Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы

Эхнатон не только поощрял правду в художественной технике; даже темы искусства стали более откровенными и более естественными. Интимные семейные отношения изображены с поразительной свободой и шармом. Самая распространенная тема – любовь фараона к его красавице жене. Показано, как он обнимает ее, целует ее, опирается невзначай на ее плечо. Чтобы оценить, насколько смелым был в действительности выбор темы, нужно изучить длинные ряды жестких формальных изображений прежних царей и цариц.

Шестеро маленьких дочек Эхнатона были, как можно подозревать, безнадежно избалованы заботливыми родителями. Они сопровождали царя и царицу во всех поездках, сидели у них на коленях и ели с их столов на пирах. В одной сценке маленькая принцесса лукаво щекочет бока лошади, которой правит ее рассеянный отец. На картине царят семейная любовь и мир, вызывающие у зрителя наслаждение, несмотря на утрированные художественные приемы.

Новаторство в искусстве, религии и языке (ибо именно в это время диалект, известный как поздний египетский, впервые используется в официальных текстах) – все эти и другие изменения носят подлинно революционный характер. Но было ли поклонение Атону истинным монотеизмом, как полагал Брэстед? Некоторые ученые это отрицают. Они предпочитают называть атонизм хенотеизмом – поклонением одному богу, не отрицающим существование других. Они указывают, что Эхнатон никогда не отрекался от традиционных притязаний египетских царей на божественность, что его последователи поклонялись не только Атону, но и Эхнатону. Они говорят также, что титулы Атона включали имена и других богов, которые все, конечно, были солнечными богами, но тем не менее самостоятельными богами. И в качестве самого главного из своих аргументов они приводят тот, что гонение Эхнатона на имя архиврага Атона, Амона-Ра, было само по себе молчаливым признанием реальности Амона. Человек не может сражаться с врагом, которого не существует.

Религиозная догма, даже для посвященного, представляет собой лабиринт тонкостей, и, разумеется, приписывать древним людям современные концепции опасно. Но некоторые современные параллели могут быть полезны. Эхнатон называл себя сыном Атона и претендовал на то, чтобы быть единственным, кто действительно знает своего бога; возможно, он был первым, но, уж конечно, далеко не последним пророком с подобными притязаниями. Титулование Атона уравнивает бога с Шу, Ра и Атумом – древними солнечными богами, но в глазах Эхнатона это влияло на уникальность Атона не более чем концепция Троицы на монотеизм христианства. Что до последнего аргумента, то атака Эхнатона на старых богов тоже имеет исторические параллели. Когда Кортес сбрасывал ацтекских идолов с их кровавых алтарей, он пытался разрушить их божественность в сердцах верующих, не признавая реальности этих богов для себя. Преследование старых богов – стандартная практика пророков новой веры, монотеистической или нет; монотеизм по самой своей природе нетерпим, это заметно, и это понятно. Политеистические религии обычно способны и готовы идентифицировать богов других регионов с собственными богами или добавить себе несколько новых. Римляне бросали христиан львам не за то, что христиане были еретиками, но потому, что они были виновны в чем-то вроде государственной измены. Следовательно, преследование Эхнатоном египетских богов может, я полагаю, быть принято как аргумент в пользу монотеистического характера его веры скорее, чем в пользу обратного.

Трудно сомневаться в том, что личная вера Эхнатона была монотеизмом в буквальном смысле слова. Он верил в свою новую религию и отдавал своему богу безраздельную преданность всего своего существа. Особая ожесточенность его нападок на Амона могла быть обусловлена в немалой степени и угрозой трону со стороны богатого и властного жречества Амона. Но Эхнатон не ограничился атакой на Амона. И великий гимн Атона, выражающий преданность Эхнатона, не звучит как произведение политика, облачающего свои прагматические делишки в красноречивые, но пустые слова.

Надписи с этим гимном были найдены в гробницах нескольких придворных Эхнатона в Амарне, и предполагается, что он был сложен самим царем. Его поразительные параллели со 104-м псалмом [3] были впервые отмечены Брэстедом.

ГИМН АТОНУ

ПСАЛОМ 104

Это сходство не означает, что существует прямая связь между атонизмом и еврейским монотеизмом или что Моисей учился при дворе Амарны. Скорее гимн Атону и псалом представляют собой два примера литературной традиции, процветавшей на Ближнем Востоке достаточно долгое время. Некоторые из концепций и даже фраз Амарнского гимна встречаются в более ранних египетских гимнах периода XVIII династии и сохраняются и после того, как ересь Эхнатона исчезает из Египта. И все же интересно видеть в такой знакомой книге, как Библия, эхо верований египетского фараона во 2-м тысячелетии до Рождества Христова.

Эти верования, насколько мы их знаем, были красивыми, добрыми, выражаясь в любви создателя всего сущего к его созданиям и их ответном ликующем обожании. «Как прекрасен твой восход на горизонте небес, о Атон, начало жизни!» Все создания, даже самые смиренные, хвалят восход бога.

Атон есть также бог Нубии и Сирии.

В безоблачном Египте феномен дождя можно рассматривать как пример изобретательности творца в заботе о его неегипетских подданных: «Ты дал жить и отдаленным странам: ты дал им Нил с неба, чтобы он нисходил на них!»

Дух радости и солнечного света, открытых пространств и восхищения многообразными красотами природы дышит в литургии Атона и проявляется в других элементах культа. Богу больше не поклоняются, как Амону, в закрытом, затемненном святилище, среди маленькой группки посвященных. Храмы Атона освещает своими лучами сам бог, великие алтари воздвигнуты в открытых дворах. Согласно рельефам гробниц, часто изображающим эту сцену, жертвы, которые Атон любит получать, состоят из цветов и фруктов, кровавых жертв нет.