Боевой путь передового перевязочного отряда имени преподобного Серафима Саровского (1915-1917)

Императрица ответила: «Сердечно благодарю Вас и всех чинов Серафимовского передового отряда за молитвы и поздравления, да благословит Господь и в будущем году самоотверженные труды Ваши на пользу дорогих наших воинов» [53].

В конце декабря 1915 года в составе отряда Серафимовского транспорта произошли некоторые перемены. Духовник 403-го Вольского полка иеромонах Нил по слабости здоровья запросился в состав Серафимовского транспорта. Тогда дивизионный благочинный перевел его в транспорт, а полковым духовником временно назначил иеромонаха Антония (Лучкина) [54].

В конце декабря полевой контролер Филиппович провел полную ревизию денежной и материальной отчетности, а также внутреннего хозяйства Серафимовского транспорта с момента формирования. Проверка никаких замечаний не выявила: отчетность велась правильно, и транспорт со всеми вспомогательными учреждениями содержался почти образцово. Единственно, Филиппович предложил вести отчетность по формам и книгам, установленным для войсковых частей, поскольку Серафимовский отряд фактически находился на положении воинской части. До этого же отчетность велась по книгам, полученным со склада Красного Креста при формировании транспорта [55].

6 января 1916 года в расположении Серафимовского отряда произошел инцидент, едва не обернувшийся трагедией. В час дня, когда персонал только вернулся с Крещенского парада на квартиры, тяжелый 8-дюймовый неприятельский снаряд разорвался в шести шагах от помещения, в котором находились дю Шайля, дивизионный врач Чепурский, командир 113-й отдельной конной сотни ротмистр Присека и иеродиакон Мардарий. Благодаря лишь тому, что снаряд ударил в мерзлый грунт и весь заряд ушел вверх, никто не погиб. Взрывная волна разнесла в пыль оконные стекла, вырвала металлические части окон и дверей и с силой распахнула внутренние двери, сбив с ног иеродиакона Мардария и повредив кисть его левой руки. Остальных контузило. Граф дю Шайля получил контузию в левую сторону головы и шеи, а также порезы на левой щеке осколками стекла. Хотя дом частично разрушило, санитарное имущество оказалось неповрежденным.

Уже спустя два часа после происшествия у ротмистра Присеки и у графа появились первые признаки контузии [56].

Несмотря на скверное самочувствие, дю Шайля вынужден был заниматься делами. 7 января Серафимовский отряд начал противотифозные прививки в неблагополучных по тифу полках. В тот же день граф подал рапорт командиру дивизии о причинах большой убыли из полков больных. Дело в том, что во время летнего наступления австрийцы частично разрушили или полностью уничтожили многие селения, из-за чего дивизионные лазареты теперь не имели возможности полноценно развернуться. Вследствие тесноты и неудобства большинства полковых и бригадных околотков, как назывались тогда воинские врачебные пункты, заболевшие и легкораненые нижние чины не могли даже короткое время находиться под наблюдением своих врачей и немедленно эвакуировались в тыловые лечебные заведения, из-за чего части теряли хорошо обученный боевой состав. Чтобы минимализировать убыль личного состава, дю Шайля предложил образовать для дивизии при перевязочном пункте Серафимовского отряда большой сводный околоток.

Благодаря этому нетяжелые больные могли бы поправляться на месте и снова возвращаться в свои части, а не скитаться по тыловым лазаретам. Ознакомившись с соображениями графа, генерал Гильчевский приказал приступить к устройству сводного околотка. Необходимое количество белья, одеял, одежды и медикаментов пожертвовал Ровенский склад Ее Императорского Величества Императрицы Александры Феодоровны.

Между тем давали о себе знать болезненные последствия контузии, ввиду чего дю Шайля намеревался эвакуироваться на две недели для лечения и даже просил командира корпуса временно назначить на свое место офицера [57]. Но ему, кажется, так и не удалось выбраться из Олыки. Было много работы.

Уже 19 января после молебна в присутствии командира дивизии был официально открыт сводный околоток при Серафимовском транспорте. В тот же день комдив объявил отряду транспорта благодарность «за энергичную работу по производству прививок», совершенно остановившую эпидемию.

Вскоре Серафимовскому транспорту вновь пришлось заниматься работой в боевых условиях.

Продолжающиеся обстрелы дивизионных позиций австрийской артиллерией доставляли постоянное беспокойство, а порой, как уже говорилось, приводили и к жертвам. Наконец командование решило прекратить бесцельную потерю людей. Для этого 403-му Вольскому полку было приказано: на рассвете 27 января овладеть занятой неприятелем высотой.

Благодаря неожиданной и решительной атаке полк выполнил задачу. Австрийцы пытались вернуть утраченную позицию и в течение двух дней обстреливали сильным огнем тяжелой артиллерии батальоны 403-го полка. Все пространство возле окопов было изрыто глубокими воронками, напоминая лунный ландшафт, однако полк высоты не оставил, и она примкнула к общей дивизионной позиции [58].

После этого стало намного спокойней…

«Наша работа по борьбе с заболеваниями, являющимися последствием зимней кампании, идет к концу, — писал в начале февраля в Петроград граф дю Шайля. — Через месяц на Волыни начнется весенняя распутица и вслед за ней наступит великий перелом. По имеющимся сведениям, неприятель сосредотачивает на нашем участке большие силы, располагающие всеми боевыми средствами современной войны. Но с нашей стороны только зима сдерживает еще лавину человеческих сил, которая стихийно сметет те искусственные преграды, за которыми еще держатся истощенные Австро-Германия. Мы усиленно готовимся. В связи с этой подготовкой, а также ввиду моего отъезда командир корпуса разрешил отряду перейти в резерв сроком до 21 сего февраля, когда оканчивается разрешенная мне командиром корпуса служебная поездка» [59].

Вместе с тем графа сильно обеспокоило известие о ходатайстве комитета духовно-учебных заведений передать Серафимовский транспорт в ведение Красного Креста с тем, чтобы все расходы, превышающие ежемесячный взнос, были приняты на его счет. На подобных условиях комитет уже передал 1-й и 2-й Серафимовские лазареты. Однако дю Шайля считал, что полное подчинение транспорта Красному Кресту приведет к неминуемому развалу «созданного многими усилиями дела» и «в момент решающих сражений лишит 32-й армейский корпус той санитарной помощи», на которую он имеет право рассчитывать до конца. Свое мнение граф изложил комитету письменно, напомнив, как установилась связь между корпусом и Серафимовским транспортом, а также то, что именно по ходатайству командира корпуса военное ведомство отпустило лошадей, снабдило транспорт нижними чинами, обозными и санитарами, перевозило на свой счет чинов и грузы отряда. Со временем небольшой санитарный транспорт развился в сложную структуру с различными подразделениями, значительно восполнив недостатки дивизионных медицинских учреждений. «Благодаря тому что комитет всегда охотно отпускал все необходимое для нужд учреждения, — писал дю Шайля, — скромный транспорт в результате преобразился в большой передовой отряд, состоящий из перевязочного пункта, транспорта для раненых и больных, амбулатории для воинских частей и, наконец, сводного околотка». Именно совокупность вспомогательных учреждений помогала «сохранить многотысячный состав воинских частей корпуса». Передача же транспорта Красному Кресту, по мнению графа, разрушила бы все дело, так как Красный Крест обязывался содержать лишь транспорт, но не перевязочный пункт, амбулаторию и сводный околоток. «Весь расход на их оборудование становится бесполезным, — писал он, — а главное, в момент весенних заболеваний, накануне предстоящих великих сражений, корпус лишается обещанной ему помощи» [60].