Русские Украйны. Завоевания Великой Империи

К этому времени во всей заатлантической республике насчитывали 1 855 000 жителей, родившихся в Ирландии, и 4 529 000 — родившихся в Америке от отца-ирландца. Число живших в Америке уроженцев Зеленого острова превысило в два раза число островитян, оставшихся в метрополии. Любопытно, что ирландцы, почти все без исключения земледельцы у себя на родине, в США обычно меняли род занятий. В то время как немецкие крестьяне продолжали заниматься обработкой почвы и рассыпались по деревням и поселкам от побережья Атлантики до Миссисипи, ирландцы предпочитали оставаться в больших городах или их предместьях. Сначала они работали носильщиками, чернорабочими, грузчиками, землекопами, затем, скопив немного долларов, становились ремесленниками, подрядчиками, торговцами и, принимая горячее участие в политике, не упускали случая урвать кусок общественного пирога в виде доходного местечка.

Ирландские женщины нанимались служанками и со временем, через брак с земляками или с американцами, входили в свободное общество. Они также оставались, как правило, в городах. Так земледельческая Ирландия создала по другую сторону океана Ирландию городскую. Но этот новый Эрин мало-помалу терял свою силу. Обезлюдевшая метрополия посылала ему уже ежегодно лишь небольшой контингент новых переселенцев. Браки и деловой расчет растворяли ирландцев в англо-американском мире. А так как католицизм имеет в США последователей всякого языка и расы, религия перестала влиять на сохранение ирландской нации. Любопытно, но почти во всех частях союза ирландцы всегда становились на сторону защитников рабства, без сомнения, из ненависти к неграм, оспаривавшим у них работу. Во время Гражданской войны ирландцы Нью-Йорка и других больших городов Севера поощряли южан к их долгому и упорному сопротивлению.

Немцы в Соединенных Штатах распались на две совершенно различные части: потомков бывших наемников, привезенных во времена английского господства, и переселившихся добровольно с 1848 г. Почти вся первая волна иммиграции пришла из Швабии и долины Рейна. Когда Вильям Пенн в конце XVII в. купил у индейцев земли, ставшие впоследствии колониальной провинцией, затем штатом Пенсильвания, многие жители Рейна, крестьяне из Шварцвальда и Альп, пришли поселиться вокруг него. За этими пионерами последовали другие эмигранты, выросшие в тех же условиях крайней нищеты.

Очень многие из них шли пешком, побираясь, вдоль Рейна до Голландии, где нанимались на несколько лет к какому-нибудь капитану судна, который перепродавал их на рынках американского порта.

Что касается евреев, обычно причисляемых к немцам или русским, то общее число их в конце XIX в., вероятно, доходило до 500 000 человек, а их колонии, почти исключительно городские, быстро росли после усиления эмиграции из России.

В сравнении с ирландцами и немцами, другие европейцы в гораздо меньшей мере заселяли США. Колонисты, пришедшие из Франции, особенно в Нью-Йорк, Калифорнию и Луизиану, оказались крайне малочисленны (даже включая сюда потомков французских эмигрантов XVII в., более или менее смешавшихся с массой американского населения).

Скандинавские иммигранты (шведы, норвежцы, датчане и исландцы) стали относительно многочисленными в конце XIX в. Выходцы из этих стран прибавили очень ценную силу к земледельческому население холодных северных штатов Висконсин и Миннесота.

Также и итальянцы, до конца XIX в. направлявшиеся исключительно в Южную Америку, вскоре освоили дорогу на север континента, и их предприимчивость, страсть к наживе, крайняя умеренность в потребностях, легкость, с которой итальянцы акклиматизируются, делали их естественными колонистами для всех частей союза. Вскоре итальянцы везде захватили в свои руки розничную торговлю фруктами.

Но если белое население стало более или менее однородным, то остался другой, весьма значительный этнос, слияние с которым совершилось так слабо, что большинство американцев белой расы не могли думать о нём без ужаса. Это — африканцы, число которых в XIX в. достигало 7 или 8 млн, составляя девятую часть всего населения союза. Они пришли сюда не по своей воле, как большинство других иммигрантов.

Это — потомки невольников, привезенных работорговцами и продававшихся как рабочий скот. В своих первых экспедициях на берега Флориды и в Новую Мексику испанские завоеватели приводили с собой черных рабов.

Однако принцип «свободы и равенства всех людей» не отменил рабства чернокожих. Пенсильвания первая между старыми провинциями в 1780 г. отменила у себя рабство для детей, которые родятся после издания этого акта. Остальные штаты Севера один за другим последовали её примеру и даже приняли решение, что территория «Северо-запада» образует впоследствии несколько новых свободных штатов. В южных же штатах ничего не менялось, и торговля невольниками официально сохранялась до 1808 г. Но и после этого времени торговля эта продолжалась. До середины XIX в. на берега Флориды и Алабамы высаживались транспорты негров с острова Куба.

Различие законодательства и образа жизни в северных и рабовладельческих штатах, совпадая с территориальной границей, начертанной с востока на запад, вскоре придало вопросу о невольничестве политическое значение. Борьба в конгрессе стала непрерывной, и мало-помалу политиканы Юга, которые вначале еще стыдились открыто защищать рабство, стали более энергичными в своем сопротивлении и осмелели в нападении. В 1820 г. им удалось ввести в союз новый рабовладельческий штат Миссури. Представителям Севера приходилось уступать даже по вопросам внутреннего права. Так билль 1850 г. обеспечил 113 000 землевладельцам Юга возвращение их беглых невольников. Крепче сплоченные, чем их противники, более привыкшие командовать, помещики-плантаторы постоянно одерживали победы в законодательных прениях.

Однако вскоре ораторских и юридических триумфов южанам показалось мало, требовалось увеличить свои владения, чтобы устоять против экономически мощных общин Севера. После того как Франция и Испания уступили Луизиану и Флориду, эти два новых рабовладельческих штата, усилив политическое влияние плантаторов, помогли им завоевать Миссури. Затем экономическое вторжение, дипломатия и открытая война позволили рабовладельцам присоединить Техас. Но, несмотря на это, по промышленности и богатству южане значительно уступали северянам. Рабовладельцам ничего более не оставалось, как порвать политическую связь с союзом. Это означало только войну, но «рыцари Золотого Круга» уже давно готовились к ней. И, когда она вспыхнула, южане имели на своей стороне все преимущества нападающего.

В этих кровавых сражениях отличился донской казак Турчанинов Иван Васильевич (1822–1904). Этот станичник в 19 лет окончил Петербургское артиллерийское училище и в 24 года стал слушателем Академии Генерального штаба, которую окончил с отличием. Принимал участие в войне с Турцией и в 33 года за исключительные способности произведен императором Николаем I в полковники, с назначением начальником штаба Гвардейского корпуса.

Но перспективы блестящей карьеры и личного благополучия тускнели в сознании казака при виде произвола и бесправия, бытовавших в России, и висевших постоянной угрозой над родным Доном. Гнетущая безнадежность русской действительности и заманчивые либеральные идеи принудили его бросить всё и отправиться на поиски обетованной страны, где царил дух свободы и прогресса.

В 1856 г. Иван Васильевич вместе с женой оставил Россию, эмигрировал в США, обосновался в штате Иллинойс и стал работать инженером-топографом в железнодорожной компании. Джон Бэзил Турчин (имя, которое он носил после получения гражданства США) вскоре стал известен как горячий противник рабовладения. Естественно, что в начавшейся Гражданской войне полковник Турчин оказался на стороне северян и даже командовал 19-м Иллинойским полком, с которым выступил 12 июля 1861 г. на фронт.

Турчин удачно сочетал казачьи способы боевых действий с патриотизмом и идейностью американских солдат, военное воспитание которых он основывал на принятой у станичников строгой, но сознательной дисциплине. Таким образом удалось создать отличный по боеспособности полк. Для руководства подчиненными Турчин выпустил брошюру «Обучение бригады», которую приняли в военных кругах Севера как лучшее наставление по тактике полевой войны.