Этюды любви и ненависти

Запись от 22 мая 1882 г.: "Не могу привыкнуть к одному явлению: между так называемыми государственными деятелями нет ни одного, который обнаруживал бы способность уважения к чувствам, повелительно требующим внимания. Например… по еврейским делам полнейшее равнодушие к последствиям для десятков или сотен тысяч семейств импровизируемых решений…" (Там же. С. 438).

Обнаружил в "Русской старине" (СПб., 1901. № 7. С. 150) весьма странную публикацию. Привожу ее полностью, сохранив орфографию, в частности – слово Израиль написано со строчной буквы:

"Сионисты в 30-х годах.

В 30-х годах в России, особенно западной, распространялись воззвания сионистов за подписью L.S. Siegfried Justus I, освободителя и искупителя израиля, посланного Богом для сооружения храма в Иерусалиме.

Особо уполномоченный, некий Зейферт предлагал при этом желающим дипломы различных степеней:

1. Действительный тайный советник.

2. Действительный городовой советник прав и преимуществ выясняется по завоевании Палестины.

3. Почетный гражданин Иерусалима имеет преимущественное право заниматься торговлей и делами.

Ценность диплома определена в 3000 талеров, вперед вносится лишь 5 процентов.

Права обывателей восстановляемого израильского царства имеет быть объявлены во всеобщее сведение в непродолжительном времени.

Сообщил А. Мердер".

Воспоминания В.А. Поссе (1905-1917). Пг., 1923.

Один из самых интересных людей, Владимир Александрович Поссе (1864-1940), публицист, народник, марксист. По словам Л.Н. Толстого, принадлежал к лучшим образцам "интеллигенции" (Дневник от 24 июля 1909 г. // Толстой Л.Н. ПСС. М., 1952. Т. 58. С. 101). Личный друг Горького. Биография Поссе плохо исследована.

Но он тоже принадлежит к "кусту". Для меня "куст" – это созвездие однокашников.

Типичный пример: Лицей и пушкинская плеяда. Другой "куст": Кукольник, Глинка, Данилевский – воспитанники нежинской гимназии, или Бенуа, Рерих, Нувель, Сомов, Философов, учившиеся в частной петербургской гимназии К. И. Мая. Наконец, Поссе и его однокашники по 2-й С.-Пб. гимназии (где учились Надсон и Савва Дудаков):

Валерий Константинович Агафонов (1863 – после 1911 г.) – минералог и земской деятель, Александр Павлович Храповицкий и его родной брат, писатель Алексей Павлович Храповицкий – митрополит Антоний Волынский (1863-1936), знаменитый церковный деятель, правнук секретаря Екатерины П. (Интересная деталь: их отцом был фактический директор Крестьянского банка.) В советское время Поссе признался, что искренне уважал Антония Храповицкого, в то время эмигранта и воинствующего антисоветчика, и рассказывает о том, что вокруг молодого архиепископа группировалась монашеская интеллигенция ("была и такая!" – восклицает он). Среди них выделялся один еврей, крестившийся и принявший монашество под влиянием религиозно-нравственных бесед с Храповицким: «Рыжий, горбоносый, он мне казался подходящим натурщиком для изображения Иуды Искариотского. Я как-то раз застал его в роли карточного банкомета среди светской молодежи, собравшейся в доме Храповицкого. Поймав мой изумленный взгляд, монах пробормотал: "Почему не позабавиться?"» (Поссе В.А. Пережитое и продуманное: Молодость, 1864-1894. Л., 1933. Т. 1. С. 52). Вообще к выкрестам Владимир Александрович относится скептически. Сравните два его словесных портрета. Герой попадает в Самару после борьбы с голодом. В Самаре два культурных центра, два дома: Якова Львовича Тейтеля (1850-1939) и Вениамина Осиповича Португалова (1835-1896). «Они конкурировали своей культурностью, своим гостеприимством и недолюбливали друг друга. Оба евреи, но Португалов крещеный, а Тейтель некрещеный. Португалов высокий, красивый мужчина с пышной рыжей шевелюрой и роскошной бородой. Тейтель маленький, плотный, черный, с густыми усами и бритым подбородком. Португалов – врач и публицист, старый сотрудник "Недели", и ему, кстати сказать, как я узнал впоследствии, многими читателями приписывались мои статьи, подписанные инициалами "В.А." Тейтель был в то время судебным следователем, и следователем единственным: в царской России, кроме Тейтеля, никогда не было ни одного судебного чина из некрещеных евреев.

Португалов если не стыдился своего еврейства, то, во всяком случае, никогда о нем не упоминал. Тейтель гордился своим еврейством, и когда его министр юстиции Манассеин предложил значительное повышение по службе под условием крещения, Тейтель не колеблясь резко ответил: "У человека должно быть что-нибудь непродажное. Я не торгую своим Богом"». (Резкость ответа была обусловлена тем, что министр юстиции Николай Авксентьевич Манассеин принадлежал к старинному крещеному роду.) Далее Поссе объясняет: «Для Тейтеля еврейский Бог был гением еврейского народа, был тем, что объединяет в единое национальное целое евреев, разбросанных по всему земному шару. Безукоризненно выполняя свои служебные обязанности сначала судебного следователя, а затем члена окружного суда, Тейтель находил время и силы для помощи еврейской бедноте, для возможного смягчения их горькой участи. Но Тейтель отнюдь не был узким еврейским националистом. Он интересовался и русскою жизнью, он любил и русскую литературу, был знаком чуть не со всеми значительными писателями и лучше, чем кто-нибудь, знал их интимную жизнь. Менее всего Тейтель интересовался самим собою, в противоположность Португалову, который был положительно влюблен в себя. Когда по моем возвращении в Петербург П.А. Гайдебуров спросил меня, как мне понравился Португалов, я ответил, мне кажется, довольно основательно: "Ничего худого о нем сказать не могу, все хорошее о себе он, наверное, рассказал вам сам"» (Там же. С. 208-209).

В защиту Португалова можно сказать несколько слов. Он был связан с народовольческим движением и сразу после окончания в 1862 г. медицинского факультета в Казани был арестован, посажен в Петропавловскую крепость, а затем сослан. Вращаясь в народовольческих кругах, он заразился псевдосоциальной теорией "еврейского паразитизма", губительной роли еврейства в российском народном хозяйстве; посему сдержанность оценки Поссе личности Португалова понятна. Португалов полагал, что решить еврейский вопрос можно с помощью социально-религиозной реформы иудаизма. Он дошел до того, что в 1894 г. опубликовал в "Судебной газете" статью, в которой потребовал от правительства запретить евреям совершать обряд обрезания, забивать, согласно традиции, скот, халицой и т. п. (Любопытно, что и в то время и по сей день обрезание совершают в многочисленном слое английской аристократии и в американском обществе.

Объяснение этому факту находим не только в области гигиены, но и в мистической.

Так, часть английских аристократических родов считает себя потомками одного из колен Израилевых.) Португалов поддерживал тесные отношения со многими руководителями российских сект, видя в сектантстве один из способов сближения христианства и иудаизма. Он был чрезвычайно плодовитым автором: писал в основном по вопросам гигиены и несколько работ на еврейскую тему, в том числе "Живучесть евреев" (совместно с Бутягиным, Московская медицинская газ. 1876. № 5); "Знаменательные движения в еврействе" (СПб., 1884); "Юдаизм и наука" (1888); "Обрезание у евреев" (Медицинское обозрение. 1884. № 102, 104); "Еврейский вопрос в Швеции" (Русский курьер. 1884. № 191) и др. Хорошего о себе Португалов мог сказать много – например, что организовал несколько воскресных школ в Киеве на заре движения, т. е. в конце 50-х годов. Одним из первых в России стал лечить больных алкоголизмом путем подкожных впрыскиваний стрихнина. Автор популярных брошюр о вреде пьянства.

И даже один из пионеров в области защиты окружающей среды. Лев Толстой, судя по письму Португалову от 23 декабря 1894 г., положительно оценивал его гигиенические работы. Речь в письме идет о статье "Детская смертность" (Неделя. 1888. № 50): "Мне очень приятно было ваше письмо и потому, что дорожу вашим сочувствием, и потому, что оно вводит меня в личное общение с вами, человеком, которого я давно знаю и уважаю" (Толстой Л.Н. ПСС. М., 1955. Т. 67. С. 292).