Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – нач

В исторической науке дебатируется вопрос об историческом значении событий 1209 г. в жизни Великого Новгорода. Ученые обнаружили двоякий эффект, произведенный ими: непосредственный и отдаленный, т. е. перспективный. В первом случае речь идет о ближайших результатах народных выступлений 1209 г. Отмечается, в частности, воздействие этих выступлений на древнерусское законодательство и составление Пространной Правды. Так, М. Н. Тихомиров поставил появление Пространной Правды в прямую связь «с крупнейшими политическими событиями в Новгороде в 1209 году».: #c7_109 Предположение М. Н. Тихомирова принял В. В. Мавродин.: #c7_110 «Длительный процесс сложения текста Русской Правды, — пишет Л. В. Черепнин, — завершился к началу XIII в. созданием в Новгороде Пространной редакции памятника. Это произошло, как можно думать, после восстания 1209 г.»: #c7_111 Следуя за М. Н. Тихомировым, новейший исследователь В. И. Буганов нашел в Пространной Правде ряд статей, ставших «своего рода ответом на те обвинения, которые выдвинули восставшие против Мирошкиничей».: #c7_112 Какие доводы приводятся в обоснование таких соображений? Эти доводы историки добывают с помощью формального сопоставления летописных сведений с Русской Правдой.

М. Н. Тихомиров, касаясь обвинения Мирошкиничей в том, что они брали «на новгородцах» серебро, счел возможным связать его «с денежным счетом Правды, который ведется на куны, а не на серебро или новые куны, хотя о новых кунах указывается уже в договоре 1195 года, где наряду с ними упоминаются „ветхие” куны».: #c7_113 Предлагаемая М. Н. Тихомировым конструкция настолько субъективна, что с автором ее невозможно даже спорить. Несколько иначе устанавливает связь изучаемых летописных данных с нормами Русской Правды Л. В. Черепнин. Сбор серебра среди новгородцев являлся, по Л. В. Черепнину, нарушением ст. 50–53 Пространной Правды, которые «ограничивали взимание серебра, т. е. резоимство».: #c7_114 Тут у историка явная натяжка, ибо ст. 50–53 Пространной Правды определяют порядок взимания процентов с отданных в долг денег («кун»), тогда как сбор Мирошкиничами «серебра» никакого отношения к ростовщичеству не имел, будучи незаконной и скорее всего единовременной податью, возложенной на массу новгородцев, включавшую различные слои новгородского общества.

Отпечаток событий 1209 г. М. Н. Тихомиров видел в ст. 9 Пространной Правды, где «указывается право вирника брать по двое кур на день… Введение этой статьи было прямым ответом на незаконное увеличение поборов (в данном случае — кур) с. населения, что ставилось в вину посаднику Дмитру».: #c7_115 Мы уже отмечали отсутствие в летописи данных, свидетельствующих об увеличении побора курами, предпринятого Дмитром Мирошкиничем. Следует далее сказать, что Пространная Правда содержит в ст. 9 перечень выдаваемых общиной продуктов вирнику при исполнении им служебных обязанностей (сбора виры), называя свое установление «поконом вирным». Совершенно очевидно, что куры, упоминаемые в «поконе вирном», составляли лишь часть продуктового сбора, идущего на потребу вирнику, а куры, собираемые Мирошкиничами по Новгородской волости, являлись отдельной податью, вновь учрежденной посадником, причем самочинно и вопреки обычаю. Поэтому ее нельзя квалифицировать, подобно Л. В. Черепнину, как нарушение ст. 9 Пространной Правды,: #c7_116 а тем более как побудительный мотив введения этой статьи в законодательство.

По мнению М. Н. Тихомирова, «обвинение против Дмитра Мирошкинича, состоящее в том, что он приказал брать „дикую виру” с купцов, совпадает с одной статьей Пространной Правды. В „Правде” читаем постановление о „дикой вире”, согласно которому убивающий в ссоре („в сваде”) или на пиру платит вместе с вервью: „то тако ему платити по верви ныне, иже ся прикладывають вирою”. Слово „ныне” указывает на определенное время, когда стали платить „по верви” только те, кто к ней „прикладывають вирою”. Ранее же, по-видимому, платили все люди, жившие на территории общины».: #c7_117 По М. Н. Тихомирову, купцы, которые «прикладывають вирою», платили «дикую виру», а те, что не «прикладывають», от уплаты ее освобождались. Но обвинение, предъявленное посаднику Дмитру, исключает взимание «дикой виры» с купцов вообще, независимо от этого «прикладывания». К тому же Пространная Правда, говоря о «дикой вире», о купцах умалчивает. Вот почему совпадение, о котором говорит М. Н. Тихомиров, нам представляется мнимым, а не действительным.

Таким образом, связь Русской Правды с событиями 1209 г. установить невозможно. Влияние этих событий на появление Пространной Правды остается в высшей степени сомнительным. Высказывания о том, будто в результате волнений 1209 г. «произошли какие-то изменения в новгородском законодательстве», построены на чем угодно, но не на фактах.: #c7_118

Оценивая выступление новгородцев против Дмитра, В. Л. Янин писал: «Это было первое в Новгороде городское движение, в котором восставший народ добился удовлетворения своих социальных требований (отмены произвольных поборов)».: #c7_119 Сходный взгляд у Н. Л. Подвигиной: «Значение восстания 1207 г. было велико. Впервые в истории Новгорода восставший народ выдвинул свои социальные требования и добился их удовлетворения. Произвольные поборы отменены. Восстание показало, что доведенные до отчаяния народные массы могут стать грозной силой, представляющей серьезную опасность для феодалов».: #c7_120

«Доведенные до отчаяния народные массы», ставшие «грозной силой», внушающей «серьезную опасность» феодалам, — риторические обороты, лишенные реального исторического содержания. Расстановка социальных сил в Новгороде во время падения Мирошкиничей, как мы старались показать ниже, была иной, чем кажется Н. Л. Подвигиной. Разумеется, события 1209 г. принадлежат к значительным явлениям в новгородской истории. Но рискованно утверждать, будто лишь тогда «народ впервые выдвинул свои социальные требования и добился их удовлетворения». Несмотря на скудость источников, повествующих о социальной и политической борьбе в Новгороде XII в., можно все-таки найти аналоги движению 1209 г. Наиболее выразительный из них — волнения новгородцев 1136–1137 гг., завершившиеся победой народа и удовлетворением его требований.: #c7_121 Вспомним также князя Ярослава, изгнанного новгородцами за то, что он «много творяху пакостей волости Новгородьскеи». Подчеркивая значимость событий 1209 г., нет оснований отграничивать их в принципиальном плане от предшествующих выступлений новгородцев. Еще меньше причин считать эти события «исходной точкой замечательной эпохи» в истории Новгорода.: #c7_122

События 1209 г. в Новгороде — отнюдь не веха, а звено, хотя и крупное, в цепи социально-политических противоречий и конфликтов, возникавших в новгородском обществе на протяжении XII — начала XIII в.

Очерк восьмой

НАРОДНЫЕ ВОЛНЕНИЯ 1227–1230 гг. В НОВГОРОДЕ

В истории древнего Новгорода 1227–1230 гг. прошли под знаком народных волнений, всколыхнувших снизу доверху местное общество. Начало этих волнений было отмечено появлением волхвов, сожженных, впрочем, вскоре на костре, о чем Новгородская Первая летопись сообщает потомкам под 1227 г.: «Изгоша вълхвы 4, творяхуть е потворы деюще, а бог весть; и сожгоша их на Ярославли дворе».: #c8_1 Никоновская летопись, автор которой, наряду с другими источниками, пользовался и новгородскими летописными памятниками,: #c8_2 содержит несколько более пространную запись, отличающуюся некоторыми подробностями, отсутствующими в цитированном только что тексте: «Явишася в Новеграде волхвы, ведуны, потворницы и многая волхования, и потворы, и ложная знамения творяху, и много зла содеваху, многих прелщающе. И собравшеся Новгородци изымаша их, и ведоша их на архиепископ двор, и се мужи княже Ярославли въступишася за них; Новгородци же ведоша волхвов на Ярославль двор, и съкладше огнь велий на дворе Ярославли, и связавше волхвов всех, и вринуша во огнь, и ту згореша вси».: #c8_3

Выступление волхвов в Новгороде 1227 г. давно привлекло внимание советских историков. Еще в начале 30-х годов В. В. Мавродин в статье о восстаниях смердов на Руси высказал о нем свои, правда, весьма краткие соображения. «Появление волхвов во второй четверти XIII в., когда в течение столетий летописи о них молчат, — замечал В. В. Мавродин, — объясняется тем, что это эпоха интенсивной феодальной колонизации новгородским боярством земель северо-восточных финских племен, среди которых было сильно развито волхование и куда впервые проникла феодальная христианизация. Мы видим повторение суздальских, ростовских, новгородских восстаний, но на несколько иной почве и в других районах».: #c8_4 Интересовался этим вопросом и Б. Д. Греков. Он говорил: «Последний раз упоминаются волхвы как опасный для существующего строя элемент под 1227 г. в Новгородской I летописи, где сообщается о том, что в Новгороде на Ярославском дворе были сожжены четыре волхва. В чем их обвиняли, остается неизвестным. Их судили и казнили в Новгороде, откуда мы можем сделать вывод, что их деятельность протекала в Новгородской земле».: #c8_5 Это — все, что мог сказать Б. Д. Греков о брошенных в костер волхвах. По мнению А. С. Хорошева, история с новгородскими волхвами, казненными в 1227 г., заслуживает пристального внимания. Их появление в городе не случайно: «Острая политическая борьба и колебания политической ориентации церкви — благоприятная почва для возникновения ересей. Примерами тому служат события в Киеве 1068 г., в Ростово-Суздальской земле и в Новгороде 1071 г. Языческая пропаганда, вероятно, сыграла свою роль и при изгнании Арсения из Софии».: #c8_6