Арабо-израильские войны

Так вот, в далеком Кусейре, пока мы возились возле своей заглохшей машины, среди пыли, песка и мух, к нам подошла группа их солдат. Видно, они настолько одурели от каждодневной скучной действительности и «ничегонеделанья», что зрелище советских хабиров, суетившихся возле неподвижного автомобиля, представляло для них весьма занятное развлечение.

Присев невдалеке, кто на песок, кто «на корточки», они разглядывали нас, моментами обмениваясь какими-то непонятными для нас фразами. Среди них находился и откровенно пожилой мужчина, можно сказать старик, но все в той же солдатской форме. По виду он был душой компании, непрерывно отпускал какие-то шуточки и вообще был среди них кем-то вроде Васи Теркина.

Наша вынужденная остановка затягивалась — перегревшийся двигатель никак не хотел остывать, хотя декабрьское солнце не было таким жарким.

Мы сели перекурить. Пожилой солдат приблизился к нам, его лицо было изрезано глубокими морщинами, кожа очень темной. Он попросил сигаретку, закурил, и мы из вежливости поинтересовались, сколько же он служит в армии? И вдруг на вполне приличном английском он сказал — с 1939 года (!). Начинал он, естественно, еще в английской армии, а в 1941 году был в составе тех британских войск, что освобождали Аддис-Абебу от итальянских оккупантов, посланных туда Муссолини еще в 36-м. Если все это было правдой, то такой послужной список мог вызвать только уважение.

«Какое же у вас звание?» — поинтересовался один из наших. «Вот, до сержанта дослужился», — он с гордостью продемонстрировал нашивки на рукаве. «О-о, ветеран…» — кто-то из наших похлопал его по плечу.

И вдруг, без каких-то предисловий, он спросил: «А знаете мое самое заветное желание?» — и сам себе ответил: «Захватить израильтянина, привести его в мечеть Насера и перерезать ему горло у надгробья президента…» Мы были буквально ошеломлены такой кровожадностью и скотством со стороны внешне безобидного «ветерана». Самый сильный аргумент, который я нашел и сказал ему: «Наверное, сам мистер Насер не одобрил бы такой cruelty (жестокости)…» Но старик стал настаивать на своей точке зрения. Разговаривать в таком тоне было с ним уже бесполезно, и мы жестами показали, что беседа закончена.

В общем, неожиданная встреча с этим «ветераном» была тем самым исключением, которое подтверждает правило. Моя точка зрения может быть спорна, но редко я встречал в жизни в своей массе более обаятельных людей, чем рядовые египтяне. Они незлобивы. Как правило, не коварны. Почти всегда оптимистичны. Во многом полагаются на Аллаха, но и на свои силы тоже. Иногда стоически упрямы (но в хорошем смысле этого слова), могут «держать удар» и терпеливо переносить трудности. Элементы разгильдяйства и надежды на вечный «авось» у них чудесным образом соединяются с чисто практической сметкой и восточной мечтательностью. Словом, являются воплощением лучших черт и русской нации (да, наверное, и еврейской тоже). И если израильтяне называют себя первым самым болтливым народом на свете, то египтянам в этой номинации можно смело отдать почетное второе место.

Конечно, эти люди совсем не заслужили тех испытаний, что выпали на их долю. Прав был их тогдашний премьер Нукраши-Паша, который еще пятьдесят с лишним лет назад заявил: «Мы ввязались в войну, которая нам совсем не нужна…» Ведь египтяне в целом не воинственны (если, конечно, не обращать внимания на похвальбу их официальной пропаганды, правда, это скорее относится к периоду 1948–1967 гг.). Как язвила западная печать после агрессии 1967 года, большинство граждан АРЕ предпочло вести «transistor war», то есть «транзисторную войну», следя за военными действиями по своим радиоприемникам.

Да, это было так. Но… пока их «не припекло». А вот когда припекло, то и отношение к этим событиям стало другое, и результат получился совсем иной. Об этом ниже на страницах данной книги.

Но вернемся в Александрию августа 1972 года. Командировка наша шла к концу. Вдруг командир полка предложил нам поехать на пару дней в передовую роту в район Порт-Саида. Каких-то причин отказаться не было, и уже следующую ночь мы провели в здании несколько старомодной архитектуры, на фронтоне которого, видимо еще во времена англичан, было выложено кирпичами Port-Said air-port. Весь фасад здания, обращенный к морю, был посечен осколками израильских авиационных снарядов, тут же стояли пальмы, точнее их стволы, так как они не имели крон и тоже, видимо, пали жертвой агрессии 1967 года.

В этом здании бывшего аэропорта размещался штаб роты, тут же солдатская казарма, узел связи, снаружи — самый главный объект (на наш взгляд) — кухня и дизель-генератор, питавший все это энергией.

Стекол в окнах конечно не было, и все оконные проемы заложены кирпичом. По внешнему периметру территории были отрыты окопчики, обложенные мешками с песком на брустверах, а все бывшее летное поле уставлено ежами из сваренных рельсов. Как пояснил нам комроты, здесь уже не рискнет приземлиться никакой вражеский самолет или планер. У него же мы спросили, можно ли пойти искупаться — ведь море находилось через шоссе, буквально в 300–400 м от аэропорта. «Ни в коем случае, — категорически воспротивился капитан, — там же все заминировано». (Было очевидно, что все уроки, преподанные египтянам, пошли им на пользу, и на этот раз они не хотели давать противнику никаких шансов.)

Прошли сутки. Настроение наше с Михаилом ухудшилось. На море ходить было запрещено, питание — все та же «фуля» (вареная фасоль в жирном соусе), в лучшем случае «уруза» (рис) или «батат» (картошка). Как только наступал отбой, дизель отключали, и наступала кромешная тьма. После второй ночи Михаил сказал определенно: «Ловить здесь нечего, надо скорей заканчивать работу и «сматывать удочки». Я согласился, и вот уже настал момент отъезда.

Но получилось чуть-чуть по-другому.

Нас пригласил капитан и объявил: «Я очень доволен вашей работой и в порядке поощрения могу предложить вам поездку в сам город Порт-Саид… если хотите, конечно. Транспорт я предоставлю».

«Порт-Саид — город исторический. Конечно, надо ехать», — сказал я. После обеда нам подогнали транспорт — это был грузовик армейского образца, который у них назывался «Эль-Наср» (Победа). А сопровождающим поехал замкомроты накиб (капитан) Мухаммед. Он уселся в кабину рядом с шофером, мы забрались в кузов, и вот уже «Наср» покатил по шоссе на восток. Дорога была вполне приемлемой. Она шла наискосок через пойму Нила, разбившуюся перед впадением в море на десятки мелких речек и проток. Местность здесь была заболоченной, и в самых «мокрых» местах полотно шоссе было поднято на пилоны, самые труднопроходимые участки оставались внизу. И вдруг это полотно закрутилось буквально винтом и рухнуло в достаточно широкую протоку. Без объяснений было ясно, что здесь «поработали» израильские истребители-бомбардировщики, одним ракетным залпом надолго прервав все автомобильное сообщение по маршруту Порт-Саид — Алесандрия.

Не мудрствуя лукаво, местные дорожники нашли самый простой выход из этой ситуации. В самом низком месте они отсыпали щебенки и обеспечили съезд с автострады. Затем машины вброд переезжали через широкую, но неглубокую протоку, и снова выбирались на трассу. Египтяне правильно рассудили, что нет смысла капитально восстанавливать мост, раз его можно разрушить с воздуха в любой момент.

…На горизонте уже показались городские строения, слева все чаще были видны пулеметные и пушечные гнезда со стволами, повернутыми к морю. Только в одном месте наше внимание привлекла группа молодежи, которая по пляжу гоняла большой разноцветный мячик. Кто они были — солдаты, свободные от службы, или, может, какие студенты, приехавшие на каникулы, — осталось непонятным.

Наконец мы въехали в город. Он был цел, и каких-то особых разрушений мы не увидели. Ощущение, однако, было странное, и оно связано с тем, что все эти дома стояли пустые — все гражданское население было эвакуировано. Если кого и можно было увидеть — так это только солдат и лишь иногда каких-то лавочников, которые занимались торговлей и предлагали «служивым» лепешки, орешки и другую подобную снедь.