Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

В приведенных примерах я вижу три этапа «знакомства» клана амазонок и братского клана. В истории сабинянок и Древнего Лациума с женским наследованием я вижу чистый матриархат, переделанный историками в патриархат с «торчащими ушами». В истории похищения сабинянок я вижу начало «знакомства» мужского и женского кланов, не проживавших еще вместе, но уже начавших широко общаться. В истории Киевской Руси я вижу объединение мужских и женских кланов типа конфедерации, с большими и равными правами субъектов ее. Объединение шло, конечно, от «любви» между главарями кланов, которая перешла во всеобщую «любовь» между членами разных кланов. Я на этом еще остановлюсь более подробно в соответствующем месте.

Теперь несколько слов об исчезновении кланов амазонок. Оно произошло совсем недавно, только историки замазали сведения об этом в летописях, и получилось, что это было очень давно, почти мифично. Отмечу здесь две группы причин, уничтоживших матриархат. Разбираться с ними более подробно буду в другом месте, когда накоплю достаточно материала для этого. Первая группа причин лежит в правом полушарии женского мозга, в эмоциональном. Перечислю их и больше не буду к ним возвращаться, так как выше достаточно подробно их рассмотрел. Это более сильная, нежели мужская, любовь, вытекающая из животного материнского инстинкта, закрепившегося в генах намертво в миллионах поколений живых существ. Это женское самопожертвование и неамбициозность, о которых я уже говорил. Это неумение женщин жить рассудком, истекающее из того же использования правой части головы, вместо левой ее части. Вообще говоря, надо бы исследовать и причины, почему так получается, но у меня недостаток знаний для этого. Отмечу лишь то, что согласно теории Геодекяна, женщина – хранительница генной информации, а мужчина – разведчик жизни, приобретатель этой информации. Но он идет вперед разумом, в основном из–за малого знания законов жизни, путем проб и ошибок, а женщина не может себе хранить информацию таким же 50 на 50 способом. Поэтому она консервативна, знания заменяет чувством, которое меньше обманывает, чем несовершенные знания и несовершенный из–за этого анализ. Но консервативность женщин должна резко противостоять попыткам мужчин что–то изменить. Поэтому борьба между ними за первенство должна оказаться суровой, лишь отчасти ослабляемой женской неамбициозностью и самопожертвованием.

Вторая группа причин – это изобретательность мужчин в деле создания левым своим полушарием умозрительных, философских представлений о религии, легших в основу единобожия – арианства. Обратите внимание, что язычество – это чисто эмоциональное восприятие мира, без всякого там «вскрытия» причинно – следственных взаимосвязей. Язычество подобно песне кочевника, что вижу, то – пою. Многобожие или язычество – это женская непосредственность, обозначение, во–первых, первородного страха перед миром, во–вторых, песнь продолжению человеческого рода, в третьих, это – нахождение способов борьбы с повседневными неприятностями жизни путем не рассуждений, а так сказать, простейших симпатических связей и простейших аналогий, выходящих не из анализа, а из самоочевидности. Я на этом еще остановлюсь позднее на примере анализа табу и магии у первобытных народов. Здесь напрочь отсутствует аналитика.

Арианские же религии целиком и полностью построены на аналитике, на причинно–следственных связях, и даже на прямом запугивании паствы, вытекающем из причин, как их следствие. Поэтому они мужские. Но и не только поэтому. Они также амбициозные религии, не допускающие соперников. Вы ведь только посмотрите, в многобожии никто не запрещает обращаться к разным богам, так сказать, по принадлежности их компетенций, они все равны между собой, а главная богиня не особенно высовывается из их ряда. Сегодня ее оргия, завтра – другой богини. А в единобожии же под великим страхом нельзя ни «лить себе других богов», ни поклоняться им. То есть, единобожие – это, прежде всего дисциплина как в армии, мужская дисциплина, дисциплина беспрекословного подчинения и почитания, а то – будет хуже. И эта дисциплина победила женщин также как и мужчин. Потому, что дисциплина – это и консерватизм в то же время, которому женщина следует по своей природе. Надо заметить, что во времена становления единобожия, например христианства, главными его двигателями первого периода были, прежде всего, сами женщины, и этим полна история. На единобожии, мужской религии, патриархат победил матриархат. Некоторые подробности я рассмотрю в соответствующих разделах ниже.

Глава 5

От фрейдовских тотема и табу к женской религии

без морали

Введение

Я не хочу продолжать свое исследование, пока вы не узнаете, что по этому поводу думают люди в 2000 году, каково, так сказать, общественное мнение на этот счет.

Византийская и Римская (Римско–германская) империи соседствовали после того, как разделились. Как будто «новохронисты» доказали, по крайней мере, мне, что Византия древнее Рима. Они также доказали мне, что иудейство – израильство (богославцы – богоборцы), как сегодня говорят «два в одном», но к Палестине, как географическому понятию, имеют отношение слабое. Арианство – единобожие зародилось около вулкана Везувия – это похоже на истину, но требует некоторого уточнения. Я хочу сказать, что арианство в смысле единого бога в таком случае, по «официальным данным» было практически у всех народов, о язычестве которых мы знаем. Зевс, хотя происхождение которого весьма сомнительно в смысле сплошного промискуитета, – громовержец, верховный бог, всех остальных он мог наказывать, сколько душе угодно. Значит, в этом смысле все остальные боги – его ангелы или святые, боги второстепенные. Русский Перун – тоже, кстати, громовержец, остальные деревянные куклы — боги, тоже подчиненные главному. Можно сколько угодно приводить примеров, что есть главный бог и второстепенные боги, вплоть до римских императоров, по совместительству, богов. Значит, тенденция главного бога – универсальна? Но тогда нет места для богинь–матерей по выражению Фрейда? Он, да и все остальные, просто забыли о таком широком господстве богинь–матерей?

Поэтому идея главного бога, идея единобожия, сильно раздута. Ей историки и религиозные деятели придают сильно преувеличенное значение, как всемирному тяготению. Зачем бы это? Зачем нужно единобожие? Кому? Что плохого в том, что при болезни молишься одному богу, а в радости – другому, торговать помогает один, воровать – другой? Дело в том, что царь, князь, вождь один, а народу много. Надо, чтобы и бог был один, а вышеуказанные вельможи были бы его представителями «на местах». Конечно, в те годы идеологии и «пиарщиков» на жалованье не было, но попадались умные люди, которые не зря ели царские хлеба, знали свой народ. Бог один и брожения между людьми нет, бог–царь и все ему подчиняются. Очень удобно. Поэтому надо считать, что более или менее полное единобожие потребовалось тогда, когда мини государства стали увеличиваться путем слияния под «сильной» рукой, безразлично, мужская она или женская. Поэтому и женщины, стоящие во главе государств, стали ревностными приверженками, например, христианства.

Итак, послушаем «общественное мнение», как, каким образом человечество продвигалось от первобытной орды через тотем и табу до религии и морали. И не забудем при этом, что я впервые утверждаю, что не труд сделал человека, а секс, через насильственное приобщение женщины к постоянно действующей сексуальности. Труд же, как и остроумие, – это только инструмент достижения цели в борьбе за симпатии женщины.

Зигмунд Фрейд с использованием Фрэзера и других авторов

о предпосылках религии

(Критика)

 «Туземцев Австралии рассматривают как особую расу, у которой ни физически, ни лингвистически незаметно никакого родства с ближайшими соседями, меланезийскими, полинезийскими и малайскими народами (об этом у меня есть отдельные работы – мое). Они не строят ни домов, ни прочных хижин, не обрабатывают земли, не разводят никаких домашних животных, кроме собаки, не знают даже гончарного искусства. Они питаются исключительно мясом различных животных, которых убивают, и кореньями, которые выкапывают. Среди них нет ни королей, ни вождей. Собрания взрослых мужчин решают общие дела. И, тем не менее, они поставили себе целью с тщательной заботливостью и мучительной строгостью избегать инцестуозных половых отношений. Больше того, вся их социальная организация направлена к этой цели. Вместо всех отсутствующих религиозных и социальных установлений у австралийцев имеется система тотемизма. Для наших целей вполне достаточно указания на ту большую тщательность, с которой австралийцы и другие дикие народы стараются избежать инцеста».