Тимур-завоеватель и исламский мир позднего средневековья

В начале марта 1395 года он дал приказ идти на север, где на Тереке укрепился Тохтамыш. Чтобы был предлог, который оправдывал бы это нападение, зимой к Тохтамышу отправили посыльного, который должен был передать предупреждения и угрозы83. Естественно, Тохтамыш не дал уговорить себя подчиниться, таким образом, его нужно было вразумить именно в битве. Бой вспыхнул в середине апреля, и как это было, когда последний раз мерялись силой с Золотой Ордой, так и сейчас войска Мавераннахра попали в тяжелое положение. По в конце концов они одержали верх; Тохтамыш отступил в глубь своей империи: под городом Булгаром, недалеко от места, где Кама впадает в Волгу, затерялся его след в густых лесах84 —точно так же, как и после предыдущего поражения. Между тем мавераннахрцы знали, что Тохтамыш в последнее время завязал близкие отношения с литовским великим князем Витовтом; Литва уже пятнадцать лет до этого была в союзе с татарами, а именно против Москвы, князь которой Дмитрий ушел тогда с Куликова поля победителем. Поддержкой Золотой Орды Витовт надеялся существенно усилить влияние на русские дела85.

Преследуя Тохтамыша, Тимур встретил на Волге сына Урус-хана. Он назначил его номинальным ханом Золотой Орды и повел с собой86. Но на изменение условий в Золотой Орде он этим повлиять не мог, так как противники Тохтамыша и центре улуса Джу-чи давно видели в Теммр-Кутлуй-хане, старом сопернике Тохтамыша, своего собственного кандидата. Когда в 1399 году Тохтамыш с тыловым прикрытием Витовта снова хотел укрепить свою власть в Орде, именно тот Темнр-Кутлуй выступил против него и обратил в бегство87. Впрочем, это не просто видимость, будто Тимур после триумфа на Тереке серьезно подумывал об овладении империей Золотой Орды. После исчезновения Тохтамыша воины Мавераннахра достигли Московского княжества и отошли затем к устью Дона, куда наступал Мираншах с юго-востока. Затем были бои на Кубани с черкесами, поселения которых были разграблены. Остаток теплого времени года воины Мавераннахра провели за осадой и штурмом замков в грузинских горах88. Все эти предприятия показывают собственные намерения Тимура: он придавал большое значение созданию как можно дальше продвинутой линии обороны от Золотой Орды. Своим походом на черкесов он затрагивал одновременно важные интересы мамлюков, так как в лице султана Баркука (прав. 1382-1399) в Каире пришли к власти черкесы, которые заботились о сохранении связей с их родиной, из которой они пополняли свои ряды. Тимур должен был, напротив, по возможности препятствовать взаимодействию между Каиром и Ордой, которое установилось в тринадцатом веке, — тогда кипчаки могли выступать в полках мам люков.

Зимой 1396 года войска Тимура завоевали и разграбили сначала Астрахань, которая была защищена со стороны замерзшей реки укреплениями, построенными из льда. Другие подразделения опустошили Сарай, старую столицу Синей Орды. Причиной этого разбойничьего набега, из-за которого пришлось на время покинуть зимний лагерь на Тереке, была печальная необходимость. Произошел массовый падеж скота, ужасающий недостаток зерна ставил под сомнение выживание войска. Но благодаря разбойничьим набегам можно было немного облегчить положение89,

Как только наступила весна 1396 года, отважные вылазки против грузинских горных гнезд начались снова; они находились так высоко, что у «того, кто их рассматривал, шапка соскакивала с головы»90 , Тимур сам повел к этой цели войско, которое лучше всего ориентировалось в высокогорном массиве. Иногда даже эти люди не знали, что делать дальше. Если положение горы позволяло, то с более высоких скал спускали на канатах большие ящики, сколоченные на месте, с которых сражались против гарнизона91. Все эти усилия служили также цели передать Мираншаху, «наследнику трона Хулагу», как можно более защищенную империю, которая должна была простираться от Багдада до Баку, от Хамадана до Центральной Анатолии92. Настоятельно необходимым стало снова вмешательство Тимура в дела провинции Фарс летом. В Йезде вспыхнуло восстание; только после прибытия подкрепления Пир Мухаммед смог его подавить. До Хормуза на заливе попытался Тимур укрепить свое господство.

Однако все это происходило в то время, когда возвращение в Самарканд было уже решенным делом. Семнадцатого июля 1396 года Тимур отправился туда из Султании со своим войском93. Он проехал через Хорасан, первый тимуридский наместник которого, сын Тимура Мираншах теперь имел резиденцию в Тебризе94, взяв на себя трудную задачу защищать от Золотой Орды с трудом построенную заставу. Подчиняющийся Мираншаху мирный союз Тимур послал в Азербайджан, для усиления стоящих там войск95. В 1397 году он назначил своего родившегося в 1377 году сына Шахруха наместником Хорасана; в июне тот прибыл в Герат96. Ему стали принадлежать также Сис-тан и Мазендеран, военная дорога, ведущая оттуда на запад до Рея, а также горная страна Фирузкух9 . После этих мер Иран казался, прежде всего, умиротворенным и подготовленным к нападению извне. До середины 1398 года Тимур занимался расширением своей столицы. Затем снова отправился в поход, в Индию.

Тохтаммш был навсегда исключен из числа врагов, но не благодаря последним победам Тимура; скорее бывшему фавориту «господина счастливых обстоятельств» после поражения от Темир-Кутлуя в 1399 году больше не удалось вернуть трон Золотой Орды. Тохтамыш затерялся в отдаленных областях, так как его преследовали. В верхнем течении Оби, приблизительно между устьями Чулыма и Томи, он снова создал напоследок маленькое ханство, и ему еще пришлось апеллировать к великодушию Тимура, прежде чем он был убит в 1405 году под Тюменью в Западной Сибири Сади Беком (прав. 1401-1407), преемником Темир Кутлуя98.

Ревностно верующий шахиншах, господин счастливых обстоятельств, по решению сфер их завоевавший мир заместитель Господа приказал войску сесть на коней и скакать плечом к плечу для освидетельствования, с оружием, подготовки к военным делам коня и всадника. У подножия хребта Эльбурс течет Самур, в пяти парасангах от Каспийского моря. Послушные приказу, сели на коней полки и выступили испытанным боевым порядком, левый фланг на гребне Эльбурс, правый на море. От гор до моря тянулись стройными рядами, железо вверху, железо внизу; шлемы проверенных в бою богатырей, подковы быстрых, как ветер коней! — Яркое сияние от диска луны! — Такое количество, что со времен Чингисхана никто не сообщал о чем-либо подобном, не говоря уже о том, что кто-то видел такое! Господин счастливых обстоятельств, обласканный фортуной, окруженный помощью Бога, сделал круг от левого фланга через центр к правому флангу армии, пароль которой триумф, и его благословенная персона сама произвела освидетельствование... Эмиры и их герои опустились на колени, раскрыли губы для слов искренней услужливости, для выражения похвалы, и готовности на жертвы:

Счастливым предзнаменованием стал

ты для империи,

ты разбиваешь голову восстания!

В высшей сфере покоится твой трон,

твое счастье омолодило нам мир!

Головой и сердцем — всецело служили мы,

сокрушили нас и подковы твоего коня!

И были земля и море полны врагов

благодаря силе твоего счастья, коронованный

Течем мы с кровью по широкой долине

днем, когда идет рубка и бои на копьях,

С дубиной, пикой, клинком, стрелой растекаемся мы подобно Оксу.

Все они на коленях подвели ему согласно обычаю свою оседланную лошадь. Но он говорил с ними благожелательно, привязал к себе их сердца, обещая милость правителя. И когда он, охраняемый Богом, вернулся в центр, ударили литавры и барабаны, трубили в рог и трубы, рубили обнаженными клинками в направлении врагов, и так сильно звучали трубы, что горы задрожали и море взволновалось 99.

Уже перед первой крупной битвой против Золотой Орды мы ознакомились с подобной сценой100: смотр войск и присяга на верность одновременно. Сейчас мы находимся перед решающей битвой на Тереке. То, что были произнесены именно эти слова, невероятно. Нас занимает то обстоятельство, что летописец считает их уместными. Через несколько лет после смерти великого завоевателя он пишет для его сына Шахруха волнующую историю смелых военных походов. От пышных хвалебных речей он не может при этом отказаться, это нужно понимать. Но Жазди, наш хронист, не только произносит хвалебные речи, его труд свидетельствует о том, что его заботят подробности, факты, даты, и когда он с восхищением описывает громадные укрепления города Амида и уверяет, что он знает их не только понаслышке, а по собственному наблюдению101, то ом имеет, наконец, на это право, так как он не был оторванным от мира кабинетным ученым, а, вероятно, имел собственный опыт военных времен. Он был подданным Тимуридов, а это были и те эмиры, которые присягали на верность Тимуру перед битвой на Тереке. Не дословное содержание передавали тогда, а, пожалуй, говорили о смысле в подобных ситуациях — и это достойно нашего внимания.