Zealot. Иисус: биография фанатика

О жизни Иисуса в Сепфорисе см. работу Richard A. Batey, Jesus and the Forgotten City: New Light on Sepphoris and the Urban World of Jesus (Grand Rapids, MI: Baker Book House, 1991). Археологические изыскания Эрика Мейерса поставили под некоторое сомнение общепринятое мнение о том, что город был разорен Варом, как пишет Иосиф Флавий в Иудейской войне (2. 68). См. «Roman Sepphoris in the Light of New Archeological Evidence and Research», The Galilee in Late Antiquity, ed. Lee I. Levine (New York: Jewish Theological Seminary of America, 1992), 323.

Хотя возможно, что Иуда был родом из города Гамала в Голане, его знали под именем Иуды Галилеянина. До сих пор идут активные споры о возможных родственных отношениях между Езекией и Иудой Галилеянином. Хотя невозможно окончательно доказать, что Иуда Галилеянин и Иуда-разбойник, сын Езекии — это одно и то же лицо, именно это предположение высказывает Иосиф Флавий (дважды!), и я не вижу оснований сомневаться в его словах (см. Иудейская война 2. 56 и Иудейские древности 17. 271–272). Больше о генеалогических связях между Иудой и Езекией см. соответствующую статью в книге Geza Vermes, Who’s Who in the Age of Jesus (New York: Penguin, 2006), 165–67, а также работу J. Kennard, «Judas the Galilean and His Clan», JQR 36 (1946): 281–86. Противоположную точку зрения см. в работе Richard A. Horsley, «Menahem in Jerusalem: A Brief Messianic Episode Among the Sicarii — Not ‘Zealot Messianism’», Novum Testamentum XXVII. 4 (1985): 334–48. О нововведении Иуды Галилеянина и его воздействии на более поздние революционные группы см. Morton Smith, «The Zealots and the Sicarii», Harvard Theological Review 64 (1971): 1–19.

Библейская идея «ревности» лучше всего передается словами «ревностный гнев», она выводится из божественной природы Господа, который в Библии назван «огнь поядающий, Бог ревнитель» (Втор. 4. 24). Самым прославленным образцом библейской ревности считается Финеес, внук Аарона (брата Моисея), чьи спонтанные поступки в Библии подаются как выражение Божьего гнева и возмездия за грехи народа Израиля и становятся образцом праведного поведения (Чис. 25). Cм. How to Win a Cosmic War, 70–72. Также см. соответствующую статью в The Anchor Bible Dictionary, 1043–54.

Ричард Хорсли отрицает предположение о том, что у Иуды Галилеянина были мессианские амбиции. Но его точка зрения основывается на двух допущениях: во-первых, что Иуда не был потомком Езекии, вождя разбойников, о чем уже говорилось выше, и во-вторых, что Иосиф Флавий напрямую не называет Иуду «царем» или «мессией», а говорит о нем как о «софисте» (этот термин не имеет мессианского подтекста). См. Menahem in Jerusalem, 342–43. Однако Иосиф явно высмеивает Иуду за то, что он называет «притязаниями на царство». Что еще могут означать эти слова, кроме как наличие у Иуды претензий на роль мессии (т. е. царя)? Более того, тем же словом «софист» Флавий называет Матфия (Иудейские древности 17. 6), который явно был связан с мессианскими чаяниями времен восстания Маккавеев, и Менахема (Иудейская война 2. 433–448), чьи претензии на роль мессии не вызывают сомнений. По этому вопросу я согласен с Мартином Хенгелем (Martin Hengel), который пишет, что «династия вождей, начинающаяся с Иуды [Галилеянина], в одном из представителей которой, Менахеме, претензия на роль мессии проявилась со всей очевидностью, позволяет предположить, что уже сам создатель „Четвертой философии“ заложил в нее мессианские основания» (см. The Zealots (London: T&T Clark, 2000), 299). Однако я не согласен с Хенгелем в том, что последователей «Четвертой философии» можно с полным правом называть зелотами. Скорее, я склоняюсь к мысли о том, что они проповедовали ревнительство как библейскую доктрину, требовавшую устранения чужеземных элементов со Святой Земли, и поэтому использую применительно к ним слово «зелот» в его широком смысле. Подробнее об использовании слова «софист» у Флавия см. примечание 71 к переводу Иудейской войны, сделанному Уистоном (книга 2, глава 1, часть 3).

Существует очень мало исторических свидетельств, говорящих о жизни Понтия Пилата до того, как он получил должность префекта в Иерусалиме, но Энн Роу (Ann Wroe) опубликовала интересную книгу под названием Pontius Pilate (New York: Random House, 1999), которая, не будучи научным исследованием, тем не менее представляет интерес для читателя. Что касается разницы между должностями префекта и прокуратора, то, если говорить коротко, ее не было, по крайней мере в такой небольшой и сравнительно незначительной провинции, как Иудея. Иосиф Флавий в Иудейских древностях (18. 5. 6) называет Пилата прокуратором, в то время как Филон упоминает его как префекта. Вероятно, в то время эти термины были взаимозаменяемыми. Я предпочитаю использовать вместо них слово «наместник».

О щитах в иерусалимском Храме см. работы G. Fuks, «Again on the Episode of the Gilded Roman Shields at Jerusalem», Harvard Theological Review 75 (1982): 503–7, и P. S. Davies, «The Meaning of Philo’s Text about the Gilded Shields», Journal of Theological Studies 37 (1986): 109–14.

О причинах восстания иудеев против Рима было написано очень много работ. Несомненно, существовал целый комплекс социальных, экономических, политических и религиозных причин для недовольства, который в итоге привел к Иудейской войне, но Дэвид Роудс (David Rhoads) в своей книге Israel in Revolution: 6–74 C.E. (Philadelphia: Fortress Press, 1976) выделяет шесть основных мотивов: (1) иудеи защищали Закон Бога; (2) иудеи верили, что Господь приведет их к победе; (3) иудеи хотели избавить священную землю от иноземцев и язычников; (4) иудеи стремились защитить священный город Иерусалим от осквернения; (5) иудеи хотели очистить Храм и (6) иудеи надеялись, что их действия ускорят наступление конца времен и приход мессии. Однако некоторые ученые (и я причисляю себя к их категории) подчеркивают превосходство эсхатологических чаяний над остальными причинами. См., например, A. J. Tomasino, «Oracles of Insurrection: The Prophetic Catalyst of the Great Revolt», Journal of Jewish Studies 59 (2008): 86–111. Другие предостерегают от того, чтобы придавать слишком большое значение апокалиптическим идеям в мотивации восставших. См., например, Tessa Rajak, «Jewish Millenarian Expectations», The First Jewish Revolt, ed. Andrea M. Berlin and J. Andrew Overman (New York: Routledge, 2002), 164–88. Автор пишет: «Ожидание грядущего Конца времен… не было типичным умонастроением в иудаизме I века». Однако я считаю, что свидетельства источников говорят в пользу противоположной точки зрения, поскольку связь между мессианскими идеями и Иудейской войной в рассказе Иосифа Флавия показана предельно ясно.

Что касается списка претендентов на роль мессии, которые появились накануне Иудейской войны, то П. У. Барнетт (P. W. Barnett) утверждает, что, так как Иосиф Флавий не использует слово baselius («царь») в отношении этих претендентов (за исключением Египтянина), они считали себя не мессиями, а «пророками». Но тот же Барнетт отмечает, что эти пророки «предвосхищали некий великий акт эсхатологического искупления», который, в конце концов, является неотъемлемым правом мессии. См. P. W. Barnett, «The Jewish Sign Prophets», New Testament Studies 27 (1980): 679–97. Джеймс Макларен (James S. McLaren) пытается (и, по моему мнению, неудачно) избежать чрезмерного подчеркивания мысли о том, что иудеи ожидали «божественного содействия» в победе над римлянами или что ими руководило мессианское рвение, утверждая, что иудеи «просто верили, что они добьются успеха» примерно так же, как немцы были уверены, что разгромят Британию. Но что иное означал подобный оптимизм в Палестине I века, как не уверенность в Божьей помощи? См. «Going to War Against Rome: The Motivation of the Jewish Rebels», in The Jewish Revolt Against Rome: Interdisciplinary Perspectives, ed. M. Popovic, Supplements to the Journal for the Study of Judaism 154 (Leiden, Netherlands: Brill, 2011), 129–53.