Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

В среду, 1 июля, в Москву с официальным визитом прибыл Президент Центрально-Африканской Республики Жан-Бедэль Бокасса, тот самый человек, которого несколько лет спустя международная общественность уличит в людоедстве. Оказывается, Бокасса давно страдал этим отклонением и даже в дальние поездки брал с собой человечину, которую ему готовил его шеф-повар Филипп Лингвисс. Человечина запечатывалась в консервные банки и могла храниться год при любой температуре. Сам Бокасса называл этот «деликатес» весьма цинично — «сахарной свининой» или «сардинами». Позднее выяснится, что за время своего правления он съест более 20 человек. Среди них — министры и оппозиционеры, представители собственной секретной службы и даже единственный (!) в стране профессор математики. Вот как опишет деяния своего шефа тот самый повар Ф. Лингвисс:

«Как-то ночью император велел мне приготовить завтрак. По его приказу солдаты открыли секретный замок огромного холодильника. Я чуть не упал в обморок — в морозильнике лежало разрубленное тело. Хотел отказаться, но меня припугнули. Тогда я выполнил приказ — удалил внутренности, нафаршировал тело рисом и хлебом, поперчил. Жарил на огромном противне, поливая джином. Утром подал блюдо императору, который всю ночь пил. Он начал с рук, ел с удовольствием, причмокивая…» Вот такой, с позволения сказать, человек прилетел 1 июля в Москву. Далее послушаем рассказ М. Озерова, который в те дни работал в ТАСС:

«Болванку» сообщения о прибытии Бокассы я заготовил заранее. Но она не пригодилась. За полчаса до приземления самолета из Банги (столица ЦАР. — Ф. Р.) поступил список делегации, и стало очевидно, что в Москве мы встретим совсем не тех людей, которых ждали. Бокасса неожиданно произвел перетасовку правительства. Пришлось срочно вносить в информацию новые имена и новых министров.

Во Внуково-2 встречающие приехали заранее. Тогда я впервые подумал о том, о чем в последующие годы здесь, в аэропорту, размышлял постоянно. Глядя на многочисленных «мальчиков» из Девятого управления КГБ («девятка», как ее называют), на сверхлюбезных, всегда улыбающихся девушек из «Аэрофлота», на киоски с газетами, парфюмерией, кондитерскими изделиями, к которым никто не подходил, на суперстерильные холлы, комнаты, коридоры и туалеты, я задавался вопросом: в какую же сумму обходится прилет сюда одного-единственного самолета за несколько суток?

Конечно, Аэропорт в немалой степени — лицо страны, да и о безопасности иностранных правителей надо беспокоиться, однако нужен ли такой размах?..

Но вот садится самолет. Через несколько секунд подан трап. От него к зданию аэровокзала ведет красная ковровая дорожка. На дальнем конце дорожки стоит Подгорный (Николай Подгорный — Председатель Президиума Верховного Совета СССР, то есть президент страны. — Ф. -Р.), за ним — чины поменьше. В дверях лайнера появляется негр. Он совсем коротышка. Пиджак весь в орденах, медалях, каких-то ярких значках (Бокасса любил три вещи: награждать самого себя, жениться на белых девушках и есть человечину).

Под звуки марша гость ступает на дорожку. Навстречу ему идет Подгорный. Еще шаг, еще…

Но что это?

Бокасса выхватывает шпагу и замахивается.

«Мальчики» кидаются вперед. Наш президент отшатывается.

А Бокасса, радостно смеясь, убирает шпагу в ножны.

Это было принятое в ЦАР приветствие, о котором мы не подозревали.

А дальше все встало на круги своя: долгое рукопожатие (поцелуев, правда, не было), обход почетного караула, приветственные речи, эскорт мотоциклистов…

На первом раунде переговоров в Кремле я обнаружил, что наш президент чуть ли не заискивает перед центральноафриканским. Тот «выдает» пещерные высказывания, а собеседник из Кремля приветствует «меткость» суждений, все время кивает.

— По-моему, это уже не гостеприимство, а лицемерие! — не удержался я в разговоре с Лукьяновым (коллега Озерова по работе в ТАСС. — Ф. Р.). Борис Борисович, освещавший не одну сотню визитов, усмехнулся:

— Скоро перестанешь удивляться. Пойми: нам нужен Бокасса. Точнее, богатейшие полезные ископаемые его страны.

Нашу заинтересованность в развитии отношений с ЦАР я понимал. А вот от удивления во время визита так и не избавился. Ну как было не поразиться «исторической» речи Бокассы на завтраке, который устроили в его честь исполкомы Ленинградского областного и городского Советов! Помимо изысканных яств и вин, гостю приготовили его любимое блюдо — посадили рядом с ним двух красоток: блондинку и брюнетку. После нескольких рюмок «Столичной» президент зашептался с ними и вдруг громко вскрикнул, дабы перекрыть шум уже бурного к тому времени застолья:

— Хочу сделать правительственное заявление!

Бокасса встал и объявил, что под влиянием приятных впечатлений от Советского Союза меняет свою внешнюю политику. Что имеется в виду? Разрывает дипломатические отношения с Израилем и устанавливает отношения с Вьетнамом.

Раздались аплодисменты. Бокасса расправил плечи, поднялся на цыпочки, чтобы казаться выше, и с гордостью посмотрел на соседок: вот я каков!

Позже наши мидовцы-африканисты рассказали, что женщинам, которым Бокасса начинал симпатизировать, можно было лишь сочувствовать. Красавица из Канады, ставшая одной из его жен, исчезла, еще одна супруга, кажется, швейцарка, была просто-напросто съедена собственным мужем. Наших девушек, внесших свою лепту в «потепление политического климата», я больше не видел, но полагаю, что они избежали подобной участи, хотя, возможно, «отблагодарили» президента…»

Кстати, Бокасса был женат аж 17 раз и произвел на свет 55 детей. Каждый из его отпрысков становился принцем и мог после смерти отца наследовать его трон (чтобы не запутаться в детях, всем принцам накалывали на одежду специальный золотой значок с портретом Бокассы). Дети росли в невообразимой роскоши и люто ненавидели друг друга, что вполне объяснимо: каждый из них мог стать правителем. Когда принцы дрались между собой, охране строго-настрого было запрещено их разнимать, Однажды, когда один из сыновей умер от лихорадки, все его братья от мала до велика буквально прыгали от радости — одним претендентом на трон стало меньше. Когда сыну императора исполнялось 12 лет, отец дарил ему искушенную в любви наложницу, чтобы она сделала его настоящим мужчиной.

1 июля в Москве скончался актер Петр Репнин. Широкому зрителю имя этого человека мало что говорило, хотя фильмы с его участием регулярно демонстрировались по телевидению. Достаточно сказать, что буквально за две недели до смерти актера — 13 июня — ЦТ крутило один из таких хитов — фильм «Кавказская пленница», где Репнин играл роль главврача психушки. Помните, Шурик пытается убедить его в том, что именно Саахов украл Нину, а тот в ответ иронизирует: «Точно, украл. И в землю закопал, и надпись написал!» Еще одним звездным эпизодом в кинокарьере покойного была роль Мули в комедии «Подкидыш». Как пишет С. Капкоэ: «В новой квартире Репнин прожил всего семь лет (до этого он жил в коммуналке с 57 (!) соседями. — Ф. Р.). Он по-прежнему любил компании, по-прежнему любил рисовать, никогда не отказывался от съемок. Он жил полной жизнью, насколько позволяли возраст и здоровье. Единственное, что было ему чуждо, — одиночество. Когда дочь Ольга вышла замуж, она очень боялась оставлять отца одного. Слишком сильной была их привязанность друг к другу. Но Петр Петрович настоял на том, чтобы дочь устраивала свое личное счастье как положено и о нем не беспокоилась. Оставшись в квартире один, вскоре он умер…»

Между тем монтировщик декораций с «Таганки» Анатолий Меньшиков в те дни имел неприятный разговор со своим кумиром — Владимиром Высоцким. Встретив актера в коридоре театра, он выразил ему свое недовольство, назвав написанное им «халтурой». Особенно Меньшиков напирал на графу «любимая песня», где рукой Высоцкого была выведено — «Вставай, страна огромная». Меньшиков блажил: «Ты сам пишешь такие классные песни, а написал эту патриотическую, советскую, трескучую, хоровую…» На что Высоцкий ответил: «Когда у тебя, сынок, по шкуре мурашки пробегут от этой песни, ты поймешь, что я прав». И ушел, явно оскорбленный.