Пятьдесят лет в Российском императорском флоте

Мы ответили балом на крейсере и постарались сделать все так, как делали только в Виго. Флаги, цветы, фонтаны, вина, крюшоны, конфеты, ленточки и другие сувениры — все было самое лучшее. Капитан Конкас собрал от моего имени властей и дамскую публику, был приглашен и герцог Бурбонский со старшими гардемаринами. Наши танцоры — мичмана постарались, бал был оживлен и весел; в антрактах между танцами говорились дружественные речи и провозглашались тосты «Ewiva la bella Espagna», «Evviva Russia» под гимны обеих наций. Публика разъехалась довольная и веселая, а дамы все с ленточками и сувенирами, полученными за танцы.

Конкас пригласил меня приехать к нему на праздники Рождества в Мадрид, где жило постоянно его семейство — жена и дочь. По отзыву феррольских офицеров, жена Конкаса, хотя уже немолодая блондинка, считалась в мадридском обществе одной из первых красавиц. Он собирался встретить меня в Мадриде; показать мне город, быть в опере и на бое быков и познакомить меня с адмиралом Серверой, мечтая, как он мне однажды признался, через меня положить начало будущего тройственного alliance России, Франции и Испании, конечно в будущем, когда Испания возродит свой флот. Здесь кстати вспомнить, что одним из пионеров Франко-Русского allianc’a был ведь такой же учебный корабль «Минин», как и наш крейсер. Долго простаивая в Бресте (1891–1892 гг.), командир его капитан 1 ранга А.А. Бирилев устраивал приемы, балы, участвовал с офицерами в патриотических процессиях об-ва «Souvenir de France» и проч. Правительства обеих стран невольно втянулись в эти дружественные манифестации. Затем последовали визиты эскадр в Тулон (адмирал Авелан) и Кронштадт, и все это кончилось формальным союзом.

Пора было уходить в Виго, где нас давно ожидали, а местные дамы в письмах к офицерам недоумевали, что с крейсером случилось, что он так долго не приходит в Виго? Поэтому, как ни приятно было стоять в радушном Ферроле, я 15 ноября ушел в наш родной Виго.

17 ноября при восходе солнца я вошел в Виго. Верхушки гор слабо белели, подернутые ночным инеем, не успевшим еще растаять от только что взошедшего зимнего солнца. Пока я шел вдоль длинного залива, проползая медленно по склонам гор, солнечные лучи освещали знакомые холмы, зеленые рощи, развалины замков и аллею камелий, ведущую вдоль берега к замку «Castello». При моем салюте город догадался, что пришел «Герцог»; вскоре на стенке собралась публика, приветствуя крейсер маханием шляп и платков. Тут все знакомые. Приехал S-r Menechho, сыновья консула, молодые Molins’ы и лейтенант с канонерки приветствовали с приходом. Я сделал визиты городским властям и в знакомые дома. Везде встречали точно родные. Дамы ревниво упрекали наш крейсер за долгую стоянку в Ферроле, и тут же составлялись проекты предстоящих вечеров в городском клубе, казино и у графа de Torro-Cedeir’ы.

С утра я начал на крейсере правильные занятия с учениками. Только с 7 ч вечера офицеры освобождались и могли съехать на берег. По большим праздникам и табельным дням устраивались гонки с призами и денежными наградами гребцам. В дни гонок приглашались с берега гости и после раздачи призов устраивались «five o’clock tea», заканчивавшиеся обыкновенно танцами. В ответ на городские приемы, как и в прошлом году, на крейсере было два больших бала в Рождество и на Новый год, а накануне ухода — малый прием только для знакомых.

В Мадрид, к моему сожалению, я опять не мог поехать. Случилось так, что почти накануне испанского Рождества (новый стиль) на рейде заревел форменный шторм от NW-та; пришлось отдать второй якорь и развести пары. Оставить крейсер при таких условиях я не решился, а к тому же мой молодой старший офицер был недавно назначен и мог не справиться в серьезную минуту. Я послал телеграмму Конкасу и остался на крейсере. Шторм стих лишь по прошествии трех дней, а тогда ехать было уже поздно. В половине декабря в Виго пришел отряд русских судов под командою контр-адмирала барона Штакельберга, направлялся он на Дальний Восток, где сосредоточивались наши морские силы на случай войны с Японией, которая в то время явно готовилась к войне. В отряде были почти все суда новые: броненосцы «Ретвизан» — капитан 1 ранга Шенснович, «Полтава» — капитан 1 ранга В. Зацаренный, «Победа» — капитан 1 ранга Успенский, крейсера «Богатырь» — капитан 1 ранга А. Стеман и «Варяг» — капитан 1 ранга В. Руднев, и два миноносца. Испанское общество устроило нашей эскадре торжественный прием в театре, убранном русскими и испанскими флагами. Шла опера «Фауст» с прологом, на котором военный оркестр играл русский гимн. В ложах сидели адмирал, командиры и офицеры с судов. Городские власти, командующий войсками генерал, консул и важнейшие дамы принимали гостей и хозяйничали за чаем и вином, подаваемым в антрактах. В городском казино был парадный раут с танцами.

Адмирал Штакельберг, торопясь на Восток, ушел утром в море и просил меня ответить за него на прием испанцев. На крейсере был устроен еще один бал. Собрались все, кто бывал на крейсере. Подъем был исключительный. Все общество чувствовало, что больше сюда мы не вернемся, трогательные были прощания при разъезде публики; тут давались на память не только цветы и перчатки, но обменивались браслетами и даже кольцами, а молодые барышни не сдерживали слез. С обеих сторон давались обещания писать письма, а может быть, и более серьезные… Но время и забвение суть лучшие средства от всевозможных увлечений. Это было последнее плавание крейсера.

В первых числах января я вышел из Виго в океан, направляясь на остров Мадеру. Отойдя от испанского берега миль 200, я получил слабый NO и, прекратив пары, вступил под паруса. На переходе тренировали учеников в парусном деле, как и в прошлом году. На 8-й день плавания я пришел в Фунчал. Все повторилось по-прошлогоднему: приехали консул M-r Walsh, агенты от фирмы «Krown b-rs» и «Blandy». Всем им заказали по несколько десятков бочек вина и ими заполнили судовые трюмы. Я сделал визиты береговым властям. Офицеры уехали на берег, но их предупредили, чтобы в глубь острова не ездили и в случае сигнала — 2 выстрела возвращались на крейсер. Этот условный сигнал означал, что задувший с моря ветер заставляет нас сняться с якоря и уйти в океан.

Океан все время дышал крупной зыбью, и крейсер всю ночь качался на ней. На следующий день губернатор острова, моложавый полковник в форме колониальных войск, сидел со мной на моем балконе, и, куря сигары, мы любовались видом тропической зелени на обрывистой горе, подымавшейся к небу почти в упор перед нашим носом. На мое замечание, что глыба застывшей лавы должна остерегать местных жителей, губернатор с уверенностью заявил: «О, мы совершенно спокойны, уже 400 лет, как заснул наш вулкан, и остров надо считать мертвым». Утром, когда мы снимались с якоря, приехавшие на крейсер торговцы фруктами говорили, что ночью весь город был в тревоге — многие дома качались от землетрясения.

Прийдя на Канары, мы узнали из полученных телеграмм, что в тот именно день был грандиозный взрыв вулкана «Лысая гора» на острове Мартиник, спаливший дотла весь город Сен-Пьер с его портом и судами, бывшими в гавани, и что в то же время усиленно бунтовал старик Везувий, лежащий на расстоянии нескольких тысяч миль от Мартиники. Ну, конечно, Азоры не могли оставаться равнодушными при этой подземной пляске и приняли в ней участие. Приходится заключить, что существует какая-то подземная связь между вулканами, даже удаленными на значительные расстояния. На моей памяти сохранился случай подобной связи, испытанной во Владивостоке в 1891 г. на фрегате «Мономах». Ночью при тихой погоде неожиданно прошел тропический ливень и на судах, стоявших на рейде, были оборваны якорные канаты; суда наши «Мономах», «Азов» и «Джигит» переменили места, потеряв свои якоря. В ту ночь в Японии было грандиозное землетрясение: на острове Нипон провалилась огромная площадь, в ней погибло несколько городов и 80000 жителей.

20 января перешел на Тенериф. Его снежный пик при ясной погоде открывается за 80 миль. На восточном берегу острова, у порта Санта-Круц, имеется небольшая гавань для мелких судов и малозащищенная бухта; в последней я стал на якорь. Harbour master — типичный испанец, старый моряк — предложил мне тяжелый портовый якорь и толстый канат ввиду того, что бухта здесь открытая и стоять в океане будет беспокойно. Я принял его якорь (хотя он немногим тяжелее моего собственного), считая, что если в дурную погоду оборвется канат, то лучше пусть будет потерян чужой, чем терять свой якорь. Со стоящей здесь канонерки приехал капитан и любезно предложил свои услуги заменять нам консула, быть моим гидом на берегу и при сношениях с местными властями. Санта-Круц — столица всех Канаров, поэтому здесь имеется генерал-губернатор и командующий войсками дивизионный генерал Pietro Suero.