Zealot. Иисус: биография фанатика

Следует отметить, что хотя Самаритянин и называл себя «мессией», он имел в виду не совсем то, что понимали под этим словом иудеи. Самаритянский эквивалент слова «мессия» — Taheb. Однако Taheb все же напрямую связан с мессией. По сути, оба слова были синонимичны, о чем свидетельствуют слова самаритянки в Евангелии от Иоанна, которая говорит Иисусу: «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все» (Ин. 4. 25).

Иосиф Флавий был первым, кто использовал латинское слово «сикарии» (Иудейская война 2. 254–255), хотя очевидно, что он заимствовал термин у римлян. Это слово появляется в Деян. 21. 38, где оно относится к «лжепророку», известному как «Египтянин» (за него ошибочно принимают Павла). Текст утверждает, что у Египтянина было четыре тысячи последователей, что представляется более вероятным, нежели тридцать тысяч, о которых пишет Флавий (Иудейская война 2. 247–270). Надо сказать, что в Иудейских древностях Флавий приводит гораздо более скромное число (20. 171). Хотя Иосиф Флавий описывает сикариев как «разбойников иного типа», слова «сикарий» и «разбойник» у него взаимозаменяемы во всем тексте Иудейской войны. По сути, временами он пишет «сикарии», имея в виду шайки разбойников, не использовавших кинжалы в качестве оружия. Вероятно, Флавий проводит границу между «сикариями» и «остальными разбойниками» ради ясности своего повествования, чтобы читателю было понятно, о какой группе идет речь, однако можно привести доказательства того, что после возвышения Менахема в первый год войны сикарии стали отдельной, узнаваемой группой — именно той группой, которая захватила Масаду. См. Shimon Applebaum, «The Zealots: The Case for Revaluation», Journal of Roman Studies 61 (1971): 155–70. С моей точки зрения, лучшим и наиболее современным исследованием о сикариях является книга Mark Andrew Brighton, The Sicarii in Josephus’s Judean War: Rhetorical Analysis and Historical Observations (Atlanta: Society of Biblical Scholarship, 2009).

Другие взгляды на сикариев можно найти в работах Эмиля Шурера (Emil Schurer, A History of the Jewish People in the Time of Jesus Christ, 3 vols. (Edinburgh: T&T Clark, 1890)), который видит в сикариях ответвление партии зелотов; Мартина Хенгеля (Martin Hengel, The Zealots (Edinburgh: T&T Clark, 1989)), который не согласен с Шурером и утверждает, что сикарии были просто одной из разбойничьих групп, проповедовавшей крайнюю жестокость; Соломона Цейтлина (Solomon Zeitlin, «Zealots and Sicarii», Journal of Biblical Literature 81 (1962): 395–98), который считает, что сикарии и зелоты были различными и враждебными по отношению друг к другу группировками; Ричарда Хорсли (Richard A. Horsley, «Josephus and the Bandits», Journal for the Study of Judaism 10 (1979): 37–63), для которого сикарии были просто местным явлением, частью более широкого движения «социального бандитизма», которое процветало в стране, и, наконец, Мортона Смита (Morton Smith, «Zealots and Sicarii: Their Origins and Relation», Harvard Theological Review 64 (1971): 7–31), который считает, что термины типа «сикарии» и «зелоты» были не статическими обозначениями, а скорее выражением общих и широко распространенных чаяний, связанных с библейской идеей «ревности» — именно последнюю точку зрения я полностью разделяю и провожу на страницах своей книги.

В Иудейских древностях, написанных через некоторое время после Иудейской войны, Иосиф Флавий высказывает мысль о том, что подстрекателем к убийству первосвященника Ионафана был римский проконсул Феликс, преследовавший собственные политические цели. Некоторые ученые, в особенности Мартин Гудман (Martin Goodman, The Ruling Class of Judea (Cambridge: Cambridge University Press, 1987)), продолжают отстаивать эту точку зрения, глядя на сикариев как на простых наемных убийц. Это маловероятно. Прежде всего объяснение, приведенное в Иудейских древностях, противоречит более раннему (и по этой причине, возможно, более надежному) рассказу самого Флавия в Иудейской войне, где участие Феликса в убийстве Ионафана никак не упоминается. Фактически в описании убийства первосвященника в Иудейских древностях роль сикариев вообще не отражена. Вместо этого текст говорит о «разбойниках» (lestai). В любом случае, рассказ об убийстве Ионафана в Иудейской войне написан с целью подчеркнуть идеологические/религиозные мотивы сикариев (отсюда их лозунг «Нет господина кроме Бога!») и в качестве прелюдии к более важным убийствам первосвященника Анана бен Анана (62 г. н. э.) и Иисуса бен Гамалиила (63–64 гг. н. э.), что в итоге привело к началу войны с Римом.

Слова Тацита о Феликсе приводятся по изданию Geza Vermes, Who’s Who in the Age of Jesus (London: Penguin, 2005), p. 89. Цитата из Иосифа Флавия о том, что «всякий ожидал своей смерти с каждой минутой» взята из Иудейской войны(7. 253).

На самом деле после Гессия Флора Рим присылал еще одного наместника, Марка Антония Юлиана. Но это было в годы Иудейской войны, и, судя по всему, ему даже не удалось войти в Иерусалим.

Речь Агриппы взята из Иудейской войны (2. 355–378). Она, безусловно, является плодом творчества самого Флавия.

Больше об истории Масады и изменениях, произошедших при Ироде, см. в Solomon Zeitlin, «Masada and the Sicarii», Jewish Quarterly Review 55.4 (1965): 299–317.

Похоже, Иосиф Флавий намеренно избегает использования слова «мессия» в отношении Менахема, но рассказывая о нем как о признанном народом «царе-помазанннике» он, несомненно, описывает явления, согласно Ричарду Хорсли, «можно понимать как конкретные примеры народных „мессий“ и их движений» (Horsley, «Menahem in Jerusalem», 340).

Замечательные образцы монет, отчеканенных восставшими иудеями, приведены в работе Ya’akov Meshorer, Treasury of Jewish Coins from the Persian Period to Bar Kokhba (Jerusalem and Nyack, NY, 2001).

Текст речи, произнесенной перед сикариями Элеазаром, сыном Иаира, можно прочитать у Иосифа Флавия (Иудейская война.7. 355). Цитата из Тацита о «временах, исполненных несчастий» приведена по изданию Goodman, Rome and Jerusalem, 430 (Тацит. История. I. 2. Цит. по Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Том II. «История». М., 1993. Пер. Г. Кнабе).

Партию зелотов возглавлял революционно настроенный священник по имени Элеазар, сын Симона. Некоторые исследователи утверждают, что это был тот самый начальник стражи Элеазар, который захватил власть над Храмом в самом начале восстания и прекратил все жертвоприношения во имя императора. Подробнее такая точка зрения освещена в Rhoads, Israel in Revolution; см. также Geza Vermes, Who’s Who in the Age of Jesus, 83. Последний автор утверждает, что это тот же самый Элеазар, который убил Менахема. Это маловероятно. Начальника стражи звали Элеазар, сын Анании, и, как продемонстрировали Ричард Хорсли и Мортон Смит, он не имел никакого отношения к Элеазару, сыну Симона, возглавившему группировку зелотов в 68 г. н. э. См. Smith, «Zealots and Sicarii», Harvard Theological Review 64 (1971): 1–19, и Horsley, «The Zealots: Their Origin, Relationship and Importance in the Jewish Revolt», Novum Testamentum 28 (1986): 159–92.

Бо́льшая часть имеющейся у нас информации об Иоанне из Гисхалы получена из текстов Иосифа Флавия, с которым Иоанн находился в крайне неприязненных отношениях. По этой причине Иоанн у Флавия выглядит сумасшедшим тираном, который своей жаждой власти и крови навлек опасность на весь Иерусалим. Никто из современных ученых не воспринимает всерьез это описание. Для лучшего понимания фигуры Иоанна см. Uriel Rappaport, «John of Gischala: From Galilee to Jerusalem», Journal of Jewish Studies 33 (1982): 479–93. По поводу отношения Иоанна к идее ревности и его эсхатологических представлений Раппапорт верно отмечает, что хотя с уверенностью говорить о религиозно-политических взглядах Иоанна довольно трудно, его союз с зелотами наводит на мысль, что он, по меньшей мере, относился с симпатией к их идеологии. В любом случае Иоанн со временем взял верх над зелотами и поставил под свой контроль внутреннюю часть Храма, хотя, по всем источникам, он позволил Элеазару, сыну Симона, пусть номинально, но оставаться во главе группировки зелотов вплоть до того момента, когда в Иерусалим вошел Тит.