Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

«Тайна» с особенной тщательностью исследует «мятежные страницы» в камне. Фулканелли внимательно вдумывается в символическое значение конкретных образов на стенах и портиках Нотр-Дам в Париже — в эти шедевры архитектуры, отмеченные гением Гильома Парижского, всматривается в черты ближайшего по времени собора Нотр-Дам в Амьене. К этому Фулканелли добавляет образы, заимствованные с фасадов двух домов из Бурже, выстроенных в готическом стиле в XV в. Это путешествие в сопровождении гида по миру таинственной символики кажется плутанием во тьме, наполненной каламбурами на «зеленом языке» и множеством аллюзий и намеков. Сотканное эрудитом полотно отпугивает не только случайного читателя, но и ушедшего с головой в науки студента.

Но даже после внимательного прочтения у нас возникает чувство, что «тайна» соборов так и останется недоступной для нашего понимания; то, в чем многие видят основную тайну алхимии, описано лишь вкратце. Аллюзии ускользают от читателя с легкостью комара, запримеченного лишь краешком глаза. Великая истина, возможно, на какой-то миг озарит наше сознание и намекнет на глубины премудрости, но этот миг пролетит, как крошечная мошка. Разочарованный читатель принимается за дело с еще большим усердием и вниманием, он будет следить за аллюзиями и ассоциациями, пытаясь уловить и дать объяснение сути явлений, смысл которых, как он чувствует, схоронен здесь или там.

В результате всего этого «Тайна» кажется нам совершенно сюрреалистическим текстом, современной алхимической версией «Песни Мальдорора» Лотреамона — излюбленного сюрреалистического романа девятнадцатого столетия. Сюрреалисты причисляют Рабле к числу единомышленников, воспринимая его творчество как своего рода лингвистическую алхимию, выражающую те взаимоотношения и взаимосвязи между объектами или идеями, в которые они вступают на различных уровнях или шкалах бытия. Классический пример — фраза Лотреамона о «неожиданном соседстве на столе для препарирования швейной машинки и зонтика».

Хотя основная идея Фулканелли — операционная и лингвистическая алхимия, используемая мудрецами или философа-ми-алхимиками, — стала неотъемлемой частью интеллектуального течения сюрреализма, но, за единственным исключением, никто из сюрреалистов даже не упоминает о Фулканелли или «Тайне соборов». Один из наиболее влиятельных представителей сюрреализма, Марсель Дюшан, глубоко интересовался всем, что связано с алхимией, и в 1926 г., когда была опубликована «Тайна соборов», жил в Париже. Работы Дюшана касаются множества тем, которые звучат также и в работе Фулканелли, и в легенде о нем, в которую с любовной нежностью вплетены каламбуры и «зеленый язык», склоняющаяся по родам чувственность, которая эхом вторит гермафродитизму знатоков алхимии. В самом деле, двойник Дюшана — «Роз Селяви» — и особенно сделанные Маном Рэйем фотоснимки Дюшана в роли «Селяви» намекают на последнюю неожиданную встречу Канселье с Фулканелли.

Ссылается же на Фулканелли только Макс Эрнст — еще один сюрреалист, испытавший на себе влияние алхимии; его упоминание относится к 1936 г., когда выходит в печати его работа «По ту сторону живописи». Кроме того, «О нем ничего не узнают» [11] — одна из ранних работ Эрнста, созданная в 1923 г. (см. ил. 1.3), — интересна тем, что повторяет символику Андайского Креста, хотя отдельная глава о нем, как уже было сказано, появилась в «Тайне» Фулканелли только в 1957 г. Эта картина посвящена Андре Бретону, и цель ее — запечатлеть миф нашего времени.

На излете 1940-х творчество основателя движения Андре Бретона — что видно из книги «Тайны тайн 17» [12] и каталога выставки сюрреалистов 1947 г. — также испытало глубокое влияние Фулканелли. Каталог выставки «Сюрреализм в 1947 г.» включает в себя множество статей, которые, по-видимому, навеяны Фулканелли — взять хотя бы «Свободу языка» А. Мерзе. В этой статье Мерзе объясняет «оккультную диалектику посредством лингвистики». Мерзе заявляет, что язык «действительно является ансамблем символов [13]. И эта концепция языка близка существовавшей в магических цивилизациях, ибо взаимозаменяемость реальности и языка… служит основой и главным ключом для всей алхимической практики».

Андре Бретон, развивая идеи, изложенные в книге «Тайны Тайн 17», сам составил план каталога «Сюрреализм в 1947 г.», обозначив соотношения между участниками выставки и соответствующими изображениями на картах Таро. Хотя, как мы увидим, карты Таро не связаны с Фулканелли и его «Тайной соборов», но Бретон использует Таро как ряд алхимических метафор, что указывает на самое что ни на есть внимательное прочтение книги Фулканелли. Спустя десять лет, в 1957 г., Бретон написал «Искусство магии», где говорится, что все люди от рождения наделены магическими способностями, которые не будут более подавляться или сдерживаться. Учитывая все это, необходимо признать, что становление сюрреализма в живописи идет бок о бок с литературным процессом, представленным Джойсом, Лавкрафтом и Борхесом, сделавшими в XX в. важный художественный вклад в развитие западной оккультной традиции.

Фулканелли, видимо, способствовал эволюции искусства в этом направлении, хотя бросающееся в глаза отсутствие прямых упоминаний о нем противоречит нашему выводу. Кажется, что сюрреализм вобрал в себя идеи Фулканелли с самого рождения, но это оставалось незамеченным до тех пор, пока данное художественное направление не достигло зрелости. Возможно, этот феномен отчасти объясняется анонимностью самого «Фулканелли». Поскольку «Фулканелли» — это псевдоним, сюрреалисты могли впитать его идеи из какого-то равнодоступного для всех источника, которым мог оказаться реальный человек, стоящий в тени собственного псевдонима. Как мы в дальнейшем увидим, данное предположение позволяет нам пройти интригующий и исполненный глубокого смысла путь к постижению тайны.

Однако даже эта идея не в состоянии объяснить странного нежелания хоть кого бы то ни было из сюрреалистов, историков культуры или алхимиков обратить внимание на значимость работы Фулканелли. Отметим еще раз этот бросающийся в глаза заговор молчания, который наводит на серьезные размышления. Даже знаменитый американский историк оккультизма Мэнли Холл так и не упомянул ни разу о Фулканелли. Начиная с 1930 года вышло множество научных исследований об алхимии и ее истории, но и в них ни разу не упоминаются две известные книги, написанные Фулканелли. Почему?

Молчание свидетельствует о каком-то секрете. «Тайна соборов» — это тайна алхимии, какой эта наука была во времена древних посвященных. «Фулканелли» весьма тщательно отбирал символические образы, чтобы доказать, что он и в самом деле обладает тайной. Важную роль в судьбе книги сыграли некоторые оккультисты, которые увидели в Фулканелли и в его работе лишь сложную манеру выражаться. Томительные страхи могут преследовать многих, почти всех, кто решился следовать за Фулканелли по лабиринту, сотканному им из классических аллюзий, — многих, но не тех, кто способен впитывать в себя древнюю мудрость и извлекать из нее пользу. Людям, которые, не обладая ключом к познанию, стараются вновь и вновь перечитывать текст, он кажется все таким же невразумительным и непонятным. Однако величайшее богатство, как гласит суфийская притча, надежно спрятано, открыто пребывая на виду у всех. Фулканелли хитроумно ведет нас за собой, увлекая комментариями об искусстве «goetic» — или магическом — и уверяя нас в том, что в искусстве скрыты — магия, тайна.