Северная война и шведское нашествие на Россию

Таким образом, мы видим, что во внезапном повороте Карла на Украину, окончательно погубившем нашествие, главную, решающую роль сыграло последовательное применение Петром жолкиевского стратегического плана, а не расчеты на Мазепу.

Решительно то же самое впоследствии сказал граф Пипер. Петру Великому в присутствии Головкина и Шафирова 25 июля 1709 г. в Киеве, куда привезли пленного шведского министра. Петр прямо поставил вопрос: не Мазепа ли был причиной, почему шведы вдруг повернули на Украину. Пипер ответил, что у них решительно никакой переписки с Мазепой не было вплоть до того времени, когда шведское войско совсем далеко зашло в глубь Украины и очень приблизилось к Мазепе. А когда Петр повторил свой вопрос о причине поворота шведов на Украину, то Пипер привел слова Карла XII, что "неприятель безостановочно убегает и всюду на 7–8 миль все сжигает, и поэтому, если бы дальше шведы так (т. е. по прежнему направлению на Смоленск. — Е. Т.) шли, то должны были бы погибнуть". Вот почему, заявил Пипер, король был принужден свернуть на Украину.

Есть и еще свидетельства, подтверждающие эти утверждения Понятовского и Пипера, бывших в ежедневных сношениях с Карлом XII с самого начала похода.

Впечатление от головчинской победы держалось долго и очень усиливало предприимчивость Карла XII. Людям из его окружения, которым не нравилось, что шведская армия, не дождавшись Левенгаупта, предпринимает далекий путь на юго-восток, Карл отвечал так, как он ответил Гилленкроку во время решающих совещаний (или, точнее, разговоров) в Старишах: "Мы должны дерзать, пока нам везет счастье" (vi maste vaga, salange vi aro i lyckan). [226]

Но, конечно, с того момента, когда шведы повернули к Украине, бывшие у них еще с 1707 г. расчеты на Мазепу должны были тотчас же выступить неминуемо на первый план.

Итак, на юг, на Украину. Тотчас после совещания генерал-квартирмейстеру Гилленкроку приказано было выработать и уточнить маршрут.

14

Решено было идти в Северскую Украину, и шведы наметили ближайшей географической целью город Стародуб только потому, что была надежда устроиться там на более или менее возможных квартирах. Хотя элементарная осторожность повелевала еще повременить, подождать Левенгаупта с его богатым обозом, но положение было такое, что просто невтерпеж было оставаться на месте: "были полки, которые уже три недели не получали хлеба". Голодали и лошади. Гилленкрок, констатируя это убийственное положение, все-таки попытался упросить короля еще пообождать и уверял, что он как-нибудь достанет хлеба если не для всей армии, то для кое-каких полков и достанет также корм для лошадей на несколько дней. Но, очевидно, даже в такую скромную удачу не поверили.

15 сентября (по русскому счету 14) шведский авангард под начальством генерала Лагеркроны, а за ним и король со всей армией двинулись на юг к Стародубу.

Туг сразу же невидимая, но зловещая атмосфера народного сопротивления начала охватывать армию агрессора: нельзя было ничего узнать ни о правильном пути, ни о местопребывании армии Шереметева, потому что буквально все жители встречных деревень разбегались и прятались в лесах. И безвестно пропадали навеки все посылаемые на северо-запад к Левенгаупту гонцы из главной армии, так что долго невозможно было составить себе понятия о том, что с ним и с его обозом. А голод на походе продолжался. Подходили к Стародубу — и тут ждало шведов очень серьезное разочарование.

Петр еще раньше Шереметева узнал, что шведы пришли в Кричев. Немедленно Шереметеву и Алларту с их двумя дивизиями приказывалось идти впереди или с фланга неприятеля: "…как наискоряя у неприятеля перед или бок взять". Шереметеву сообщалось при этом, что фельдмаршал-лейтенант Гольц уже «отпущен» к нему, а Ренцелю также будет в нужное время приказано идти к Шереметеву. Шведы шли быстро, и хотя фельдмаршалу и предписывалось идти «наискоряя», но Петр, кончая свое письмо, прибавляет постскриптум, приказывая послать вперед ("наспех") шестьсот человек в Стародуб, чтобы поддержать дух жителей ("для путчей надежды черкасом"). [227]

Как только в русском стане узнали о движении шведов из Старишей на Украину, Петр велел Шереметеву с пехотой, не задерживаясь в Рославле, идти прямо на Стародуб. Шереметев немедленно стал разведывать пути в Стародуб, что было нелегко, дороги были "зело узки и грязны", а провианта было, правда, на две недели, но вследствие скорого марша из ржи "не без труда управлять муку" приходилось. Где именно шведы находятся, Шереметев не знал и "небезопасен пребывал". Беспокоили его и известия от "господ министров, что в Стародубе провиянту ничего не собрано". [228] Но поскорее занять Стародуб являлось делом первой необходимости. Русская армия двинулась к Стародубу. Впереди шел Инфлант, который, по расчетам Шереметева, уже "сими числами" (т. е. 28 сентября) должен был быть в Стародубе, за Инфлантом шел фельдмаршал Гольц, а в четырех милях за Гольцем — сам Шереметев. В Почепе стоял Ренне, следивший за "неприятельскими оборотами", и не только наблюдал ("обсервовал"), но, по возможности, и чинил препятствия. Дорога была трудная, лесная, большие были грязи, но все-таки удавалось делать в два дня 55 верст. [229]

Но дальше дело пошло хуже. Шереметев шел от Почепа, делая в день по 5 и по 6 миль, и доносил Петру: "В такие пришли леса и грязи, что впредь таких маршей чинить не можем". Так обстояло дело с пехотой. А кавалерия не могла делать в день больше 7–8 миль, так как лошади от великих маршей "стали томны".

Уже 1 октября Шереметев узнал, что шведский отряд в 5 тыс. человек под командой генерала Лагеркроны стоит близ Стародуба, а сам король шведский находится в 3 милях не доходя Мглина. Но русские предупредили шведов: Инфлант уже подошел к Стародубу, Ренне был при Почепе, Гольц подходил к Почепу. Следует отметить, что русские в этот момент нисколько не боялись сражения под Стародубом с войсками Лагеркроны. Шереметев "над оными неприятельскими войски, которые стоят близ Стародуба, промысл при помощи божьей чинить велел" и немедленно получил от генерала Инфланта ответ, что он намерен с неприятелем встретиться и "военно поступать".

Местность до Стародуба была опустошена. Из местечка Мглин жители ушли, а пушки и порох русские вывезли. [230]

Неожиданное движение Карла не на Смоленск, а на Украину ставило Шереметева в трудное положение. Ему необходимы были инженеры и работники, которые состояли под начальством Семена Нарышкина и уведены были им ближе к Смоленску. Шереметев жалуется, что ему нужны инженеры, "понеже при себе ни единого не имею", а также и работные люди, без которых приходится на земляных работах "трудить солдат". [231]

Постояв в 4 милях около Мглина, неприятельская армия, предшествуемая нерегулярной конницей ("волошей"), а также "знатной частью" кавалерии, двинулась к Почепу.

Генералы, собранные Шереметевым на совет, решили в случае общего наступления со стороны шведов отступить. [232]

Но того же 9 октября Шереметев получил известие, что "неприятельское войско начало идти к Стародубу" под начальством самого короля. В Стародубе Шереметев сосредоточил 4 батальона пехоты и 400 человек драгун. А кроме того, к Стародубу были отправлены два черкасских полка: Переяславский и Нежинский. Генерал Инфлант, совершая 9 октября поиск, напал на отряд шведов, идущий из разбитой под Лесной армии Левенгаупта. Отряд шел на соединение к королю и бежал от Инфланта, оставив убитыми в бою 130 человек солдат и 3 офицеров, а также знамя. [233]