Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Еще больше терпения проявляют чиновники к бобрам, постепенно осваивающим все водоемы Берлина. Даже, когда местные жители жалуются на поваленные бобрами деревья, чиновники стараются объяснить, как это здорово, что в Берлине чувствуют себя уютно не только выходцы из Восточной Европы, но и представители этого почти было вымершего вида животных. Кроликами и зайцами, освоившими огромную территорию города в основном занимаются не охотники, а лисицы. И хищные птицы: в Берлине обитает солидное число сов, орлов и соколов.

И вообще, все дикие обитатели и немецкой столицы, и других городов Европы, чувствуют себя в городах вольготно, более сытно, чем в нарушенных монокультурами природных ландшафтах, а также, более уютно, чем на дикой природе, хотя бы из-за на два градуса более высокой средней температуры в больших городах и из-за многочисленных локальных источников дополнительного тепла в городах. Но главный источник тепла исходит от жителей города, готовых делиться крохами своего благосостояния с дикими животными.

Приручение собаки

Одомашнивание собаки явилось важным цивилизаторским успехом первобытных людей. Понимание этого процесса могло бы существенным образом уточнить картину жизни наших далеких предков. К сожалению, именно эту важную историческую задачу наука почему-то не пытается поставить и решить. До сих пор не ясно, как именно происходило приручение собаки, как вообще собаки возникли. До недавнего времени не было даже ясно, является ли именно волк предком собаки. Выдвигались альтернативные теории о происхождении собак от шакалов и даже от лисиц. Сегодня эти теории опровергнуты эмпирически: опыты с этими животными показали, что хотя они и поддаются приручению и размножаются в неволе, получаемые в результате искусственного отбора животные не являются собаками и не пригодны к тем многочисленным полезным функциям, которые во всем мире связываются именно с собаками.

Вызывает удивление, почему до сих пор не проводились целеустремленные эксперименты по приручению и размножению волков, по искусственному отбору среди полученных таким образом животных. Правда, скрещивание волков с собакой изучалось учеными, но не скрещивание волков с волками. Возникает подозрение, что ученые догадываются, к каким неприятным для ТИ результатам могут привести подобные эксперименты. Дело в том, что одним из результатов собаководства стала основанная на бесчисленных селективных экспериментах абсолютная уверенность в том, что для выведения новой собачьей породы или расы достаточно 30 поколений, т.е. на это требуются 30-50 лет, от силы сто. Если выяснится, что аналогичный результат можно ожидать и от «волководства», то станет ясно, что человеку для приручения волка не были нужны тысячи и десятки тысяч лет: достаточно было нескольких сотен лет, чтобы получить все то огромное многообразие собачьих пород, которое и обеспечивает многоплановую специализацию собак.

Еще в XIX породы собак отличались только функционально. Это значит, что следили при отборе за их способностями, а не за внешним видом. Поэтому породы собак были функционально различимы, но внешне в рамках породы имелось огромное разнообразие внешнего вида. В начале XX в. начинается выведение собачьих рас. Теперь следят за внешним видом собак и любое отклонение от стандарта пресекается на уровне селекции. Таким образом, все то гигантское многообразие собачьих рас, в котором мы живем, есть продукт одного столетия. И даже, если учесть и то время, в течение которого путем скрещивания и селекции по функциональным признакам появились те особи, с которых начинали создание очередной расы собаководы прошлого столетия, то мы имеем процесс, растянутый на сотни, но никак не на тысячи лет.

Сегодняшние представления о процессе приручения собаки выглядит приблизительно так: сначала привлеченные запахом мяса волки начали в голодное время подбираться к человеческим стоянкам, пытаясь поживиться костями убитых человеком животных. Иногда, после удачной охоты люди сами бросали таким волкам куски мяса. Особенно старые волки или не способные к успешной охоте волки-инвалиды, раненные защищавшимися от них дикими зверями, начинали жить вблизи стоянок первобытного человека. Они скрещивались друг с другом, рожали здесь детенышей, которых учили не охоте, а симбиозу с человеком. Так постепенно возник новый вид животных: полуволк-полусобака или полудикая собака.

Даже волк-инвалид мог участвовать в гоне стад дичи: не догоню, так хоть испугаю! Постепенно полудикие собаки научились сопровождать человека на охоту. Именно они и помогали загонять диких зверей в ловушки. Люди отдавали часть добычи собако-волкам, а последние помогали охотникам гнать стадо дичи, например, косуль к обрыву, к реке или другому препятствию, где все стадо могло быть перебито. Распространение мифов о человеческих детях, которые были спасены и выкормлены волчицей ее собственным молоком, могут представлять собой также инверсивное отображение первых попыток одомашнивания волков, хотя и могут основываться на отдельных реальных событиях.

Следы приручения волков можно встретить в мифах: так как прирученный волк жил теперь с людьми как собака, он стал защитником, спасателем и другом, с ним соединялись в духовном плане верность и поиск выхода из трудных ситуаций. Согласно книге Николаевой и Софронова, после распада общности бореев, собака-волк стала божеством животноводства (один из самых важных славянских богов Волос = Велес произошел, вероятно, от бога-волка). Бог-волк стал и божеством войны, что оба автора связывают с переселением бореев в южные области (Малую Азию, Палестину) около 11000 лет назад по традиционной хронологии.

В возникшем симбиозе полусобаки-полуволка и человека именно человек был в плане физическом более сильной компонентой. Он мог заманить или загнать полудомашнее животное в загон или в хижину, запереть его там, отобрать у самки ее детенышей, использовать животное в пищу в периоды голода. Но, главное, он мог убивать тех собак, чье поведение его не устраивало: слишком агрессивных, не подпускающих к себе близко, боящихся контактов с человеческим телом и т.д. Таким образом, человек начал осуществлять селекцию собак и выводить их породы, нужные и полезные. При этом собакам поручали и воспитывать волчат, найденных в лесу. Такие волчата, как показывает опыт современных исследователей волков, оказываются в абсолютном подчинении у выкормившей их собаки, полностью фиксированы на нее. Скрещивание первых полудиких собак с такими волками очевидно и стало исходной точкой для выведения многих полезных собачьих пород.

Особенно с началом пастушечного скотоводства появилась потребность в собаках двух сортов: способных защищать стадо от хищников (от тех же диких волков, например) и умеющих быстро бегать и громко лаять, сгонять стадо и оповещать пастухов о приближении хищников (эти собаки не были в состоянии сами справиться с хищниками, но привлекали внимание пастухов к грозящей стаду опасности).

С появлением стад домашних животных, появилось и похищение одомашненного скота. Совершивших такой бесчестный поступок представителей чужого племени, чужой группы или семьи полагалась убивать, дабы впредь кражи не повторялись (по крайней мере до подрастания следующего поколения воров). Так начались войны между людьми. Для этих активных действий быстро были отобраны самые свирепые из сторожевых собак и выведены из них породы боевых или военных собак. Тогда же понадобились и породы собак-следопытов, если таковые еще не были выведены для охоты на дикого зверя. Процесс выведения все новых и новых полезных пород собак пошел лавинообразно.