарева, ранее принадлежавший немцам Гамму и Шмидту. В 1906 г. Гейнрих Целлер получил увечье и до самой своей смерти в 1922 г. занимался только мелкими столярными работами, в основном полировкой.

Мать Гергарда Целлера Клара (в девичестве - Гуве) была домохозяйкой и иногда в качестве поденной работы занималась шитьем. Умерла она в 1922 г., в один год со своим мужем. В тот год в Армавире умерло большое количество горожан. Много было и немцев. Причиной катастрофической смертности стал голод.

Семья Целлеров, по всей видимости, была прочно интегрирована в русскоязычную среду, некоторые признаки этого прослеживаются даже в метрических книгах лютеранской церкви Армавира. Там есть две записи о рождении младших братьев Г.А. Целлера. В них нет никакой дополнительной информации, которая отличала бы их от тысяч других записей такого рода. Однако если учесть, что немцы Армавира в досоветский период, особенно в отношении того, что касалось обрядовой стороны их жизни, были очень замкнутым сообществом, то фамилии восприемников при крещении детей в семье Целлер обращают на себя внимание. Из четырёх человек, которые выступили в качестве крёстных родителей, только один имеет немецкую фамилию. Трое других - Ильин, Глизевич и Гапани. Это может говорить о том, что семья Гейнриха и Клары Целлер имела прочные социальные связи за пределами лютеранской (немецкой) общины. О том, что Ильин, Глизевич и Гапани не были лютеранами, кроме их фамилий, косвенно говорит и тот факт, что более они никогда не упоминались в метрических книгах ни в каком качестве. В противном случае это было бы довольно странно, если учесть то обстоятельство, что метрические книги после последней записи о крещении ребёнка в семье Целлер велись ещё более 20 лет. Целлерам, даже имея хороших знакомых из числа русских или других православных людей, нужно было иметь веские основания, чтобы пригласить их в качестве восприемников.

Таким образом, уже родители Г.А. Целлера не вполне отвечали портрету типичного армавирского немца - бывшего колониста, лютеранина или реформата.

С самых ранних лет Гергард исполнял роль няньки для своих многочисленных младших братьев и сестер. По воспоминаниям Г.А. Целлера, их семья испытывала крайнюю нужду, и из 14 детей остались лишь трое - он и две девочки, остальные умерли в раннем возрасте от болезней и недоедания. Уже с 11 лет, чтобы прокормить членов большой семьи, мальчик стал работать вместе с отцом. К 14 годам он изучил столярное дело и начал трудиться самостоятельно - в ст. Лабинской, а с 1901 г. на механических заводах А.Е. Хахаева и П.Н. Лимарева в Армавире. На последнем предприятии, кроме отца, работал кузнецом брат его матери Филипп Карлович Гуве, живший в одной квартире вместе с Целлерами.

Как вспоминал сам Гергард Андреевич, несмотря на все трудности, связанные с поиском заработка, ему все-таки удалось получить начальное образование в пределах двухклассного училища. К сожалению, у нас нет сведений о том, в какой местной школе он учился.

После перехода чугунолитейного завода П.Н. Лимарева в собственность М.И. Мисожникова производство стало быстро расширяться. С 1902 г. из Ростова-на-Дону на предприятие прибывает много новых рабочих. Среди них оказались и те, кто уже был вовлечен в антиправительственное движение. Двое таких революционно настроенных рабочих - Гальский и Петров сняли "угол" у Целлеров. Под влиянием квартирантов и ряда других литейщиков Г.А. Целлер быстро проникается социал-демократическими идеями. О своей деятельности он позже вспоминал, что "первая работа состояла в том, что вовлекали более передовых рабочих в кружки самообразования и вели в среде рабочих агитацию о плохой жизни и необходимости борьбы".