Путешествие в историю, Французы в Индии

Предчувствия Аржансона относительно Лалли сбылись. Маршал Бель-Иль добился подписи короля на письме, в котором генералу предлагалось с первым кораблем покинуть Индию. Но вскоре генеральный контролер Бертен, сменивший Машо, зная, что Лалли в свое время пользовался расположением маркизы Помпадур, сумел изменить решение короля, и "ирландец" сохранил свои полномочия.

Пока Версаль пытался вынести какое-либо решение о положении в Индии, английские войска после битвы при Вандеваше без боя занимали один за другим города Карнатика: пал Аркат, за ним Карикал. Войска Кута начали окружать Пондишери.

Лалли вновь впал в отчаяние. Этот человек испытывал приятное чувство только тогда, когда ему приходилось слышать о пленении Бюсси. Он называл его предателем и трусом, заявлял, что тот "принадлежит теперь мадрасскому губернатору". Ненависть, которую испытывала вся французская колония к "ирландцу", превысила все возможные пределы. Отношения между ним и Советом оказались прерваны. По городу опять ходили листки, проклинавшие Лалли.

Генерал совершенно потерял голову, он без конца писал письма губернатору Лейри, то гневные, то умоляющие, для поддержания духа армии хотел устроить военный парад. Затем снова повел войска в поход, Армия Лалли потянулась к Аркату и оказалась у Вандеваша на том самом месте, где месяц назад потерпела полное поражение. Здесь начался бунт. Индийская кавалерия потребовала денег. "Если нам не заплатят, - кричали всадники, - мы пойдем служить к неприятелю". Многие из них осуществили свою угрозу, и никто их не удерживал. На следующий день уже вся армия требовала денег. С трудом при помощи небольших подачек удалось временно временно успокоить солдат. Не успели войска сняться с места, как разнесся слух о прибытии мощной английской эскадры. Солдаты, не слушая команд Лалли, двинулись назад, к Пондишери. Они оказались более правы, чем их командир, ибо Кут находился в четырех лье от столицы Французской Индии.

Осенью 1760 года началась блокада Пондишери. Город во времена Дюплекса выдержал одну осаду. Тогда англичане еще не являлись хозяевами Бенгалии, а военные припасы, продовольствие и форты Пондишери были подготовлены. Обороной и инженерными работами руководил Паради, верховная власть находилась в твердых руках Дюплекса. К тому же французская разведка превосходила английскую. Теперь во главе обороны Пондишери стоял сумасбродный Лалли, главным инженером был анекдотически бездарный Дюр, а военная и гражданская власти города фактически воевали друг с другом.

Все, даже самые секретные, планы французов через несколько часов становились известны неприятелю. Однажды Лалли задумал операцию, которая могла принести пользу. Отобрав лучших солдат Ирландского и Лотарингского полков, он стал готовить их к большой ночной вылазке; предполагалось повторить резню, устроенную Латушем в лагере Насир Джанга. Сначала все шло хорошо, в английском лагере была полная тишина. Когда же французы подошли почти вплотную, раздался дружный залп: англичане тщательно подготовились к встрече, их кто-то предупредил. И так бывало почти всегда.

Осажденный город нуждался в защитниках. Лалли пытался мобилизовать многочисленных чиновников и купцов Компании. Они взбунтовались, большая толпа жителей "белого города" во главе с советником Ла Селлем (тем самым Ла Селлем, который был уличен Бюсси во взяточничестве) бросилась к особняку Лалли, выкрикивая проклятия по его адресу. Только когда Лалли приказал солдатам разогнать толпу, все разбежались. Если бы генерал строго придерживался какой-либо одной линии, жесткая политика могла бы принести пользу, но он периодически впадал в апатию. Чиновники Компании остались безнаказанными, и их нападки на неудачливого военачальника стали еще наглее. Распространялись лживые слухи, будто бы "ирландец" английский шпион, действует по команде Кута и Пигота и т. п.

Единственный человек, который мог понять и ободрить Лалли, был отец Лавор. Генерал почти не расставался с ним, вкрадчивый иезуит стал его постоянным исповедником.

Уже в первые недели осады начался голод, и Лалли решил избавиться от жителей "черного города", Спустя 12 лет после страшных дней 1748 года индийское население Пондишери вновь оказалось без крова и еды. Генерал узаконил произвол и грабежи-все продовольствие и весь скот были отобраны. Жителям грозила неминуемая смерть. Лалли приказал всем индийцам покинуть Пондишери, и тысячи оборванных, голодных людей потянулись из города. Однако это не помогло, Пондишери был обречен.

В январе 1761 года разразился сильный шторм. "Может, бог поможет вам,- говорил Лалли своему единственному другу Лавору,- английские корабли уйдут, и блокады не будет". Но надежды на шторм не оправдались. Англичане вернулись почти невредимые. Теперь генерал понял, что капитуляция неизбежна. Впервые между ним и Советом Пондишери возникло взаимопонимание. Командующий послал в Мадрас своих верных людей - Дюра и Лавора. Все попытки выторговать у непоколебимого Пигота какие-либо уступки не привели ни к чему. 18 января 1761 года Лалли подписал акт о капитуляции и сдался англичанам.

Губернатор Мадраса Пигот, выходец из французской протестантской семьи, испытывал ненависть к католической Франции, подобную той, какую питал фанатичный католик Лалли к протестантской Англии. Разрушение Пондишери было заветной мечтой Пигота. Но он не торопился.

Пока англичане хозяйничали в Пондишери, французский командующий, больной и безразличный ко всему, находился в форте св. Людовика. Полковник Кут приказал привезти французского командующего как пленника в Мадрас. Около форта собралась возбужденная толпа безработных служащих Компании и голодных солдат. Все ждали выхода пленного генерала, чтобы открыто расправиться с ним.

На площади перед фортом появился иезуит Лавор, он с трудом протиснулся сквозь беснующуюся толпу к вошел в здание форта. В трудную для своего друга минуту он решил поддержать его. Наконец двери открылись, и вынесли паланкин Лалли. Толпа окружила паланкин. Предводителем оказался Морасен, бывший губернатор Масулипатама. Рядом с Морасеном появилось несколько вооруженных людей, испуганные носильщики бросились бежать. Еще несколько секунд, и начался бы самосуд. Только отряд английских гусар спас бывшего командующего от разъяренных соотечественников,