Этническая история Беларуси XIX — начала XX века

На первый взгляд современная теория нации выглядит предельно мозаично, распадается на множество взаимоисключающих концепций и течений. Общим местом стала констатация отсутствия интегративной теории нации [362, с. 1] и, даже, принципиальной невозможности ее создания [337, с. 33]. Существует множество подходов к классификации концепций национализма. Наряду с наиболее часто встречающимся противопоставлением «модернизм — постмодернизм» (имеющим достаточно отдаленное отношение к позитивистко-постмодернистким философским дебатам), предлагаются и более детализированные классификации. Так, Джеймс Келлас противопоставляет «примордиализм», точку зрения, согласно которой национализм коренится в инстинктивных моделях поведения традиционных обществ, и «контекстуа-лизм», рассматривающий национализм в качестве продукта определенных экономических и социальных условий [362, с. 35]. Энтони Смит, наиболее авторитетный современный специалист в области теории нации, выделяет, во-первых, «ортодоксальный модернизм», понимающий феномен нации как продукт социальной трансформации, вызванной индустриальной модернизацией; во-вторых, «нео-перенниализм», согласно которому нации существовали задолго до возникновения индустриального общества, в том числе в средневековье и в эпоху античности, и, в-третьих, «этно-символизм» (к последователям которого относит и себя), акцентирующий особое внимание на роли культурных и социальных элементов, унаследованных нацией от прединдустриального периода развития [388, с. 10-31]. Мэтью Левинжер и Паула Литл противопоставляют «инструментализм», рассматривающий национализм в качестве инструмента социально-экономического развития или государственного строительства, используемого социальной элитой, и «конструктивизм», акцентирующий созидательную роль национальной идентичности [365, с. 176]. С нашей точки зрения каждое из этих направлений акцентирует (или абсолютизирует) одну из сторон чрезвычайно многогранного процесса формирования наций. Несмотря на нередко сознательно артикулируемые авторами противоречия между их теориями, вполне возможна выработка если не интегрированной теории, то, по крайней мере, интегративного теоретического подхода к феномену нации. Именно этому посвящена следующая глава.

«Модернистский» подход к теории нации предполагает понимание этого феномена как закономерного продукта Нового времени. Формирование наций рассматривается как результат развития индустриального общества и вызванного его появлением феномена модернизации. Сторонники этого направления категорически отвергают возможность существования наций в домодер-ную эпоху, равно как значительного влияния этой эпохи на их формирование. Больше внимания они уделяют элементам социальной инженерии и в этом отношении предстают в качестве сторонников «инструментализма/конструктивизма».

Большинство так называемых «модернистских» концепций формирования наций в той или иной степени опираются на идеи американского политолога Карла Дойча. Хотя его работа «Национализм и социальная коммуникация: исследование оснований национальности» впервые была опубликована в 1953 г., она не утратила своей актуальности до сих пор и считается классическим трудом в своей области. В поле зрения специалистов попало второе издание книги в 1966 г., которое приобрело необычайную популярность в начале 1970-х гг. [345]. В той или иной степени на концепцию К. Дойча опирались Э. Геллнер, Э. Хобсбаум, Б. Андерсон, М. Грох, Е. Хлебовчик и др. Его концепция открывала путь к использованию количественных технологий в историческом исследовании, и в частности — процесса формирования нации. При этом в центре внимания находился процесс социальной коммуникации, понятый прежде всего как общий язык и межличностные взаимодействия всех возможных форм. В пнпчитоль ной степени концепция К. Дойча была основана на популярном в то время системном подходе, сформировавшемся в русле кибернетических исследований. Последнему обстоятельству в немалой степени способствовала педагогическая деятельность К. Дойча в Массачусетском технологическом институте. С другой стороны, К. Дойч испытал значительное влияние американской культурной антропологии, главным образом таких представителей школы «культура и личность», как Рут Бенедикт и Маргарет Мид.

В рамках объемной, сложной для восприятия и далеко не всегда логически последовательной работы К. Дойча с известной долей условности можно выделить два тематических блока. Первый из них посвящен анализу феномена этничности с позиций теории информации, второй — эволюции этнических общностей «народ» — «национальность» — «нация» в эпоху становления индустриального общества.

Отправным пунктом концепции К. Дойча является представление о коммуникации. Ее значение раскрывается в контексте соотношения общества и культуры. Общая культура способствует развитию коммуникации, она формирует общество. Сотрудничество, кооперация между людьми требует определенного уровня развития коммуникации. Чем богаче эта кооперация, тем более богатой, разнообразной, быстрой и точной информации оно требует. Способность социальных групп и культур передавать информацию может быть измерена и, следовательно, сравнена. В качестве конкретных объектов измерения К. Дойч выделяет точность, эффективность и, что самое главное, относительную эффективность или комплемен-тарность [345, с. 94]. Исходя из этого К. Дойч предлагает определение народа как группы людей, объединенных комплементарными навыками и возможностями коммуникации [345, с. 96]. Он подчеркивает, что все обычные (формальные) определения народа в таких терминах, как общность языка, характера, исторической памяти неизбежно наталкиваются на большое количество исключений. Это результат игнорирования фактора эффективной системы коммуникации. Именно он обеспечивает принадлежность, «членство» в народе, смысл которого состоит в способности более эффективно взаимодействовать с представителями своего народа, чем со всеми остальными [345, с. 97].

Формирование народов означает дифференциацию групп людей, становящихся все более зависимыми от собственного соци ального наследия. На ранних этапах истории человечества существовали лишь минимальные условия для совместимости культурных моделей. Совместное проживание на определенной территории могло способствовать усилению этой совместимости. Постепенно такая территория могла превратиться в четко обозначенный регион с большей интенсивностью контактов между людьми. В свою очередь это обусловливало осознание связи с формирующейся страной или народом, с одной стороны, а с другой — обязательного противопоставления всем другим странам и народам. Такая дифференциация, по К. Дойчу, заложена в самой природе коммуникативного процесса: внутри системы должна циркулировать информация, произведенная ей самой, а нежелательная информация должна отбрасываться. Таким образом сформировались народы.

Переход от сельскохозяйственных моделей производства к ранней индустриальной экономике приводит к формированию особой, национальной формы сознания. Оно, в свою очередь, при благоприятных исторических, социальных и экономических условиях может превратить народ в национальность.

Национальное сознание создает имя, набор взаимосвязанных символов реально существующей комплементарности и уникальности народа. Именно оно заставляет многих представителей народа эксплицитно проявлять свою принадлежность к нему. К. Дойч демифологизирует его значение, подчеркивая, что оно будет развиваться и укрепляться только тогда, когда национальная принадлежность представляется ценностью, когда она расценивается как «выигрышная карта» в борьбе за престиж и благосостояние (курсив наш. — П. Т.) [345, с.76].

Значительную методологическую ценность, на наш взгляд, имеет выделение К. Дойчем особой стадии в процессе перехода от народа к нации — национальности. Это период, когда существует уже достаточно четко очерченное национальное движение. Именно наличие у его лидеров желания подчинить активность масс своим целям и интересам составляет отличие национальности от народа, а наличие их способности сделать это свидетельствует, что национальность превратилась в нацию [345, с. 78, 79]. Процесс формирования нации, таким образом, решается К. Дойчем исключительно в инструменталистском ключе. Однако этот инструментализм элиты понимается им как естественным образом лимитированный.