Площадь павших борцов

- Тихо, - ответил Чуянов...

В день, когда пришло известие, что наши войска оставили Курск, Алексей Семенович выехал на СТЗ, чтобы проследить за отгрузкой танков - для обороны столицы. СТЗ был окружен высоченным забором, вдоль него бегали громадные сторожевые овчарки. Начальник охраны завода предупредил:

- Только ближе не подходите - вмиг разорвут. Объект секретный. Тут один тип хотел поживиться, одни пуговицы остались...

Чуянов испытывать судьбу и не собирался. Слишком ж страшны были громадные пасти псов с ощеренными клыками, служившие верной порукой тому, что ни один лазутчик не осмелится сигать сюда через забор. Около полудня Чуянова разыскали в цехах, велели скорее бежать в кабинет директора СТЗ.

- А кому там я понадобился?

- На проводе сам... товарищ Сталин.

Чуянова удивило, что Сталин разговаривал спокойно:

- Что за пушки вы там конфисковали в свою пользу? Артуправление в Москве не подтверждает наличие этого эшелона в вашем Сталинграде.

Чуянов ответил, что триста пушек он уже велел переделать в зенитные орудия, нужные для ПВО на переправах через Волгу.

- А разве вас бомбят? - спросил Сталин.

- Нет, товарищ Сталин. Но какие-то самолеты летают.

- Хорошо, - произнес Сталин. - А с нашими ротозеями из Артуправления, забывшими, где посеяли целый эшелон пушек, я разберусь в Москве уже сам... по-отечески!

Чуянов закончил разговор и перевел дух с таким облегчением, с каким, бывало, в юности сваливал мешок на пристани.

- По-отечески, - сказал он про себя. - Не завидую я теперь всем тем, кому он отцом доведется. Это уж точно...

Утром 7 ноября репродукторы на площади Павших Борцов транслировали из Москвы парад, разнося по всему миру грохот солдатских сапог по брусчатке. Прямо с парада войска уходили на передовую, и это как-то окрыляло, а многие женщины даже плакали, услышав по радио звуки марша "Прощание славянки". Дедушка дома тоже прослезился:

- Давно эфтакой музыки не слыхивали, все эти да "нас побить-побить хотели..." Минина да помянули. Чай, от вашего, яти его мать, интырцанала одни ошметки остались. Чего доброго, церкву откроют. Хоть помолиться бы нам, православным, перед смертью дозволили.

- Открою, - мрачно ответил Чуянов деду.

* * *

В конце ноября Чуянов созвонился с Ростовом, к телефону подошел секретарь Ростовского обкома Двинский:

- Рейхенау жмет... танки. Боюсь, не удержаться.

- Держитесь. Я еще позвоню... завтра! Слышишь? На следующий день из Ростова звонила уже секретарша.

- Помогите... не знаю, что делать! - кричала она. - Никого уже нет, я одна. А тут такое творится.

- Где Двинский? Дай его... срочно!

- Да все убежали. Одна ведь я! А тут по комнатам немцы шляются. Хохочут. На губных гармошках наши песни играют...

С юга - от Ростова - повалили на Сталинград эшелоны - раненые. Врачей не хватало. Медикаменты - на вес золота. Кошмар какой-то! Банно-прачечный комбинат был не в силах обслужить поток исстрадавшихся людей ампутированных, искалеченных и обожженных. Алексей Семенович распорядился:

- Банщикам работать в три смены.

- А когда у них было меньше? Вот мыла-то где взять?

- Не знаю, - честно признался Чуянов. - Найдите. Средь дня заскочил домой пообедать, опять звонок.

- Откуда говорят?

- Из зоопарка.

- Чего вам от меня понадобилось?

- Слониху Нелли кормить надо.

- А что слоны едят?

- Не знаем, как в странах капитала, - отвечали Чуянову, - а советские слоны едят много.

Чуянову хотелось обложить говорившую "дурой":

- Если Нелли все жрет, так все и давайте.

- Овощи-то на базар не пойдешь покупать. Дорого!

- Господи, да выкручивайтесь как-нибудь...

Наплыв беженцев увеличился. Поезда с юга подвозили по восемь тысяч человек в день, а сколько приплывало по Волге - не поддавалось учету. Среди эвакуированных - с севера - появились и ленинградцы.

Они уже хлебнули горя, всякого навидались. Рассказывали что рабочий у станка получает 250 граммов хлеба, прочие - 125 граммов. Чуянов зашел в столовую.

- Ну-ка, - сказал хлеборезу, - отпили мне сто двадцать пять граммов. Хочу посмотреть, сколько получится.

Дома Чуянов включил радиоприемник, и сразу же послышался четкий стук в двери. Жена сильно испугалась.

- Не вздрагивай! Это же позывные Би-Би-Си...

Призывно и настойчиво постучав в двери радиослушателей, Би-Би-Си сообщило, что 9 декабря японцы совершили вероломное нападение на американскую базу Пёрл-Харбор, расположенную на Гавайских островах. Вслед за тем гитлеровская Германия объявила войну Соединенным Штатам Америки.

Конечно, среди сталинградцев сразу пошли разговоры:

- Надо же, а! До чего же паразит нахальный. Уже под Москвой получил в зубы, а ему все мало, на войну так и лезет...

В один из дней секретарша обкома доложила:

- Алексей Семенович, а к вам опять... избиратель!

Чуянов даже за виски схватился, простонав:

- Господи, когда я от них избавлюсь?..

А принять надо. Вошел старомодный дядечка. Очень опрятный. На костылях. В шляпе. Он держал деревянную коробку. Вежливо объяснил, что учительствует в казачьей станице Алексеевской:

- Как учитель физики, на досуге изобретательствую.

- Очень приятно. Что изобрели?

- Электрический пулемет. ("Все у меня есть, - подумал Чуянов, - только вот этой штуки еще не хватало. Ладно, мы и не такое видели. Переживем".) Мое изобретение имеет большое будущее, - сказал учитель, - и оно способно свершить переворот в войне не только в тактическом, но и в стратегическом аспекте.

- Не сомневаюсь. Прошу. Садитесь.

- Спасибо. Мы постоим. Можно показывать?

Чуянов так уже изнемог от разных эдисонов, что ему было все равно, и он безнадежно махнул рукой:

- Чего стесняться в родимом отечестве? Валяйте.

Учитель извлек из сундучка странную машинку, внутри которой что-то мяукнуло; от машинки тянулся электрошнур.

- Вы не боитесь? - вдруг спросил он Чуянова.

- Боюсь. А вы?

- Я тоже. Побаиваюсь. За обстановку.

- Ничего. Она казенная. Вон там штепсель. Видите?

- Вижу. Внимание. Эксперимент. С великим извинением...

С этим "великим извинением" он воткнул вилку в розетку, и с этого момента Чуянов перестал понимать, что происходит в этом мире. Сначала треск! Лампа на столе - вдребезги, люстра - на полу. Штукатурка отделилась от стены. В кабинете не продохнуть от пыли. Разгром полный. Изобретатель сказал:

- Знаете, я человек скромный. Вперед, как другие, не лезу. Но коли идет война народная, война священная, а я человек верующий, потому и решил внести священную лепту в дело нашей общей победы над гитлеровскими супостатами.

Чуянов долго вытрясал из волос штукатурку.

- Поздравляю, - сказал он учителю. - Вы первый изобретатель, в которого я поверил. Поедете в Москву... за счет обкома. Вместе со своим пулеметом. Я не специалист в таких делах, но вижу несомненные задатки таланта...

* * *

1 января 1942 года в небе над Сталинградом был сбит первый германский бомбардировщик, и Чуянов тогда же сказал:

- Тыловая жизнь кончилась - начинаем воевать...

6. За "отмороженное мясо"

Уцелевших в битве под Москвой солдат фюрер наградил почетной медалью "Зимней кампании", которую в вермахте прозвали медалью за "отмороженное мясо". Тогда же уменьшилось и количество желающих пополнить железные ряды национал-социалистической партии, а среди немцев блуждал такой анекдот:

- Ветераны нашей партии, завербовав в партию фюрера пять новых членов, получают законное право выйти из партии. А кто завербовал сразу десять кандидатов в партию, тому в партийной канцелярии Бормана официальную справку о том, что он в рядах нашей партии никогда не состоял... Я вот думаю: не сам ли Геббельс и придумал этот анекдот?