– Смотрите, рабов ведут, – сказал Шерзод. – Среди них есть и зороастрийцы: у них цветные пояса кушти.
Они обернулись. Совсем рядом от них провели молодых мужчин в выцветших одеждах. Их было человек тридцать, связанных одной веревкой.
– Судя по платью, это персы из Ирана, – сказал Исфандияр. – Их купцы не раз гостили у нас дома. А куда их ведут?
– Рядом базар рабов. Как-то раз я с мамой была там, мы купили двух служанок.
– Когда я стану править Панчем, то у себя в стране отменю рабство. Я на себе почувствовал, как ужасно быть рабом.
Исфандияра поразила наивность друга.
– Если рабы не станут обрабатывать твои поля, то ты обеднеешь. Тогда другие дихкане изберут себе нового правителя, более богатого и могущественного. Ты этого хочешь?
– На моих полях будет работать только наемный люд.
– Однако им нужно будет платить дирхемы, и тогда твои доходы резко упадут. Без рабов ты не станешь первым. Да и наши рабы – это пленные кочевники из степи, которые грабят наши земли. Чего их жалеть, сами виноваты. Не отпускать же их на волю.
– Он мыслит верно, – согласился с ним Шерзод. – Без рабов нельзя.
На это Фаридун промолчал.
– Давайте заглянем на базар рабов?
Они вошли туда, ведя своих коней под уздцы. Большая площадь была огорожена забором, вдоль которого тянулись навесы из соломы и мешковины. Рабы с поникшими головами сидели прямо на земле. Проходя мимо, беглецы с жалостью смотрели на них. Большей частью это были юноши и средних лет мужчины. Если кто приближался к ним, то торговцы, сидя в сторонке, кричали на них:
– Ну-ка, поднимите головы, люди желают глянуть на товар!
И если покупатель замедлял шаги, то торговец подбегал к нему и расхваливал своих рабов: «Глядите, какие они молодые, крепкие».
Рабы смотрели на людей бесцветными глазами.
В одном месте беглецы увидели скопление девочек и мальчиков, их ноги были связаны общей веревкой. Они о чем-то шептались, казалось, рабы уже смирились со своей участью.
– Видимо, их родителей уже продали, – с тоской молвила Фатима. – Смотрите, какие они светлые, может, они из ваших краев? За что им такая судьба, какая вина лежит на них? Может, поговорить с ними по-согдийски?
Фаридун остановил ее, взяв за руку:
– Нет, не надо. Когда эти несчастные услышат родную речь, то их вновь охватит ужасная тоска. А так дети слегка утешились.
Более всего юношей удивили негры. Ранее им не доводилось видеть столь черных людей. Было их человек двадцать, в белых штанах и рубахах, с цепями на ногах. Торговец решил, что эти молодые воины желают купить рабов и начал расхваливать свой товар: «Пусть вас не пугает их чернота, – говорил тот. – Зато они так сильны, что могут работать без устали два дня подряд. Единственный их недостаток – много едят», – сознался пожилой торговец с белой бородой.
Чтоб отвязаться от назойливого торговца, беглецы ускорили шаг. А тот вслед все хвалил товар.
Уже на выходе Фатима рассказала, что в прежние годы, когда шла война, на этом базаре не хватало мест, и часть рабов стояла на улице.
Когда беглецы укрылись в узком проулке за базарной стеной, на Фатиму надели кольчугу и шлем. Теперь она была совсем не узнаваема, и ни один охранник Саида не признал бы в ней дочь хозяина. После юные воины зашли в харчевню, где запах горячей пищи вскружил им головы.
В тяжелых доспехах они сели на кошму, и укутанная в покрывало женщина расстелила перед ними скатерть. Далее отец и сын подали воинам чашки с бульоном и блюда с кусками мяса. При виде столь вкусной еды глаза беглецов загорелись. И все же юноши кушали не спеша, помня о своем благородном происхождении.
Когда юношам подали чай, Шерзод сказал:
– Зря мы сбежали. Надо было потерпеть. Если арабы готовятся к походу на Согд, то Саид продал бы заложников новому наместнику Хорасана.
– Верно говоришь, скоро наши друзья будут дома, – с сожалением произнес Исфандияр.
Стало тихо, все погрузились в раздумья. Фаридун почувствовал себя виноватым.
– Я не звал вас с собой, – вырвалось у него.
– Мы не держим на тебя обиду, – стал его утешать Шерзод. – Я сказал это просто так.
– Вы еще можете вернуться в дом Саида! Он простит вас: сейчас ему выгоднее продать вас, чем убить. И с остальными ребятами вас отправят на родину.
– Нет. Разве ты забыл, как из-за пустяка он убил нашего друга? Он не пожалеет нас, ведь мы увели его дочь и осрамили на весь халифат. Да мы и не бросим вас.
Из харчевни беглецы направились к месту набора войска. Людей там было меньше, чем вчера. Они встали в очередь, которую записывали в конников. Когда юноши приблизились к писарю, тот первым делом бросил взгляд на доспехи Фаридуна и затем на его коня:
– Годишься, пойдешь в конный отряд Джуфа. Следующий.
Когда очередь дошла до Фатимы, писарь уставился на ее лицо, пока не произнес:
– Ты имеешь совсем юный вид.
Друзей охватил страх, однако Фаридун не смутился и нашел, что ответить:
– Это наш брат. Всего на год моложе нас. С детства у него такое лицо, его из-за этого даже принимали за девочку.
А рядом стоящий Исфандияр склонился к писарю и тихо сказал:
– Прошу, не откажите моему брату, мы отблагодарим.
И сын купца незаметно положил в деревянную коробку, где лежали исписанные листы, две золотые монеты.
Писарь произнес: «Следующий».
ПОХОД
С того дня минул месяц. В составе арабской армии беглецы двинулась по землям халифата: сначала в Палестину, затем по дорогам Сирии и бескрайнего Ирана. В крупных городах арабы иногда пополняли свою армию муалями – покоренными народами, принявшими ислам. Но основную силу составляли племена из Аравии: так было надежнее.
Во главе войск на белом коне ехал новый наместник Хорасана Кутейба ибн Муслим – мужчина лет сорока, в темном широком халате и чалме. Его войско растянулось так далеко, что конца ему не было видно. Сначала шла конница, за нею пешие воины и далее обозы с хозяйственной утварью и провизией. В одной из телег ехали две жены наместника.
К началу лета войско приблизилось к Мерву, чтобы завершить поход в теплое время года. Этот город был окраиной халифата, и за Вахшем начинались земли, которые арабы называли Мавераннахром, то есть «за рекой».
Все эти дни беглецы держались вместе и не заводили ни с кем дружбу. А ночью в степи они стелили под себя тонкие одеяла и мечтали под звездным небом о доме, о родных и о том, какой трогательной будет их встреча.
Когда армия Кутейбы вступила в Мерв, то глаза бывших заложников от радости засияли: «Вот родные края!» На улицах слышалась согдийская и тюркская речь. С великим трудом юноши сдерживали свои чувства: от счастья хотелось плакать.
В этом городе войску дали отдых. Первым делом беглецы отправились на базарную площадь. Там в харчевне, под виноградником им подали большое блюдо любимого плова, о котором они мечтали все эти годы.
