Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Все началось пятничным утром 6 сентября в Самолете, в котором "Динамо" возвращалось из Софии, где сыграло товарищескую игру с национальной сборной Болгарии. Этот матч москвичи выиграли со счетом 1:0 и, естественно, позволили себе расслабиться. Далее послушаем рассказ самого А. Байдачного:

"По дороге домой в самолете выпили все. А я просто попался на глаза в аэропорту Яшину и Качалину (тренеры "Динамо". — Ф. Р.). Первые их слова вывели меня из себя: "Ну как можно играть, если вот этот еле на ногах держится". Это была неправда. Я спокойно стоял и разговаривал с девушкой, но, услышав про себя такое, не выдержал и послал их куда подальше. Теперь до конца жизни буду казнить себя за то, что нагрубил Льву Ивановичу… А вечером 6 сентября в Лужниках играли сборная СССР-1 и сборная СССР-2. На этот матч я принес заявление об уходе из "Динамо" (в той игре победила дружба — 3:3. — Ф. Р.). На следующий день должен был лететь со сборной в Швецию. Вместо этого меня отправили в воинскую часть на гауптвахту. А потом было открытое собрание команды, на котором Гершкович, Долматов, Пильгуй и другие игроки команды обвинили меня в зазнайстве и недостойном поведении, порочащем честь советского футболиста. Их высказывания были опубликованы в еженедельнике "Футбол-Хоккей". Игроки вынуждены были озвучить мнение руководства. Хотя нашлись смелые люди — Жуков, Пудышев, Маховиков, которые ничего на том собрании не сказали…"

После того злополучного собрания Байдачный перешел в минское "Динамо" и во время пятилетнего пребывания там встретил свою будущую жену.

6 сентября в поселке Деденево Дмитровского района Московской области бесследно пропал ребенок — 10-летний Алеша Каменев (имя и фамилия изменены). Мальчишка весь день гулял недалеко от дома, а когда около восьми вечера родители его хватились, то его нигде не оказалось. Мать с отцом бросились к приятелям сына, надеясь, что те знают его местонахождение, но дети только руками развели — дескать, гуляли до какого-то времени вместе, а потом разошлись по домам. В итоге все вернулись, а Леша пропал. В милиции, куда родители пришли тем же вечером, посоветовали зря шума не поднимать: мол, сын мог просто загулять и к утру, глядишь, вернется.

В тот же день горе пришло в семью популярного певца Муслима Магомаева — в "кремлевке", в привилегированной больнице в Кунцеве, умерла жена его родного дяди Джамала — Мария Ивановна Магомаева. Покойную Муслим знал с детства, звал ее всегда ласково тетей Мурой и в своих мемуарах написал о ней следующие строчки: "Незабвенная моя тетушка Мария Ивановна. Бескомпромиссная тетя Мура, женщина несгибаемой воли и дипломатической проницательности. Она очень хорошо знала, что надо в жизни делать, а что не надо. Светоч нашей семейной культуры, прочитавшая столько книг! Дай бог, если сотую часть того, что прочитала тетя, мне удастся прочитать за всю свою жизнь…"

Еще в 1973 году Магомаев устроил своей тете Муре обследование в Кремлевской больнице, но тамошние врачи оказались почему-то слепыми — они проглядели у женщины инфаркт. Как скажет сам Магомаев, "после этого я усомнился во всесильности кремлевских врачей". Год спустя эта ошибка и сказалась: тетя Мура умерла от разрыва аорты.

В эти же дни Леонид Брежнев находится в Новороссийске. 7 сентября в торжественной обстановке генсек вручил городу-герою, в котором некогда воевал, орден Ленина и медаль "Золотая звезда". Вот как вспоминает о тех днях Лев Лещенко:

"Мне довелось увидеть Брежнева вживую в первый раз в Новороссийске в 1974 году на торжествах по случаю присвоения этому городу звания город-герой. Понятно, что на празднике такого уровня должны были выступать только звезды из первого эшелона, к которым уже имел честь принадлежать и я. Нас, артистов, помню, поселили в местной гостинице "Бригантина", где, что характерно, выразил желание остановиться и Леонид Ильич (а ведь к его услугам были апартаменты в какой-нибудь шикарной загородной резиденции, принадлежащей партийной элите). Нас поместили на шестом этаже, Брежнев занял четвертый, а на пятом разместились служба охраны, обслуживающий персонал и так далее. Когда нас расселяли по гостиничным номерам, нам с женой дали обычный двухместный номер, хотя я в 1974 году уже мог, честно говоря, претендовать и на номер люкс. Но так как "Бригантина" изобилием люксов не отличалась, пришлось довольствоваться тем, что есть…

Однажды мы имели удовольствие наблюдать за приездом в гостиницу самого генсека. Подъехала его "Чайка" с небольшим эскортом из "Волг", и, когда Брежнев вышел из машины, его тут же обступила толпа собравшихся у подъезда местных жителей, принявшихся шумно и радостно приветствовать дорогого гостя. Леонид Ильич вошел прямо в толпу, оставив позади свою несколько обескураженную этим поворотом дела охрану, и начал активно общаться с народом — пожимал руки, принимал какие-то записки, словом, как бы символизировал собой в тот момент известный лозунг тех времен "Народ и партия едины". А когда он наконец вошел в гостиницу и поднялся в свои апартаменты, это на жизни гостиницы никак не отразилось. Мы, как и прежде, могли свободно циркулировать по этажам, ничем не стесняемые в своих передвижениях. Таким образом, каждое утро мы могли с балкона видеть сцену отъезда Брежнева, который, как нам было известно, все дни мотался по окрестным предприятиям и колхозам…"

Среди артистов, приглашенных на торжества в Новороссийск, была и легендарная певица Клавдия Ивановна Шульженко. Говорят, на ее участии в торжествах настоял сам Брежнев, который был большим поклонником ее творчества. Однако приезд Шульженко в Новороссийск был ознаменован скандалом. Певицу поселили в той же гостинице "Бригантина", но выделили ей не номер-люкс, а обычный. Артистка возмутилась: дескать, я все-таки народная артистка СССР! В общем справедливое замечание. Однако Шульженко не знала, что в этой гостинице было всего лишь три номера люкс, причем все они располагались на четвертом этаже, где остановились кремлевские небожители. В одном номере жил сам Брежнев, в другом — персек Краснодарского крайкома партии Медунов, в третьем — помощник генсека Голиков, на которого была возложена обязанность руководить торжествами. Когда певице перечислили имена хозяев люксов и предложили самой уладить обмен с любым из них, она отступилась. С юмором у нее всегда было все в порядке.

Вечером того же дня, 7 сентября, на новороссийском стадионе состоялся праздничный концерт с участием звезд советской эстрады: Клавдии Шульженко, Льва Лещенко, Эдуарда Хиля, Галины Ненашевой и многих других. После концерта в ресторане гостиницы "Бригантина" был дан большой банкет для участников торжеств. За столами, расставленными буквой "П", собралось около сорока человек. Вот как вспоминает об этом все тот же Л. Лещенко:

"Мы с женой сидели рядом с Александрой Пахмутовой, Николаем Добронравовым и Клавдией Шульженко. Сидели и с нескрываемым волнением ожидали появления в банкетном зале Леонида Ильича. Говорю о том своем волнении без всякого смущения — что было, то было. Мне тогда было тридцать с лишним лет, я понимал многое из того, что происходит в стране, я знал, что заграница живет лучше нас, и все тому подобное…

Поначалу нам сказали, что Леонид Ильич неважно себя чувствует и вряд ли спустится в банкетный зал, так что банкет будет вести Медунов. Но через какое-то время Брежнев все же появился в зале ресторана. Мы все встали, раздались аплодисменты. Леонид Ильич извинился перед собравшимися, так объяснив причину своей задержки: "Вы знаете, дорогие друзья, устал немножко за эти дни. Я ведь встаю в семь утра, в восемь уже начинаю работать и ложусь спать в два часа ночи. Не будете возражать, если сегодня мы все будем жить по режиму Генерального секретаря и мой рабочий день продлится до двух ночи?" Все засмеялись, захлопали в ладоши: "Конечно, с удовольствием!" И тогда он начал говорить свой тост. Он говорил минут тридцать без всякой бумаги, и все это было очень трогательно, очень толково, очень разумно и очень взвешенно. Он вспоминал о войне, рассказывал о маршалах, генералах и рядовых солдатах с одинаковым ко всем уважением, включая и своего тогдашнего денщика…