Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди

Первое, что увидел Гора при свете чердачного окна, — торчащий из-за дымаря ствол автомата. На счастье сыщика, бандит в этот момент контролировал оконный проем и звук открываемого люка не услышал. Решение созрело в голове Горы мгновенно: откинув крышку, он бросился к дымарю. Услышав его шаги, бандит повернул голову на шум и тут же попытался развернуть автомат в сторону люка. Но ему не хватило каких-нибудь долей секунды. Гора ногой выбил «калаш» из рук бандита, а следующим ударом опрокинул его на деревянный настил чердака. Все было кончено за полминуты. За это молниеносное задержание оба милиционера будут представлены к правительственным наградам.

Тем же июлем в Ленинграде удалось задержать не совсем традиционного преступника — вуайериста Александра Караваева. Для несведущих поясню: вуайеристы это такие граждане, которые имеют периодическую или постоянную наклонность тайно наблюдать за раздевающимися людьми, за тем, как они занимаются сексом. Караваев был из этого числа, причем на «обнаженку» подсел уже давно — лет десять назад, и даже три месяца лечился в психушке. Но лучше от этого не стал. Выйдя на свободу, он вскоре вновь взялся за старое. Поскольку порнушных журналов в те годы в Советском Союзе в открытой продаже не было и даже завалящую фотографию какой-нибудь дамы, одетой «топлес», тоже было днем с огнем не сыскать, Караваев решил штамповать такие фотки собственноручно. И придумал следующее. Купив фотоаппарат, он укладывал его на дно хозяйственной сумки и выходил на охоту — в оживленные места города типа магазинов, рынков и т. д. Там он подходил к понравившейся ему женщине, опускал ниже подола ее юбки свою сумку и с помощью фототросика приводил в действие фотоаппарат. Снимки получались, конечно, неважнецкие, но на безрыбье, как говорится…

В июле 75-го судьба занесла Караваева в дачный поселок под Ленинградом. Там погожим днем он заметил на одном из участков несовершеннолетнюю девочку, которая нагишом принимала душ. А поскольку Караваев и здесь не расставался со своим фотоаппаратом, то он тут же пристроился у забора и стал снимать через щель в досках вожделенную «обнаженку». Однако он успел щелкнуть своим аппаратом всего лишь пару-тройку раз, как вдруг сзади ему кто-то дал увесистого пинка. Обернувшись, извращенец увидел перед собой… мать девочки, которая некстати вернулась из магазина. «Ах ты, мерзавец!» — закричала женщина и принялась охаживать соглядатая хозяйственной сумкой. Испугавшись, что она своим криком поднимет на ноги весь поселок, Караваев схватил с земли первый подвернувшийся под руку камень и обрушил его на голову женщины. На ее беду, удар пришелся аккурат в висок. Смерть несчастной наступила практически мгновенно. В тот же день убийцу арестовали. Поскольку медицинская экспертиза признает его невменяемым, суд отправит Караваева на принудительное лечение в казанскую психушку.

Но вернемся в июль 75-го.

Никита Михалков продолжает в Одессе съемки фильма «Раба любви». Работа ладится, и снята уже большая часть натурного материала. Единственное ЧП, которое произошло на съемках, — смерть жены художника-постановщика ленты Александра Адабашьяна Марины. Она работала на фильме ассистентом режиссера, но в самом начале постановки внезапно заболела (у нее произошло заражение крови от обыкновенного укола). Ее положили в институт Вишневского, из-за чего ее мужу тоже пришлось остаться в Москве. Но потом Адабашьяна вызвал к себе лечащий врач Марины и сказал: «Вы знаете, Марина очень беспокоится о том, что вся группа уехала, а вы нет, значит, ее положение серьезно. Я вам гарантирую, что никакой опасности нет. Поезжайте!». И Адабашьян уехал в Одессу. Далее послушаем его собственный рассказ:

«В тот день мы снимали сцену «Рабы любви». Елену Соловей окружают поклонники у кинотеатра, она кричит: «Господа! Как вы можете это смотреть — это все ложь!». На следующий день я должен был улетать в Москву. Это уже потом, вспоминая, понял, почему сцену снимал второй оператор, а Паша Лебешев (Марина была его сестрой. — Ф. Р.) с дрожащими руками сидел рядом, и у всех в группе лица были какие-то странные. Оказывается, они договорились о случившемся мне не сообщать, мол, все равно все сам узнает. Помню, я летел в прекрасном настроении, вез жене черешню…

До сих пор не могу спокойно смотреть этот эпизод в «Рабе любви» — вспоминаю жару, эти страшные похороны и всю прилетевшую проститься с Мариной группу…».

Продолжается космический полет корабля «Салют-4» с двумя космонавтами на борту: Петром Климуком и Виталием Севастьяновым. До завершения двухмесячной программы полета остается чуть больше недели, а нервы космонавтов напряжены до предела. Два месяца в космосе — это серьезное испытание для нервной системы. Однажды между космонавтами возник конфликт из-за обычной пластмассовой бутылки с элеутерококком. Это сильное тонизирующее средство на спиртовой основе космонавты специально взяли с собой в полет, чтобы с его помощью лучше адаптироваться к условиям невесомости. Между собой решили, что полбутылки они выпьют в первые дни полета, а вторую «добьют» за неделю до спуска. Однако именно за неделю до завершения полета Климук внезапно обнаружил, что бутылка практически пуста. Естественно, подозрение сразу пало на второго члена экипажа — Севастьянова. Климук не стал ничего у него выяснять (видимо, решил, а чего выяснять, коли и так ясно, кто выпил жидкость) и перестал с ним разговаривать. Общался только по служебной необходимости.

В течение двух дней Земля пыталась выяснить суть конфликта между космонавтами, но те ничего не объясняли. Наконец на третий день разразился скандал. Начал его Севастьянов, который тоже, оказывается, думал, что жидкость выпил его напарник, и теперь высказал ему это в открытую. Климук парировал тем же: мол, жидкость выпил не я, а ты. Так они препирались в течение нескольких минут, пока с Земли их не заставили остановиться. Видимо, осознав, что зашли слишком далеко, космонавты решили помириться и допить остатки элеутерококка. Но когда они его разлили и выпили, то поперхнулись: жидкость оказалась слишком горькой. И тут до них дошло: никто из них к жидкости не прикасался, а вся спиртовая основа испарилась через полиэтиленовые стенки сосуда. Так был разрешен этот космический конфликт.

В понедельник, 21 июля, в столичных магазинах грампластинок в продажу поступила гибкая пластинка, на которой были записаны три песни в исполнении Аллы Пугачевой. Безусловным хитом пластинки была песня «Арлекино», с которой Пугачева победила на конкурсе «Золотой Орфей». Стоила пластинка 60 копеек и была раскуплена практически мгновенно, чему я сам был свидетелем: в ГУМе за ней выстроилась громадная очередь. Кстати, на самом Апрелевском заводе грампластинок, где печатался тираж «Арлекино», администрация выставила у выхода из цеха и заводской проходной милицейский кордон, поскольку знала — будут массовые кражи (рабочие проносили гибкие пластинки под одеждой, на животе). Думаете, помогло? Вот и нет: пластинки тырили даже сами милиционеры! Так будущая Примадонна отечественной эстрады вошла в каждый советский дом.

Тем временем Витаутас Жалакявичус продолжает снимать в Белоруссии фильм «В августе 44-го…». Причем снимает вопреки мнению автора романа Владимира Богомолова. Последний так и не смог смириться с трактовкой своего произведения именитым режиссером и продолжает бомбардировать киношное руководство требованиями вмешаться в ситуацию. В одном из своих писем писатель пожаловался на то, что за те несколько недель, что идут съемки, ему ни разу не показали отснятый материал. В итоге директору картины Криштулу по приказу свыше пришлось срочно вылетать в Москву, чтобы выполнить просьбу Богомолова.

Вспоминает Б. Криштул: «Я заказал уютный просмотровый зал на «Мосфильме». Богомолов пришел в спортивном костюме, стрижка «ежик», похож на спортсмена.

Когда зажегся свет, я понял сразу — материал ему не понравился. Все его претензии сводились к следующему:

— И это контрразведчики?! Небритые, в грязных гимнастерках (он, наверное, забыл, что его герои неделями прочесывали леса и деревни). Ваш режиссер не воевал, он не знает того, о чем делает фильм.