Русские Украйны. Завоевания Великой Империи

И, может быть, во всем свете не существовало столь замечательного примера противоположности во внешнем виде этих торговых местечек. Кяхта походила на красивый квартал европейского города, и главная её церковь, увенчанная позолоченным куполом, считалась богатейшим храмом Сибири. Маймачен символизировал предместье Пекина, поэтому содержался гораздо лучше, чем другие города севера Китая. Ворота покрывали скульптуры, стены оклеены полосами красной бумаги. Во всех жилищах пели птицы, и загнутые кверху углы крыш увешаны колокольчиками, которые постоянно звонили при малейшем ветерке. Между двумя слободами китайцы воздвигли высокую досчаную стену в форме ширм, чтобы предохранить свои дома от пагубного влияния русской духовности. На этих ширмах они нарисовали иероглиф «счастье». Так, всякое вредное влияние, исходящее из Кяхты, равно как и русское богохульство, задерживалось китайским экраном и отражалось в пустыню.

После Кяхты главный город в бассейне Селенги — Верхнеудинск, лежит у слияния Уды и Селенги, по которой пароходы поднимались сюда. Портом на Байкале для этого города служило село Посольское, дома которого теснились вокруг богатого монастыря на западной стороне устья Селенги. Деревня Лиственничная на берегу залива, откуда выходит Ангара, служила пристанью, где едущие из Иркутска путники садились на суда, чтобы переправиться через Байкал. Култук на западной оконечности озера — рыболовная гавань. Душ-Качан у северного конца бассейна — тоже пристань, где тунгусы платили ясак шкурами пушных зверей.

Столица Восточной Сибири — Иркутск, стоит не на берегу реки Иркута. В 1652 г., через 9 лет после открытия Ангары, казак Иванов основал на левом берегу этой реки, при впадении в нее Иркута, контору для выемки у туземцев шкурок пушного зверя. Но с 1669 г. эта торговая колония переместилась на другую сторону Ангары, к устью её притока Иркута. Здесь мало-помалу выстроился большой город Иркутск. Большинство жителей составляли мужчины: чиновники, солдаты, купцы. Зимой население города увеличивали тысячи золотоискателей, возвращавшихся из окрестных долин.

Иркутск, с широкими и прямыми улицами, низкими домами, гордилась тем, что здесь находится одно из древнейших зданий Сибири. Но это не что иное, как остатки острога, построенного казаками в 1661 г. На триумфальных воротах города, воздвигнутых в 1858 г., после заключения Айгунского трактата, красуется горделивая надпись: «Дорога к Великому океану». Первенство в городе держали винокуренные и водочные заводы.

В ноябре 1722 г. казаков Иркутской провинции определили для службы на границе с Китаем и разрешили их семьям жить в острожках-караулах.

В 1758 г. 400 семей переселены в Забайкалье для охраны Акшинского участка границы. В 1761 г. из них формировали команды пограничников, в том числе на Тункинской дистанции. Через 3 года на их усиление вновь переселили часть иркутских казаков. В мае 1798 г. Военная коллегия учредила в Иркутске 5-сотенный казачий полк (4 сотника, 8 урядников, 16 капралов, 379 казаков — всего 407 человек). В 1798 г. казаки Иркутской губернии переданы гражданскому ведомству.

В 1822 г. из казаков сформирован 6-сотенный Иркутский городовой конный полк. В 1851 г. полк переподчинен Военному ведомству и реорганизован в Иркутский конный казачий полк.

В 1871 г. полк упразднен и сформирована отдельная Иркутская казачья сотня (1 командир сотни, 1 помощник командира, 4 командира команд, 12 урядников, 1 трубач, 110 казаков, 4 писаря и 6 денщиков). Срок службы: полевой 15 лет и внутренней 7 лет, с чередованием — 1 год на действительной службе и не менее 2 лет на льготной. По достижении 42 лет казаки выходили в отставку. Казаки, находившиеся на льготе, подчинялись гражданскому ведомству (МВД). По свидетельству П. А. Кропоткина, посетившего Тункинскую дистанцию, казачьи станицы постепенно стали утрачивать свой особый облик, а казачье население непрерывно смешивалось с коренным бурятским населением. Нередко можно было встретить казаков и казачек с бурятскими лицами, свободно говоривших по-русски и по-бурятски, занимавшихся как земледелием и скотоводством, так и охотой и рыболовством.

В 1904 г. с началом Русско-японской войны казаки развернули Иркутскую казачью сотню в 3-сотенный дивизион и взяли под охрану монгольскую границу в долине Иркута. В 1906 г. дивизион расформирован и обращен в прежний состав сотни.

В Первую мировую войну казаки выставили Иркутский 3-сотенный дивизион. В 1915 г. сформированы несколько маршевых команд и отправлен на фронт конный полк.

В 1917 г. иркутские казаки насчитывали свыше 12 000 человек обоего пола и пользовались 81 тыс. десятин земли. В марте 1917 г. Учредительный круг провозгласил создание Иркутского казачьего войска. Первым атаманом стал генерал П. П. Оглоблин. В Гражданскую войну иркутские казаки сражались на стороне белых и боролись с отрядами красных партизан.

Глава 4. Моряки на Амуре

Если император Петр Великий вывел Русь к Балтике, а Екатерина II — на Черное море, то Николай I в середине XIX в. обеспечил свободный речной выход в Тихий океан, так как огромная империя уже не могла играть в Азии роль только сухопутной державы и вознамерилась стать еще и морской. А для господства в водах Тихого океана требовались военно-морские базы.

Так как Китай почти 150 лет не допускал никого плавать по Амуру, эту реку не удавалось исследовать. Между тем Амур мог дать ожидаемые выгоды только при условии, что его устье доступно для судов с моря. И после реформ Петра I Великого, прекратившего самоизоляцию Москвы и основавшего Российскую империю, интерес к Амуру возрос. Для этого с конца XVIII в. из Петербурга сюда посылались гидрографические экспедиции, сделавшие ошибочный вывод о недоступности реки с моря.

Исследователей смущали слухи, что Китай якобы защитил Амур мощными крепостями и сильной флотилией. Лишь в 1844 г. Николай I приказал выяснить судоходность Амура с моря. Но, опасаясь насторожить Англию и Китай, это не сделали. Год спустя к устью реки пошел небольшой бриг Российско-Американской компании «Константин» под командованием поручика корпуса штурманов Гаврилова. Однако из-за. недостатка средств и по болезни Гаврилову не удалось выполнить поручение. Неудача побудила Николая I отказаться от этих попыток.

Но вопрос вскоре возбудил капитан-лейтенант Г. И. Невельской (1813–1876). Собрав исторические сведения об Амуре и сопоставив все факты, Невельской сделал вывод, что устье Аура проходимо. Назначенный командиром транспорта «Байкал», которому предстояло идти в Тихий океан, Невельской просил разрешения исследовать устье Амура. Ходатайство это, поддержанное генерал-губернатором Восточной Сибири Н. И. Муравьевым (впоследствии графом Амурским) и начальником главного морского штаба, адмиралом, князем А. Е. Меншиковым, представили императору Николаю I. Прибыв в Петропавловск и сдав груз, пылкий Невельской, не ожидая высочайшего разрешения, направился к устью Амура и здесь 42-дневным плаванием блестяще подтвердил правильность своих предположений: Амур оказался доступным для морских судов.

Одновременно Невельской открыл: 1) что Сахалин, который все считали полуостровом, есть остров, отделенный от материка удобным для морских судов проходом; 2) что Амурский лиман имеет два доступных входа со стороны моря — из Татарского пролива и из Японского моря, и 3) что на юго-восточном берегу Охотского моря имеется закрытая от всех ветров бухта святого Николая, превосходящая своими качествами бухты всех русских портов на Дальнем Востоке.

Так удалось рассеять почти 200-летнее заблуждение, и Сибирь, отрезанная от океана тундрами, горами и тайгой, получила возможность сообщения с побережьем. Послав донесение в Петербург, Невельской продолжил исследование реки. Между тем эту бурную деятельность петербургские старцы встретили враждебно и предлагали наказать его за дерзкий, самовольный уход из Петропавловска. Однако император Николай I не только простил Невельского, но и наградил чином капитана 2-го ранга.