История Парижской Коммуны 1871 года (ЛП)

Будь он крепок умом, который ему приписывали, то быстро бы вник в ситуацию, понял бы, что для этой беспрецедентной борьбы нужна была новая тактика. Он нашел бы поле битвы для этих импровизированных солдат, организовал бы оборону и ожидал бы версальцев на высотах Монмартра, в Трокадеро и Мон—Валериане. Но он, мечтавший о сражениях, не был, в глубине души, настоящим солдатом. Его оригинальность выражалась лишь в речах и манерах. Жалуясь на недостаток дисциплины и живой силы, он допускал, чтобы лучшие из парижан проливали свою кровь в бесплодных сражениях вне города, в героических поединках у Нейи, Ванва и Исси.

Прежде всего, об Исси. Больше он не был фортом и едва ли надежной позицией, но представлял собой месиво из земли и крошево из щебня от разбитых снарядами стен. Из проломленных казематов открывался вид на окружавшую местность, пороховые погреба наполовину обнажились, бастион 3 лежал во рву, сквозь пролом туда можно было проехать в повозке. На огонь шестидесяти версальских орудий отвечали, в лучшем случае, десять пушек федералов, в то время как выстрелами из окопов по проемам в стенах были убиты почти все наши артиллеристы. 3‑го мая версальцы возобновили призывы сдаться, им ответил Камброн. Начальник генштаба, оставленный Эдом, тоже сбежал, но, к счастью, форт оставался в крепких руках инженера Риста и командира 14‑го батальона Жульена из одиннадцатого округа. Заслуга этой изумительной обороны принадлежит им и федералам, сражавшимся вместе с ними. Вот несколько фрагментов из их боевого журнала.

XXI. Бомбардировка Парижа: бегство Росселя

Необходимо перейти от героических страниц к спорам в Совете и ЦК. Почему они не проводили свои заседания в Муэйе или публично (152)? Снаряды из Монтретура, который только что задействовал свою мощную батарею, а также суровое отношение народа заставили их, без сомнения, объединиться против общего врага. Он начал пробивать брешь в их рядах.

Утром 8‑го мая 70 морских орудий начали бомбардировку крепостной стены от бастиона 60 до Пуэнт–дю–Жур. Снаряды из Кламара уже достигали Ки–де–Жавэ, а батарея из Бретейля накрывала снарядами квартал Греней. Через несколько часов половина Пасси стала необитаемой.

Тьер сопроводил обстрелы воззванием: «Парижане, правительство не подвергает бомбардировке Париж, как не устают утверждать люди из Коммуны. Это Коммуна стреляет из своих пушек…. Она знает, она должна была понять, даже если вы не говорили этого, что, как только солдаты преодолеют крепостную стену, вы объединитесь вокруг национального флага. — И Тьер пригласил парижан открыть ворота его войскам. Каковы были действия Совета в ответ на этот призыв к измене?

8‑го мая он затеял беспорядочную дискуссию по протоколам своих заседаний (153) и их открытости, которую один представитель большинства хотел все равно запретить. Меньшинство жаловалось на ЦК, который вмешивался во все сферы, вопреки Военной комиссии. ЦК выдворил из комиссариата Варлена, который полностью реорганизовал свое учреждение. Представители меньшинства спрашивали, считает ли себя правительство ЦК или Коммуной. Феликс Пиа оправдывался обвинениями в адрес Росселя. — Комитет общественной безопасности не виноват, если у Росселя нет ни сил, ни интеллекта заставить ЦК держаться в рамках своих полномочий. — Сторонники Росселя отвечали обвинениями Пиа в постоянном вмешательстве в чисто военные вопросы. Если редут Мулен—Саке был удивлен, то из–за Вроблевски, который командовал в той стороне и получил официальный приказ Феликса Пиа восстановить Исси. — Это ложь, — сказал Пиа. — Я никогда не отдавал такого приказа. — Они дали ему возможность целиком запутаться, затем представили приказ, написанный полностью его собственной рукой. Тот подержал документ, повертел им, выразил удивление и, наконец, был вынужден сознаться (154). Дебаты обратились к ЦК — распустить ли его, арестовать его членов или передать ему администрацию военного ведомства? Совет, как обычно, не осмелился решать и после невнятных дебатов, подтвердил резолюцию 3‑го мая — ЦК подчиняется Военной комиссии.

В это самое время в военном ведомстве разыгрывались странные сцены. Командиры легионов, которые настраивались против Росселя все больше и больше, решили потребовать от него отчета обо всех решениях, которые он собирался принять в отношении Национальной гвардии. Россель знал об их проекте. Вечером, когда они прибыли в министерство, то обнаружили во дворе вооруженный взвод и увидели, что Россель наблюдает за ними из своего окна. — Вы дерзки, — сказал он, — знаете ли вы, что этот взвод находится здесь, чтобы стрелять вас? — Они спокойно ответили: — Здесь не нужно дерзости. Мы просто пришли поговорить с вами об организации Национальной гвардии. — Россель расслабился, подошел к окну, и приказал взводу войти в здание. Эта карикатурная демонстрация не осталась без эффекта. Командиры легионов обсуждали проект по полкам пункт за пунктом, демонстрируя невозможность его осуществления. Устав от споров, Россель сказал им: — Я полностью сознаю, что у меня нет сил, но утверждаю, что у вас нет также. Есть, вы говорите? Хорошо, предоставьте доказательства. Завтра в 11 часов, приведите мне 12 000 человек на площадь Согласия, и я попытаюсь что–нибудь сделать. — Он хотел организовать атаку на у станции Кламар. Командиры легионов обязались найти людей и провели всю ночь в поисках их.